Где: Лестничный пролет в многоквартирном пятиэтажном доме в престижном историческом центре Санкт-Петербурга.

Кто: 1) Илья Утехин, живший в этом подъезде около 30-ти лет и в момент съемок еще владеющий одной из комнат в квартире на 5-ом этаже. 2) Славомир, снимающий эту сцену.

Хотя Илья говорит, что он родился в этом доме, на самом деле, как и большинство россиян, он родился в больнице.

Что: В этом фрагменте экскурсии мы видим сравнительно частое в Санкт-Петербурге сочетание былой красоты и разрухи, вызванной коммунальным бытом. Дом построен в 1913-18 годах, когда этот престижный район застраивался в стиле «модерн» архитекторами, соревновавшимися друг с другом в изобретательности. Вскоре после революции 1917 года большинство квартир стали коммунальными: в каждую были поселены несколько семей. За состояние лестницы отвечают не жильцы квартир, а местные жилищные власти.

Where: The stairwell of a five-story apartment building in the prestigious historical center of St. Petersburg.

Who: 1) Ilya Utekhin, who lived in an apartment on this stairwell for around thirty years. At the time of filming, he still had a room here in an apartment on the fifth floor. 2) Slawomir, who is filming.

Although Ilya says he was born in this building, he was, like most Russians, born in a hospital.

What: In this section of the Tour we see a combination of past beauty and present ruin—a consequence of communal living—that is seen with some frequency in St. Petersburg. The building was constructed between 1913 and 1918, when this high-status district was being rebuilt in art nouveau style, and architects competed with one another in their inventiveness. Soon after the Revolution of 1917, most of the apartments became communal, as several families were moved into each one. The condition of the staircase is the responsibility of the local housing authority, not the tenants.

Илья: Моя бабушка рассказывала, что раньше здесь на лестнице были ковры, ковровая дорожка, и лифт, который вы сейчас видите, это не оригинальный лифт, это новый лифт. Я помню старый лифт — он был очень большой. Во-первых, он работал по расписанию, во-вторых, там был лифтер, который нажимал на кнопки. И он был огромный. Я до сих пор помню, что в лифте были зеркала. Потом они куда-то делись, наверное, их разбили. Но старый лифт был потрясающе красив.

Илья: Со второго этажа он не вызывается, он не работает, так что лучше нам пройти пешком. Действительно, потому что если мы застрянем, то ничего хорошего не будет, нам придется сидеть здесь до вечера.

Илья: Этому дому… его начали строить в 1913-ом, а закончили сразу после революции, то есть в 18-ом году была закончена его отделка. Соответственно, этому дому, ну вот скоро уже будет 100, 100 лет, да, 95.

Илья: Раньше здесь была большая проблема: в этой квартире жил молодой человек, который торговал наркотиками. И все соседи ужасно, ужасно по этому поводу переживали, и иногда прямо там случались всякие вызовы милиции. Здесь наркоманы делают себе инъекции на лестнице. Я лично видел, как вот здесь ну, по крайней мере, два человека умерли. На лестничной площадке после инъекций. Он куда-то делся несколько лет назад, но его мать еще живет здесь.

Илья: А вот это место, где живут мои друзья. Мы обязательно сегодня сходим сюда к ним в гости. Это очень красивая квартира, здесь высокие потолки.

Илья: Посмотрите, сколько здесь звонков… Здесь у каждой семьи свой звонок, а вот если мы посмотрим с другой стороны, мы увидим общий звонок: то есть для того, чтобы попасть в квартиру, не пользуясь вот этими звонками, а пользуясь общим звонком, нужно нажать определенное количество раз. Если вы идете к Ивановым — один, к Петровым — два, к Сидоровым — три, а вот к Луповым — шесть. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, и тогда выйдут Луповы и откроют дверь. И поэтому всякий раз все слушают, сколько звонков прозвонили. И считают до шести, а чужих гостей не пускают.

Ilya: My grandmother used to tell us that there were carpets on the stairs, runners. Also, the elevator that you see now is not the original one, it's new. I remember the old one—it was very big. First, it worked on a schedule, and second, it had an elevator operator who pressed the buttons. It was huge. I still remember that there were mirrors in the elevator. Then they disappeared somewhere, probably somebody broke all of them. But the old elevator was incredibly beautiful.

Ilya: You can't get the elevator from the second floor, it doesn't work, so let's use the stairs. Really, because if we get stuck it's not going to be good; we'll sit here all day.

Ilya: This building is…they started construction in 1913, and finished right after the revolution, that is, in 1918 they finished putting in the final touches. So soon the building will be a hundred years old. Yes, 95.

Ilya: A while ago we had a big problem here: a young man was living in this apartment, he was selling drugs. The people who were living there were terribly upset. Sometimes they called the police. Addicts still use the stairwell to shoot up. I myself saw at least two people die right here. On the staircase landing after they injected themselves. A few years ago the dealer went off somewhere, but his mother still lives here.

Ilya: And here is where my friends live. We'll definitely go visit them today. They have a very nice apartment with high ceilings.

Ilya: Look how many doorbells there are… Here every family has their own doorbell, and now if we look at the other side, we'll see the apartment doorbell: so if you want to get into the apartment without using the family doorbells, but using the apartment one, you have to ring a specific number of times. If you want the Ivanovs, you ring once; if you want the Petrovs, twice, the Sidorovs, three times, and now if you want the Lupovs, six. One, two, three, four, five, six, and then the Lupovs will come out and open the door. As a result every time the bell rings everybody listens to see how many times. They count up to six, and they don't let in other people's guests.

Где: Кухня коммунальной квартиры в многоквартирном пятиэтажном здании в престижном историческом центре Санкт-Петербурга. Сейчас в этой квартире живет 8 семей. Было время, когда здесь жили 11 семей (около 50 человек).

Кто: 1) Илья Утехин, живший в этой квартире около 30-ти лет и в момент съемок еще владеющий одной из комнат, в которой он больше не живет. 2) «Тетя» Ася, живущая в этой квартире больше 40 лет. 3) Наташа, много лет жившая здесь и теперь навещающая свою дочь Машу и свекровь Екатерину Сергеевну. 4) Екатерина Михайловна (молча проходит в туалет). 5) Местный пьяница Анатолий. 6) Славомир, снимающий эту сцену.

Женечка, которую упоминает тетя Ася, это мать Ильи.

Что: В коммунальной кухне все плиты, водогрей и другое оборудование, как и квартира в целом, принадлежат государству. Каждой семье отведена плита или часть плиты, а также определенное пространство, отмеченное стоящими по его краям шкафами или столами. Мебель принадлежит жильцам.

Холодильники в этой квартире стоят в комнатах жильцов. Готовую пищу уносят в комнату, ставят в кладовку (2:30) или хранят между окон (3:33).

Ответственность за состояние кухонного помещения и оборудования разделяется между всеми жильцами квартиры. Ремонт здесь производится местной жилищной администрацией.

Кухня — одно из мест, где жильцы этой квартиры сушат белье. Туалетные принадлежности хранятся здесь, а не в ванной.

В квартире нет другой раковины, кроме той, которую мы здесь видим. Если жилец хочет вымыть руки после посещения туалета (0:50), он это делает здесь или над ванной в ванной комнате. В другое время умывание и чистка зубов также производятся либо в ванной, либо здесь, на кухне. Иногда в этой раковине стирают мелкие предметы.

Белая сетка на стене над раковиной нанесена мелком против тараканов (0:32).

Where: The kitchen of a communal apartment in a five-story apartment building in the prestigious historical center of St. Petersburg. Eight families now live in this apartment. There was a time when eleven families lived here (about 50 people).

Who: 1) Ilya Utekhin, who lived in this apartment for around thirty years; at the time of filming, he still had a room here, in which he no longer lived. 2) "Auntie" Asya, who has been living in the apartment for over forty years; 3) Natasha, who lived in the apartment for many years; today she is visiting her daughter Masha and her mother-in-law Ekaterina Sergeevna. 4) Ekaterina Mikhailovna, who silently makes her way to the lavatory; 5) The apartment drunk, Anatoly; 6) Slawomir, who is filming.

Zhenechka, brought up in conversation by Auntie Asya, is Ilya's mother.

What: In a communal kitchen, all the stoves, water-heaters, pipes, and so forth belong to the state, as does the apartment itself. Every family is assigned a stove or a part of one, along with a specified space marked at its boundaries by cupboards or tables. The furniture belongs to the tenants.

The refrigerators in this apartment are in the tenants' rooms. Cooked food is either carried into the rooms, put in the pantry off the kitchen (2:30) or kept in the space between the double windows in the kitchen (3:33).

The responsibility for maintaining the cleanliness of the kitchen, stoves, and heaters is shared by all tenants. Repairs are carried out by the local housing authority.

The kitchen is one of the places where tenants hang their laundry. Toiletries are kept here, rather than in the bathroom.

The only sink in the entire apartment is the one we see here. If a tenant wants to wash his hands after going to the lavatory (0:50), he either does that here or goes to the bathroom and uses the faucet over the bathtub. Washing your face and hands and brushing your teeth can take place either in the bathroom or here in the kitchen. Sometimes this sink is used to wash small items of clothing.

The white grid drawn in pesticide chalk on the wall is meant to repel cockroaches (0:32).

Тетя Ася: Помню, как Женечка его носила. Вот так вот подмышку положит вот так его, ну вот. А он все время улыбался.

Наташа: Не видела, не знаю, сколько лет не видела.

Илья: А сколько? Ну, наверное, три-четыре.

Наташа: Не, ну не четыре, три. Дай мне твой мобильный.

Илья: Дам. А я тебе сейчас попробую… У тебя с собой мобильный?

Наташа: Да. Давай.

Илья: Я сейчас попробую тебе позвонить.

Наташа: 97-29.

Илья: 97-29.

Наташа: На следующей неделе...

[Илья и Наташа договариваются о встрече, затем Илья и тетя Ася беседуют о предстоящем отпуске Ильи и о дальних родственниках тети Аси.]

Тетя Ася: Это внучка моей сестры. Они живут в Эстонии. В Эстонии, они эстонцы.

Илья: Она здесь учится.

Тетя Ася: Она здесь учится. Она здесь учится.

Auntie Asya: I remember Zhenechka carrying him. She'd put him under her arm, like this. And he'd just be smiling.

Natasha: I haven't seen him I don't know for how many years.

Ilya: How many? Probably three or four.

Natasha: No, not four, more like three. Give me your cell phone number?

Ilya: Okay. And I'll try to… Do you have your cell phone with you?

Natasha: Yes. Let's try.

Ilya: I'll try to call you now.

Natasha: 97-29.

Ilya: 97-29

Natasha: Next week…

[Ilya and Natasha discuss a time to meet; then Ilya and Auntie Asya talk about Ilya's upcoming vacation and about Auntie Asya's distant relatives.]

Auntie Asya: This is my sister's granddaughter. They live in Estonia. In Estonia, they're Estonian.

Ilya: She's goes to school here.

Auntie Asya: She goes to school here. She goes to school here.

Где: Кухня и черный ход коммунальной квартиры в многоквартирном пятиэтажном здании в престижном историческом центре Санкт-Петербурга. В момент съемок в этой квартире живет 8 семей.

Кто: 1) Илья Утехин, живший в этой квартире около 30-ти лет и в момент съемок еще владеющий одной из комнат, в которой он не живет. 2) Новый жилец Николай, с Ильей не знакомый (0:50). 3) «Тетя» Ася, живущая в этой квартире больше 40 лет (3:50). 4) Славомир, снимающий эту сцену.

Что: В коммунальной кухне все плиты, водогрей и другое оборудование, как и квартира в целом, принадлежат государству. Ответственность за состояние кухонного помещения и оборудования разделяется между всеми жильцами квартиры. Ремонт здесь производится местной жилищной администрацией, но для покупки необходимого хозяйственного инвентаря (метел, ведер и т. п.), для оплаты услуг сантехников и других специалистов иногда приходится собирать деньги.

В квартире нет другой раковины, кроме той, которую мы здесь видим. Если жилец хочет вымыть руки после посещения туалета, он это делает здесь или над ванной в ванной комнате.

На полу мы видим пластиковые бутыли с родниковой водой, купленные в магазине. Вообще в коммуналках воду запасают на тот случай, если воду отключат. Это случается довольно часто, потому что трубы изношены и постоянно требуют ремонта, а ремонт предполагает отключение воды если не во всем доме, то в части дома. Однако тут родниковая вода — не просто альтернатива водопроводу, а забота о здоровье. Те, у кого нет денег на покупку воды (или нет сил нести бутыли из магазина), фильтруют водопроводную воду.

Упомянутая Ильей сумма 900 рублей соответствует примерно 35 долларам США по тогдашнему курсу и приблизительно одной шестой части средней месячной зарплаты жителя коммуналки. В советские времена коммунальные услуги и плата за квартиру едва ли превышали одну десятую семейного бюджета.

Where: The kitchen and back staircase of a communal apartment in a five-story apartment building in the high-status historical center of St. Petersburg. At the time of filming, eight families lived in the apartment.

Who: 1) Ilya Utekhin, who lived in the apartment for around thirty years. At the time of filming, he still had a room here, though he no longer lived in it. 2) A new tenant, Nikolay, who doesn't know Ilya (0:50); 3) "Auntie" Asya, who has lived in this apartment over forty years (3:50); 4) Slawomir, who is filming.

What: In a communal kitchen, all the stoves, water heaters, pipes, and so forth belong to the government, as does the apartment itself. The responsibility for the cleanliness of the floors, surfaces, and stoves is shared by the tenants. Repairs are done by the local housing authority, but tenants sometimes have to collect money for the purchase of household items like brooms, pails, and the like, and for paying plumbers and other repairmen.

The only sink in the apartment is the one we see here. If tenants want to wash their hands after using the lavatory, they either use this sink or the bathtub in the bathroom.

On the floor we see plastic containers of spring water, bought at the store. In general, people in communal apartments keep water in case the water in the apartment is shut off. This happens fairly often, because the pipes are worn out and need frequent repair, and in order to repair them the water is shut off either in the entire building or in part of it. However, spring water is not simply an alternative to tap water, but a mark of concern about health. People who don't have the money to buy water (or the strength to carry home containers from the store) filter the tap water.

The sum of 900 rubles mentioned by Ilya would have been equivalent to about $35 at the exchange rate of the time, approximately one-sixth of the average monthly salary of a communal-apartment resident. In Soviet times, the cost of utilities and rent would rarely have exceeded one-tenth of the family budget.

Славомир: А зимой как здесь? Откуда приходит тепло?

Илья: Тепло здесь, потому что тут есть батареи. Единственное, что — эти окна не очень хорошие. Это старые рамы, и продувает все. Поэтому их приходится заделывать. Вон там и стекло-то разбито, так что... Добрый день!

Илья: Плата за тепло включена в общую квартплату. Я думаю, что в месяц за, так сказать, жилье, газ и тепло они платят где-то порядка 900 рублей. Это зависит от размера комнаты. Может быть, меньше. И плюс к тому они платят вот за электричество. Здесь фамилии жильцов, здесь показания счетчика: новые показания, старые показания. Если мы вычтем старые показания из новых, мы получим разницу: сколько киловатт-часов электроэнергии потрачено. В частных комнатах — это 642. То, что общее пользование, 208. Они разбиты между жильцами пропорционально количеству живущих, и после этого считается сумма.

Илья: Плюс к тому, плюс к тому считается сумма за телефон. Вот общая сумма за телефон — 300 рублей. И она делится на всех, исходя из количества людей, которые пользуются телефоном. И общий сбор. Вот зачем-то нужно было собрать 70 рублей на какие-то квартирные нужды: ну, может быть, там кран починили или что-то купили. И вот эти 70 рублей между всеми разбиты. Там, где 4 человека, вот 20 рублей. Там, где один, там 5 рублей. Вот, и в итоге посчитана общая сумма, которую нужно заплатить за месяц.

Илья: А рядом здесь висит график дежурств: когда кто дежурит. Каждую, каждую неделю есть кто-то дежурный, кто отвечает за чистоту в квартире. И обычно это делается так: если у тебя трое членов семьи, ты дежуришь три недели, если у тебя двое, скажем, мужа и жена, — вот две недели.

Илья: Дежурство значит, что человек подметает пол в коридоре и на кухне, моет здесь, ну по мере необходимости, обычно два-три, может быть, раза. Мусор теперь все выносят сами, раньше выносил дежурный, выносил за всех мусор. А теперь все сами выносят свои пакеты. Раньше, когда здесь не было линолеума, вот здесь под линолеумом, это даже видно, там паркет. Этот паркет натирали. Натирали мастикой. И в обязанности дежурного входило натереть паркет. Кроме того, дежурный же обязан поддерживать чистоту и в ванной, и в туалете тоже.

Илья: Раньше вот здесь... Здесь вообще выход на черный ход. Здесь стояли два ведра мусорных, общие, квартирные. Помните, тетя Ася, как здесь ведра стояли?

Тетя Ася: Да, стояли.

Илья: В обязанности дежурного входило выносить эти ведра. Здесь вот на крюк это закрывается, да? я снимаю крюк, и мы выходим на черную лестницу.

Илья: Вот здесь стояли другие ведра, которые были для нескольких квартир, и это были пищевые отходы, сюда сбрасывали остатки пищи. Ну, сейчас ничего этого нет. Сейчас этой системы разделения мусора уже нет. И вот это вот какие-то уже новшества: вот тут разводка антенны. Здесь кошки жили всегда и до сих пор живут.

Илья: Но сейчас вообще практически не пользуются этим черным ходом. Может быть, кто-то мусор выносит... Здесь грязно, и на лестнице живут бездомные, кошки. Сейчас здесь еще ничего, раньше здесь даже участковый милиционер боялся пройти, потому что здесь все было в экскрементах. Человеческих и кошачьих.

Slawomir: What's it like in the winter? How is it heated?

Ilya: It's warm because there are radiators here. The only problem is that these windows aren't very good. The frames are old, and there are drafts. So we have to plug them up. And over there the glass is broken, so… Good afternoon!

Ilya: The heating bill is part of the rent. I think that every month for the room, the gas, and the heat they pay around 900 rubles. It depends on the size of the room. It could be less. Plus they pay for electricity. Here are the names of the tenants; here are the meter readings: new readings, old readings. If we subtract the old reading from the new one we get the difference: how many kilowatt-hours of electricity have just been used. For the private rooms, that number is 642. For common rooms, 208. This sum is divided among the rooms in proportion to the number of people in each room, and after that the payment is calculated.

Ilya: In addition, in addition there's the payment for the telephone. Here's what they owe in total for the telephone: 300 rubles. It's divided by the number of people who use the telephone. And then there's a general sum to collect from everybody. Here for some reason they had to collect 70 rubles for something in the apartment: maybe a faucet was fixed or something was bought. And these 70 rubles are divided up. If a room has four people, they owe twenty. Where there's one person, they pay five. And that's how the monthly payment gets calculated.

Ilya: And over here is the chart of who's on duty when. Every week somebody is on duty, somebody is responsible for maintaining cleanliness in the apartment. Usually that gets divided this way: if you have a family of three, you serve three weeks; if there are two of you, say a husband and wife, then you serve two weeks.

Ilya: Being on duty means that you sweep the floor in the corridor and the kitchen, you wash the floor here as necessary, usually maybe two or three times. Nowadays people take the garbage out themselves; it used to be that the person on duty took it out, took it out for everybody. And now everybody carries out their own bags. It used to be, when there wasn't linoleum here, if you look here under the linoleum you can even see it, there was parquet. And the parquet would be polished. With floor polish. Polishing the floor was part of the job. In addition, the person on duty has to maintain cleanliness in the bathroom and the lavatory also.

Ilya: Here there used to be... Basically this is the exit to the back staircase. There used to be two garbage pails here, general ones, belonging to the apartment. Do you remember the pails here, Auntie Asya?

Auntie Asya: Yes I do.

Ilya: The person on duty had to carry these pails out. This closes on a hook, right? I'm unhooking it, and now we are coming out onto the back staircase.

Ilya: Over here there were other pails, belonging to a number of apartments; these were for food scraps, that's where you would throw away bits of food. Well, now this is all gone. Now that system of separating garbage doesn't exist any more. And here's something very new: antenna feeds. Cats always lived here and they still do.

Ilya: Nobody really uses this back staircase anymore. Maybe somebody uses it to take out garbage… It's dirty, and there are homeless people and cats living here. Now it's not so bad, it used to be that the district policeman would be afraid to come up because the stairs were full of excrement. From people and from cats.

Где: Кухня квартиры в многоквартирном пятиэтажном здании в престижном историческом центре Санкт-Петербурга. В момент съемок в этой квартире живет 8 семей.

Кто: 1) Илья Утехин, живший в этой квартире около 30-ти лет и в момент съемок еще владеющий одной из комнат. 2) «Тетя» Ася, живущая в этой квартире почти 40 лет. 3) Славомир, снимающий эту сцену.

Что: Теоретически ремонт в местах общего пользования всегда должен производиться силами жилконторы и за ее счет.

В квартире нет другой раковины, кроме той небольшой действующей раковины, которую мы здесь видим. Водогрей — единственный источник горячей воды во всей квартире. От него она поступает также и в ванную, но воды, которую он греет, недостаточно для раковины и ванной одновременно, поэтому пользоваться горячей водой можно только либо в кухне, либо в ванной. Над этой же раковиной многие жильцы моют руки и чистят зубы.

Where: The kitchen of an apartment in a five-story apartment building in the high-status historical center of St. Petersburg. At the time of filming, eight families lived in the apartment.

Who: 1) Ilya Utekhin, who lived in the apartment for around thirty years. At the time of filming, he still had a room here. 2) "Auntie" Asya, who has lived in this apartment over forty years; 3) Slawomir, who is filming.

What: Theoretically, repairs in common spaces are supposed to be carried out and paid for by the housing authority.

The small sink that we see here (you may see two, but one is non-functional) is the only one in the entire apartment. The water heater is the apartment's only source of hot water. It also heats water for the bathroom, but it cannot simultaneously heat water for the kitchen sink and the bathtub. Therefore, hot water can be used either in the kitchen sink or in the bathtub in the bathroom. Many tenants use this sink for washing their hands and brushing their teeth.

Славомир: А государство не..?

Илья: Государство, нет. Государство не помогает. Государство может предоставить работников, которые починят. Ну, скажем, если жильцы купят трубы, то государство пришлет двух алкоголиков-сантехников, которые эти трубы могут поставить. Еще неизвестно, правильно они поставят или неправильно. Им можно заплатить дополнительно, и они на это рассчитывают, но, к сожалению, местная администрация, вот эти вот местные власти, они не относятся к этому так ответственно. Вот этот вот пример крыши. Они говорят: «Мы не будем чинить вам потолок, пока не починим крышу». Какая там починка крыши… Тетя Ася, лет семь назад, да? Это когда у нас тут ведра стояли.

Тетя Ася: Ну, оно отваливается. Протечка. Протекает. Ну они что-то там ремонтируют, а может быть, и не сделают. Два раза делали ремонт, вот ремонт, тут замазывали.

Илья: Просто замазывали, да?

Тетя Ася: Просто замазывали. А что от того толку, что они замажут, если крыша не сделана? Ведь крыша течет.

Илья: Да, ремонт крыши сначала надо делать. А вот здесь, кстати сказать, вот это вот газовая труба, которая раньше шла к водогрею. Была не такая, ну более старинная, колонка вот тут стояла. И здесь был кран с горячей водой. И с холодной водой. И там еще был один кран. То есть здесь было три крана. Вот эта вот раковина очень старая. Сейчас ей не пользуются, потому что она протекает, но люди тогда раньше могли мыть посуду не только там, но и здесь.

Тетя Ася: А я приехала, тогда даже стирали здесь.

Илья: Да, стирали тоже здесь.

Тетя Ася: Да, когда я приехала. Это была чистая совершенно раковина.

Илья: Сейчас меньше людей и нет такой необходимости, чтобы…

Тетя Ася: Необходимость есть, просто они нам не делают. Тут нужно разбирать пол и что-то там делать. Какой-то узелок менять и делать.

Илья: Но ведь это очень давно, тетя Ася, это уже лет пятнадцать такая ситуация.

Тетя Ася: Никто… Больше чем пятнадцать, вот я когда эту делала, ванну-то, ты еще тут жил. Вот ванну-то делала, я заодно и это делала, да? Но потом ванну-то мы сделали, а я заболела. У меня брат умер, и я заболела как-то и отошла, отошла. А здесь уже все было подготовлено, чтобы сделать проход, выход воды. Но никто больше в квартире не стал заниматься. Никто. Ни один человек.

Slawomir: And the city doesn't…?

Ilya: The city, no. The city doesn't help. The city can supply workers to do the actual labor. But, say, if the people in the apartment buy pipes, the city will send two plumber-alcoholics to put the pipes in. It's not clear if they will put them in correctly or not. You can pay them extra, in fact they're counting on it, but, unfortunately, the local administration, these local authorities, they don't take the problem seriously. Take for example the roof. They'll say: "We won't fix your ceiling until we fix the roof." Which is not going to happen… Auntie Asya, it was seven years ago, right? That's when we had buckets on the floor here.

Auntie Asya: It's coming apart. There's a leak. It leaks. So they fix something, or maybe they don't. Two times they came and made repairs, some repair, they slapped on some plaster.

Ilya: They just plastered, nothing else?

Auntie Asya: They just plastered. And what's the point of plastering if the roof isn't fixed? It's the roof that leaks.

Ilya: Of course the roof has to be done first. And over here, by the way, this is a gas pipe, which used to go to the water heater. It wasn't the one we have now, it was a more old-fashioned kind. And here there was a hot-water faucet. And a cold-water faucet. And over there was another faucet. That is, there were three faucets. Now this sink is very old. It's not used any more because it leaks, but it used to be that people could wash dishes not only over there, but here, too.

Auntie Asya: And when I moved in, people even washed clothes here.

Ilya: Right, people used to wash clothes here too.

Auntie Asya: Yes, when I moved in. Then it was a perfectly clean sink.

Ilya: There are fewer people here now, so it's not so crucial that…

Auntie Asya: It absolutely is; the problem is that they're not fixing it for us. Here the floor has to be taken apart and something has to be done. Some kind of connector has to be changed and fixed.

Ilya: But that was a long time ago, Auntie Asya, this has been going on for fifteen years.

Auntie Asya: Nobody…More than fifteen, when I did the repairs, I mean in the bathroom, you were still living here. I did the bathroom, I did these things, too, and we finished the bathroom, and I got sick, my brother died, and I didn't do any of this anymore. Everything was ready to make a connection for the water. But nobody else in the apartment took responsibility. Nobody. Not one single person.

Где: Ванная и кухня квартиры в многоквартирном пятиэтажном здании в престижном историческом центре Санкт-Петербурга. В момент съемок в этой квартире живет 8 семей.

Кто: 1) Илья Утехин, живший в этой квартире около 30-ти лет и в момент съемок еще владеющий одной из комнат. 2) «Тетя» Ася, живущая в этой квартире больше 40 лет. 3) Славомир, снимающий эту сцену.

Арсений, которого упоминает Илья — его старший сын, родившийся в 1987 году. Его детство прошло в этой квартире.

Что: Эта ванная — единственное место в квартире, где можно принять душ или помыться не на глазах у других жильцов квартиры. В квартире есть еще раковина, установленная на кухне, которой пользуются при приготовлении пищи и мытье посуды. Там же многие жильцы чистят зубы, если это им удобнее или если ванная занята. Те, кто старается мыть руки после туалета, делают это либо над кухонной раковиной, либо здесь, в ванной.

В ванной же стирают и сушат белье. Сушить его можно также на кухне (над столами и плитами) и на открытой площадке на крыше дома, которую здесь называют верандой (или "большим балконом"). Сушильных машин ни у кого в квартире нет.

Унитаза здесь нет. Это обычная ситуация для коммунальных, а также и для многих отдельных квартир.

Упоминается бумажка или тряпочка, которую накручивают на кран в кухне, чтобы предупредить жильцов о том, что горячая вода нужна в ванной. В другой квартире та же проблема решается с помощью записки.

В рассказе упоминается проституция. Как институциализованная платная услуга для населения, проституция возникла только в пост-советской России. В СССР, по крайней мере, с 1930-х годов ничего подобного не было; валютные проститутки для иностранцев, работавшие под контролем КГБ в гостиницах, не в счет. Разумеется, существовали женщины, подрабатывавшие собственным телом в тех или иных условиях, и в тех или иных формах существовали, вероятно, подпольные бордели, но в голове обычного советского человека не могла возникнуть идея воспользоваться проституткой. Это было что-то из другой, буржуазной жизни.

Where: The bathroom and kitchen of an apartment in a five-story apartment building in the high-status historical center of St. Petersburg. At the time of filming, eight families lived in the apartment.

Who: 1) Ilya Utekhin, who lived in the apartment for around thirty years. At the time of filming, he still had a room here. 2) "Auntie" Asya, who has lived in this apartment over forty years; 3) Slawomir, who is filming.

Arseny, whom Ilya brings up in conversation, is his oldest son, born in 1987. He spent his childhood in this apartment.

What: This bathroom is the only place in the apartment where you can take a shower or just wash yourself out of sight of the other tenants. The apartment does have a sink, in the kitchen, which is used for preparing food and washing dishes. Some tenants brush their teeth there, if it is more convenient for them or if the bathroom is occupied. Those who try to wash their hands after using the lavatory do so either in the kitchen sink or here in the bathtub.

The bathroom is also used for washing and drying clothes. Clothes can also be dried in the kitchen (above the tables and stoves) and on the roof, in the open space that the tenants call the "veranda" (or "large balcony"). Nobody in the apartment has a clothes drier.

There is no toilet in the bathroom. This is the usual setup both in communal and in many private apartments.

Ilya mentions a piece of paper or a rag that is often wound around the faucet in the kitchen to let people know that they shouldn't use hot water because someone needs it in the washroom. In another apartment the same purpose is served by a note.

There is a mention of prostitution in the narrative. As an institutionalized system, prostitution arose only in post-Soviet Russia. In the USSR, at least beginning in the 1930s, there was nothing like it; hard currency prostitutes working for foreigners under the control of the KBG don't count. Of course there were women who sold their bodies in a variety of circumstances and there were probably underground bordellos, but the average Soviet did not expect to see or visit one. That was a part of a different, bourgeois lifestyle.

Илья: Здесь у каждой семьи своя полка. Я, честно сказать, не помню, вот это вот была наша полка. По-видимому, она автоматически перешла к тем, кто живет здесь сейчас. То есть у каждой семьи своя полка. Хотя я помню, что Ян, который жил у нас одно время (преподаватель Европейского университета), он жаловался, что шампунь куда-то пропадает, что тут пользуются его шампунем. И он стал носить этот шампунь к себе домой.

Илья: Но видите, кстати, вот здесь вот одна розетка, и еще одна розетка, и здесь были еще две розетки. Это розетки с электричеством, которые принадлежат разным соседям. Они проведены из их комнаты. У нас был огромный моток провода, который разматывался и вешался снаружи на крючки. Вот видите, вот этот гвоздь, вот его плохо видно, гвоздь, здесь гвоздь. Это гвоздь для того, чтобы на него вешать провод, который проходил вот туда, удлинитель, в него включали роз... стиральную машину. И провод шел из нашей комнаты до ванной.

Илья: Здесь сушили белье, и эти веревки не были распределены. Кстати сказать, вот это вот окно, мы в нескольких местах видели, — ванная с окном, — это окно, впрочем, выходит в соседнюю комнату. Это изначально не была ванная. Ванная комната была одной из комнат, в которой там, в которой сейчас живут.

Илья: На моей памяти уже ванна была здесь, но была не эта ванна, была огромная ванна. Она была на таких лапах, чугунных, и была очень красивая, хорошая вещь, но у нее была нестандартная пробка. Очень большая. И когда там начало течь, сказали: «Так давайте мы всю ванну вам поменяем». Вот. И когда поставили новую, она очень быстро испортилась.

Илья: Тут интересная ситуация. Вот здесь у каждой семьи были свои тазы, и здесь еще остались такие вот корыта. Вот это корыто старое, мы в нем еще Арсения мыли. Это бывшее наше корыто. И интересно, что сама ванна большая, в ней довольно редко купались. Только в первые дни, после того как кто-то ее моет с хлоркой, с порошком, когда сдает дежурство. А так обычно брали таз, вот так вот, брали такой таз, ставили его вот сюда, включали воду и мылись вот здесь.

Илья: Ну, не все соседи одинаково чистые, некоторые более грязные, чем другие. И пьяница квартирный, вот если он хотел в ванну, и что-то там, — стирать свои штаны грязные в этой в общей ванной, то по этому поводу могли возникать всякие проблемы. Его пытались сюда не пускать, и если он приводил какую-нибудь с улицы грязную женщину, бомжиху, и собирался ее мыть здесь в ванной, в той же ванной, в которой моют детей, вот тогда его не пускали. И тогда мог возникнуть конфликт. Но он особенно и не настаивал, потому что он понимал, что он как бы не прав. Что он нарушает обычай, потому что эта женщина тут не имеет никакого отношения к квартире, она не является частью этой экономики, она здесь не постоянно живет, поэтому он не настаивал.

Илья: Опять же был тут у нас такой сосед, который проституток приглашал, так вот квартирное общественное мнение, оно такое вот... девушек хотели не пускать в ванну. «А вы куда идете? Это наша ванна! Вот сюда нельзя. Нельзя здесь мыться». Причем он ведь звонил по телефону и обсуждал, каких девушек он хочет, чтобы ему привезли. Вот. И все это было на виду у соседей, которые, конечно, слышали эти разговоры телефонные. Вот. Так что это было абсолютно прозрачно. И то, что приходили эти девушки. Охранник ждал на лестнице. Это все было такое... вполне реально.

Илья: Но люди, кстати говоря, довольно часто ждали своей очереди, чтобы, действительно, никто случайно не заскочил в ванную в тот момент, когда она только что освободилась. Стояли на кухне с полотенцем на плече, чтобы дождаться своей очереди. Причем, мог быть не один человек, а два таких вот. Один с полотенцем, другой с полотенцем, они беседуют, потому что они стоят в очереди. Ванная открывается, кто-то туда заскакивает сразу. Вот. Важно, чтобы никто туда не залез.

Илья: Горячая вода... я сейчас покажу. Горячая вода приходит с кухни, с газовой колонки. Вот, вот газовая колонка, и когда мы включаем воду, она теоретически должна зажигаться. Кто-то моет здесь посуду, и то же самое происходит, когда кто-то включает воду там. Вот это вот от этой газовой колонки идет труба, труба, труба, труба, труба, вот эта труба, вот эта труба, вон она уходит туда, да? она идет в ванну. Если кто-то включает воду и начинает мыть посуду на кухне, то на того, кто моется в ванной, льется холодная вода. Поэтому там всегда брали либо бумажку какую-нибудь, либо тряпочку навинчивали на кран, и... чтобы тем самым показать, что вот лучше не включать, потому что тогда кому-то будет холодно. И иногда это использовалось в качестве знака: вот если 15 минут уже занята ванная, и уже пора бы освободить ее для следующих, ему специально включали там воду на кухне, чтобы у него шла холодная, чтоб он скорее выходил.

Ilya: And every family here has their own shelf. To tell you the truth, I can't quite remember. I think this used to be our shelf, and it seems that it got automatically transferred to whoever took our place. So every family has their own shelf, although Jan, who used to live with us here, he was an instructor at the European University, would complain about his shampoo disappearing. Someone was using his shampoo, so he started carrying it back to his room with him.

Ilya: You see, here is an electrical outlet, and here's another outlet, and here there were two more outlets. These outlets belong to different neighbors. The wires run here from their rooms. We had a giant spool of electrical cord which we would unwind and hang outside on hooks. See this nail? You can't see it very well, but this is a nail. This nail is for hanging the cord which would be threaded through here, the extension cord, and into it we would plug our washing machine. The cord ran here all the way from our room.

Ilya: This is where we would hang clothes out to dry, and these clotheslines were not assigned to individual families. By the way, this window... in several places we've seen washrooms with a window. This window looks into the neighboring room. So the room we're in was not always a washroom. The washroom was originally located in one of the rooms which is currently occupied by tenants.

Ilya: I remember the bathtub already being here, but it wasn't this same tub. No, there was a giant claw foot tub; the feet were cast iron. It was a very beautiful, quality item. But it had a non-standard drain plug. It was very large, and when it started to leak down there, they said, Let's just replace the whole tub. And when they put in a new tub, it became damaged very quickly.

Ilya: It's an interesting situation here. Every family had their own wash-basin here, and here you can still see these old washtubs. We used this old washtub to wash Arseny. It's our old washtub. And what's interesting is that the large bathtub itself was rarely used for bathing—only in the first few days after somebody had washed it out with chlorine powder at the end of their cleaning duty period. But normally you'd just take a basin—like this—you'd put it right here in the bathtub, turn on the water, and wash yourself right inside.

Ilya: Of course not all the tenants are equally clean—some are dirtier than others, and the apartment drunk, if he wanted to use the washroom to wash his dirty trousers, let's say, in this shared washroom, then this could create a problem, they could try to keep him from coming in here, and if he brought home some dirty woman from the street, a street woman, and wanted to wash her here in the washroom, in the same washroom where children are bathed, then they wouldn't let him in here, there could be an argument. But actually, he didn't really insist all that much, because he somehow understood that he was really in the wrong, so to speak. That he was violating custom, as this woman had no relationship to the apartment, she wasn't part of this system, she wasn't a permanent resident here, so he wouldn't really insist.

Ilya: Then again, we had a tenant here who would invite prostitutes over, so public opinion in the apartment, uh, they didn't want to let the girls into the washroom. "Where are you going? This is our washroom. You can't wash here." In fact, he would even talk on the apartment telephone and discuss what kind of girls he would like brought to him, and all this was in front of the tenants, who of course would overhear these phone conversations. So, uh, this was absolutely transparent. These girls would come over, their bodyguards would wait on the stairs. This was, uh, all too real.

Ilya: But actually people would very often wait their turn for the washroom right outside with a towel over their shoulders to keep someone else from jumping in ahead of them. In fact, sometimes you would see two people waiting in line, both with towels, they're chatting, and at the same time they're waiting in line. The door opens, someone jumps right it—the most important thing is not to let anyone slip in front of you.

Ilya: The hot water... just a minute, I'll show you. The hot water comes from the kitchen, from the gas powered water heater. Here it is. When we turn on the water to wash dishes, in theory, it should ignite. And the same thing happens when someone runs the water in the washroom. This pipe leads from the water heater, see it, see it, see it, see it, it goes through there to the washroom. So if someone in the kitchen turns on the water to wash dishes, the water goes cold on person in the washroom. So you always used to take a little piece of paper or a rag and wind it around the faucet in the kitchen, to let people know that they shouldn't turn the water on or the water will go cold on the person washing in the bathtub. And sometimes the cold water was used as a signal. Let's say the washroom has been occupied for 15 minutes already, and it's really time to let the next person use it. You'd give him a little blast of cold water on purpose so that he'd hurry it up.

Где: Туалеты и коридор квартиры в многоквартирном пятиэтажном здании в престижном историческом центре Санкт-Петербурга. В момент съемок в этой квартире живет 8 семей. Было время, когда здесь жили 11 семей (около 50 человек).

Кто: 1) Илья Утехин, живший в этой квартире около 30-ти лет и в момент съемок еще владеющий одной из комнат. 2) Славомир, снимающий эту сцену.

Что: Мы видим оба туалета, имеющиеся в этой квартире. Раковин в них нет, хотя когда-то очень давно в одном из них раковина имелась. (Когда она сломалась, ее не стали чинить.) В квартире есть два места, где можно помыть руки: раковина на кухне и кран над ванной в ванной комнате.

Бумага, которую упоминает Илья, говоря о засорении унитаза, это те полоски газеты, которые некоторые жильцы подстилают на стульчак. Использованную туалетную бумагу спускают в унитаз.

Белая сетка на стене начерчена мелком против тараканов.

Where: The lavatories and hallway of an apartment in a five-story building in the high-status historical center of St. Petersburg. At the time of filming, eight families lived in the apartment. There was a time when eleven families (around fifty people) lived here.

Who: 1) Ilya Utekhin, who lived in the apartment for around thirty years. At the time of filming, he still had a room here. 2) Slawomir, who is filming.

What: We see the two lavatories that belong to the apartment. Neither has a sink, although one of them did have a sink a long time ago. (When it broke, nobody bothered to fix it.) There are two places in the apartment where you can wash your hands: the sink in the kitchen and the faucet over the bathtub in the bathroom.

The paper that Ilya refers to when he talks about the toilet getting clogged are strips of newspaper that some tenants put on the toilet seat before sitting down. Toilet paper is flushed down the toilet.

The white grid drawn in pesticide chalk on the wall is meant to repel cockroaches.

Илья: Раньше бывали ситуации, что в квартирах было много стульчаков, и у каждой семьи был свой стульчак. Но это общий стульчак. Когда нужно, он ставится на унитаз. Вот здесь вот обычно куски газеты. Мы сейчас увидим это в другом туалете, там есть куски газеты, которые подстилаются на стульчак, потому что стульчак общий, а если подстелить газету, то вроде бы и не грязно.

Славомир: А где туалетная бумага?

Илья: Туалетную бумагу с собой приносят. Из своей комнаты. Кроме того, туалет имеет свойство засоряться, если туда бросают бумагу. И прочистка туалета — это тоже особая такая проблема. Дежурный не всегда этим занимается. Ему не хочется, он должен за чистотой следить, а не прочищать это. И поэтому иногда даже прямо писали и мелом на стене, я сам писал, что бумагу не надо бросать, потому что туалет засоряется. Там есть еще один.

Илья: Я, помню, в правилах коммунального общежития, в правилах, официально утвержденных, было написано, такая была замечательная строчка: "Тянуть за держку плавно". Вот эта вот штука называется "держка", и за нее надо было тянуть осторожно и аккуратно, чтобы не оторвать.

Илья: Здесь две лестницы, они в коллективном пользовании. Они используются для того, чтобы, во-первых, ввинчивать лампочки. А во-вторых, вот эта маленькая лестница — ее удобно использовать для того, чтобы снимать показания со счетчика. Вот около каждой двери, мы сейчас увидим, около каждой двери есть счетчик.

Илья: Каждый платит за то электричество, которое потребляется его семьей в его комнате, и это электричество высчитывается по показаниям этого счетчика. Эти показания раз в месяц собирает дежурный. Он залезает на лестницу, смотрит... Если освещение тусклое (а оно было обычно тусклое), то зажигали спичку и смотрели так: 28831.

Ilya: It used to be that there were a lot of toilet seats in the apartment; every family had their own seat. But this seat is for general use. When you need it, you put it on the toilet. This place usually holds pieces of newspaper. We'll see them in the other toilet; there we'll see pieces of newspaper that are put on top of the seat, because the seat is for general use, and if you put newspaper on top, then it's like it isn't dirty.

Slawomir: Where's the toilet paper?

Ilya: People bring it with them. From their room. Also the toilet can get clogged if you throw paper into it. And unclogging it is another issue. The person on duty doesn't necessarily want to deal with it. He's not interested; it's his job to make sure things are clean, not to unclog a toilet. Sometimes people write notes on the wall with chalk, I've done it myself, that you shouldn't flush paper down the toilet because it will get clogged. There's another toilet over there.

Ilya: I remember, in the communal living rules, in the official rules, there was an incredible sentence, it said: "Pull the pullcord smoothly." This thing here is called a pullcord, and you had to pull it carefully and precisely or it would come off.

Ilya: There are two ladders here, for general use. They are used, first, to change bulbs. And second, this little ladder is good for taking readings from the electric meter. Next to every door, we'll see this in a minute, next to every door is a meter.

Ilya: Everybody pays for their own electricity that they use in their own family in their room, and that electricity is measured by this meter. Every month the person on duty reads the meters. He climbs up on the ladder and takes a reading... If the light is dim, and it usually is, then they light a match and do this: 28831.

Где: Коридор, комната и двор квартиры в многоквартирном пятиэтажном здании в престижном историческом центре Санкт-Петербурга. В момент съемок в этой квартире живет 8 семей.

Кто: 1) Илья Утехин, живший в этой квартире около 30-ти лет и в момент съемок еще владеющий комнатой, которую мы видим. 2) Света, бывшая аспирантка, снимающая эту комнату уже более двух лет на очень льготных условиях. 3) Славомир, снимающий эту сцену.

Что: В 1924 году вся эта 11-комнатная квартира была дана в пользование прадеду Ильи Викентию Черезову, партийно-хозяйственному работнику, арестованному в 1937 году за связь с Каменевым и Зиновьевым и погибшему в лагере в 1938 году. В квартиру постепенно вселялись другие семьи, и в конце концов Черезовым осталась только эта комната. В шестидесятых годах, когда в квартире проживали больше пятидесяти человек, в этой комнате жили шестеро.

Почти вся мебель принадлежит Илье. Посуда в серванте тоже осталась от бабки Елизаветы. Книги и прочие вещи — Светины.

Перегородки были убраны за два месяца до съемок в связи с государственной инспекцией, необходимой для приватизации комнаты. Ремонт комнаты намечался на лето. В отличие от ремонта мест общего пользования, например кухни и коридоров, ремонт комнат производится и оплачивается жильцами. Остальные помещения ремонтируются жилконторой.

Where: The hallway, a room, and the courtyard of a five-story apartment building in the prestigious historical center of St. Petersburg. At the time of filming, eight families lived in the apartment.

Who: 1) Ilya Utekhin, who lived in the apartment for around thirty years. At the time of filming, he still had a room here, which we see. 2) Sveta, a former graduate student, who has been renting the room for over two years under very advantageous conditions; 3) Slawomir, who is filming.

What: In 1924, this entire eleven-room apartment was given to Ilya's great-grandfather, Vikenty Cherezov, a Party economic manager who was arrested in 1937 for ties to Kamenev and Zinoviev, and died in the Gulag in 1938. Other families were gradually moved into the apartment and eventually the Cherezovs were left with this single room. In the 1960s, when the apartment had over fifty tenants, six people were living in this room.

Almost all the furniture here belongs to Ilya. The dishes on display belonged to his grandmother Elizaveta. The books and other contemporary items are Sveta's.

The partitions were removed two months before filming, in connection with a government inspection prior to privatization. A renovation (organized and paid for by the room's owners, which puts it into a different category from spaces like the kitchen, controlled by the housing administration) was scheduled for the summer.

Илья: В этой комнате много старинных вещей. Это вот сразу после Октябрьской революции. Нет, после Февральской, но перед Октябрьской, я подозреваю. Вот такие запоры и дверь. Я открываю дверь, она, в общем, уже старинная и просела.

Илья: Двор стал совсем другой. Здесь были огромные два тополя, которые заполняли все, во-первых, тополиным пухом в июне, а во-вторых, диким криком ворон, потому что там гнездились вороны. Эти оба тополя срубили. А здесь этот балкон казался мне очень большим.

Илья: На потолке видны остатки перегородок. Здесь стояла одна перегородка с дверью, и здесь стояла другая перегородка. Сначала в ней была просто занавеска, потом туда поставили дверь. Дело в том, что изначально, конечно, здесь ничего не было, никаких перегородок, и это была одна большая комната. В ней жили ну, наверное, человек 6 или 7 моих родственников.

Илья: Вообще говоря, чтобы построить перегородку, нужно было написать специальное заявление, чтобы разрешили это сделать. Представьте себе ситуацию: вот вы живете с мужем, у вас тут ребенок, все такое. Ну, вы с мужем развелись. У мужа своя жизнь, у вас своя жизнь. У вас кроме ширмы ничего нет. Вам нужна перегородка. Ну, вот нужно чтоб разрешили и чтоб по взаимному согласию. Вот, например, муж хочет поставить перегородку, а вы не хотите, и он мечтает устроить себе то, что он называет бытовое ограждение. Бытовое самоограждение — это перегородка. Ему должны разрешить ее поставить и там выписать материалы... причем там написано: из чего она может быть. Она может быть там картонная, деревянная, всякая такая и все на плане должно быть написано. Инженер должен написать и разрешить. Да.

Илья: Ладно, до свидания, Света! Счастливо!

Илья: Всего доброго! Спасибо! Вам там холодно наверное!

Света: Не-а.

Илья: Вот это вот парадная, где наш черный ход. Вот эта вот грязная лестница служебная — вон ее дверь. И там был пункт приема пустых бутылок. Пустых бутылок из-под пива, водки, ну и молока тоже. Детей отпускали гулять во двор, и матери из окон кухни кричали: «Иди домой сейчас же!»

Ilya: There are a lot of original things in this room. This is from right after the October revolution. No, after the February one, but before October, I suspect. These locks, and this door. I'm opening the door; it's pretty much an antique; it's scraping the floor.

Ilya: The courtyard is completely different now. There used to be two enormous poplars which filled the space, first of all because of their poplar fluff in June, and second because of the wild cawing of crows that had their nests there. Both of these poplars were cut down. And this balcony here seemed large to me.

Ilya: On the ceiling you can see the traces of partitions. Here was one partition that had a door in it, and here was another one. First it had a curtain in it; then they put up a door. Of course originally there wasn't anything here, no partitions at all, this was just one big room. It was home to six or seven of my relatives.

Ilya: The way it was supposed to work was, in order to put up a partition you had to write a formal request, in order to get permission. Imagine the situation: you are living with your husband, you have a child, and so forth. And then the two of you divorce. Your husband has his life and you have yours. The only thing dividing you is a screen. You need a partition. But you need permission, and it has to be by mutual agreement. Now, it could be that your husband wants a partition and you don't, and he dreams of building what he calls a domestic barrier. A domestic defense wall, that's a partition. He has to get permission to put it up and to ask for materials... there are rules that say what it can be built of. It can be, maybe, cardboard, maybe wood, whatever; all of this has to be indicated. An engineer has to sign and approve it.

Ilya: Okay, goodbye, Sveta! Nice to see you!

Ilya: All the best! Thank you! You're probably cold!

Sveta: Uh-uh.

Ilya: That door over there is our service entrance. You remember that dirty back staircase? Here's its door. And right there, there used to be a collection point for empty bottles. Empty beer bottles, vodka bottles, well, milk bottles also. Children were let out to play in the courtyard, and mothers would yell from their kitchen windows: Come home right this minute!

Где: Кладовая общего пользования и коридор квартиры в многоквартирном пятиэтажном здании в престижном историческом центре Санкт-Петербурга. В момент съемок в этой квартире живет 8 семей.

Кто: 1) Илья Утехин, живший в этой квартире около 30-ти лет и в момент съемок еще владеющий одной из комнат, в которой он больше не живет. 2) «Тетя» Ася, живущая в этой квартире больше 40 лет. 3) Славомир, снимающий эту сцену.

Что: Кроме этой кладовой общего пользования, в квартире есть еще несколько мест, где жильцы могут хранить не нужные им в данный момент предметы: это коридор, открытая площадка на крыше дома, которую здесь называют верандой (или "большим балконом"), а также маленький чулан при кухне и антресоль в туалете.

Раскладушка понадобилась тете Асе потому, что к ней приезжала родственница погостить на несколько дней. О том, что у Ильи есть раскладушка, тетя Ася знала (возможно, видела ее в кладовой).

В этом небольшом клипе из видеоэкскурсии 7 можно увидеть, как выглядела эта кладовка шестью годами раньше.

Where: The communal storage room and hallway of an apartment in a five-story apartment building in the prestigious historical center of St. Petersburg. At the time of filming, eight families lived in the apartment.

Who: 1) Ilya Utekhin, who lived in the apartment for around thirty years. At the time of filming, he still had a room here, in which he no longer lived. 2) "Auntie" Asya, who has lived in the apartment for over forty years; 3) Slawomir, who is filming.

What: In addition to this storage room, the apartment has a few other places where tenants can store objects they don't need all the time: the hallway; an open space on the roof of the building that they call the "veranda" (or "large balcony"), a small closet in the kitchen and a shelf in the lavatory.

Auntie Asya needed the folding bed because a relative was coming to stay for a few days. She knew that Ilya had one, possibly because she had seen it in the storage room.

This short video clip shows the same storage room as it was six year earlier.

Тетя Ася: Аллё. А?.. Леночка, здравствуй. Узнала, здравствуй.

Илья: Пустая комната. Кладовка, куда сбрасывают старые вещи, которыми не пользуются каждый день. У каждой семьи здесь есть свой угол. Наш бывший угол и наш шкаф — вот этот вот. Может быть, мы шкаф однажды и заберем, потому что сейчас есть такая мода их восстанавливать, и Милена все мечтает сделать из него что-то новое. Он, в общем, почти пустой, там книжки лежат старые. А холодильник просто надо выбросить на помойку. Вот. Ну, здесь много чего надо выбросить. Моя задача найти здесь раскладушку для тети Аси.

Илья: Вот это вот замечательная вещь. Это очень тяжелая щетка для натирки пола. Вот так вот ее... вот таким образом натирали паркет, когда он был покрыт, покрыт мастикой. Что это за коробка, это я не представляю себе. А вот раскладушку я уже почти нашел. Так... палка... ну что, можно считать, что тете Асе повезло.

Илья: О, это мои пластинки! Точно-точно, это мои пластинки. Я их, наверное, заберу. Ну, и вот там вот мои пластинки. Здесь довольно много пластинок. Мне нужно будет вот все эти пластинки забрать. Только у меня сейчас не на чем их слушать.

Илья: А вот этот вот велосипед... я его в свое время купил у какого-то алкоголика, в поселке Мартышкино. Но теперь у него тоже нет колес. Ладно, пластинки я оставляю здесь. Наша главная цель — раскладушка.

Илья: Я знаю, чье это колесо — одного нашего соседа. Вот что оно тут делает? Он уже спился и ехать на велосипеде не может, даже если б у него он и был. Он, вообще, конечно, отличался тем, что когда к нему приходили какие-нибудь гости, он с ними начинал драться. Я помню сцену, когда я был маленький, ну на детей производит впечатление кровь, кровавые сцены в детстве. И вот есть некоторые сцены, которые мне запомнились на всю жизнь. Вот здесь около телефона стул, мы сейчас пройдем, я покажу этот стул. Там сидел один из гостей этого Коли-алкоголика, и он был весь изрезан розочкой. Это когда вот бутылку берут, пустую бутылку, откалывают и розочкой вот... оказывается такой острый предмет для драки. И вот он своего друга порезал, и с того текла кровь, «как с овцы», — сказали врачи скорой помощи, которые приехали. Действительно, там была лужа крови на полу, и меня вот это вот «как с овцы кровь течет», вот это вот сравнение мне запомнилось. Я подумал: «Ну, интересно, наверное, овец когда режут, тоже с них кровь течет». Ну, ничего, вроде он его не до смерти порезал. Да, это было вот здесь, это было вот рядом с телефоном. Стул стоит, вот на том самом стуле... Наверное, тогда был стул другой.

Илья: Но надо сказать, что этот алкоголик, он как раз и к матери-то к своей не очень хорошо относился. Он ее однажды ударил, и она после этого буквально три месяца прожила и, в общем, практически не вставала. Так что вот, Марья Иванна, царствие ей небесное, жила она здесь где-то, где-то вот тут была ее кровать.

Илья: Но дело в том, что комната эта не очень хорошая, потому что и света здесь мало, здесь одно окно, и очень тонкая перегородка. Вот эта вот перегородка, которая отделяет комнату от коридора, она очень тонкая, и там все слышно. И когда кто-то говорит по телефону в коридоре, тоже все слышно. Поэтому она была признана негодной для жилья, и ее перевели в разряд таких общих, общественных.

Илья: Тетя Ася, нашел раскладушку и поставил ее рядом с вашей дверью. Все в порядке.

Тетя Ася: Вот спасибо тебе.

Auntie Asya: Hello. Yes?... Lenochka, hello. I recognized your voice, hello.

Ilya: The empty room. A storage room, where people put their old things, things they don't use every day. Every family has their own space. Our former space and our cabinet—that's what you're looking at here. Maybe some day we'll come get this cabinet, because everybody's restoring them now, and Milena has ideas on how to make it into something new. Actually it's practically empty, there are some old books in it. But this refrigerator simply has to be thrown out. So. Well, a lot of stuff here should be thrown out. My task is to find the folding cot for Auntie Asya.

Ilya: This is a terrific item. It's a very heavy brush for polishing the floor. This is how it... this is how people polished the parquet, when it was covered with floor polish. What this box is I have no idea. But I've almost found the folding cot. So... a stick... okay, we can consider that Auntie Asya has lucked out.

Ilya: Oh, here are my records! How do you like that—these are my records. I guess I'll take them with me. And over there are my records too. I'm going to have to take all these records. Only I have no way to play them.

Ilya: And this bicycle...a long time ago I bought it from some alcoholic, in the village of Martyshkino. But now it's also missing its wheels. Okay, I'll leave the records here. Our main goal is the folding cot.

Ilya: I know whose wheel this is. It belongs to one of our neighbors. What's it doing here? He's a confirmed drunk and couldn't ride a bicycle even if he had one. When he had guests, he used to beat them up. I remember one fight when I was little, well, a bloody fight makes an impression on children. And there are a few scenes I'll remember my whole life. Next to the telephone is a chair; when we go out there, I'll show you the chair. On that chair sat a guest of this guy, Kolya the Alcoholic, and he was all cut up from what's called a rose. That's when you take a bottle, an empty bottle, you break off the bottom and you get a rose, a sharp object to use in a fight. So he slashed his friend, and the friend started bleeding "like a slaughtered sheep," as the ambulance doctors said when they came. Really, there was a pool of blood on the floor, and that comparison "bleeding like a slaughtered sheep" really stuck in my memory. I thought: well, that's interesting, when you slaughter sheep, they also bleed. But it worked out okay, apparently he hadn't been slashed to death. Yes, that happened here, it happened next to the telephone. There's the chair, and on that chair... Probably it was a different chair then.

Ilya: But I have to say about this alcoholic that he wasn't very good to his mother either. Once he hit her, and after that for literally three months she stayed alive but couldn't leave her bed. So that was Marya Ivanovna, may she rest in peace, this was her room, somewhere here was her bed.

Ilya: The thing is that this room isn't a very good one because there's not a lot of light here; it's got one window and a very thin partition. This partition that separates the room from the hallway, it's very thin, and you can hear everything. When somebody talks on the telephone in the hallway, you can also hear everything. So it was designated unfit for habitation, and it fell into the category of general, communal space.

Ilya: Auntie Asya, I found the folding cot and put it next to your door. Everything is all right.

Auntie Asya: Thank you so much.

Где: Подъезд и лестница многоквартирного пятиэтажного здания в престижном историческом центре Санкт-Петербурга.

Кто: 1) Илья Утехин, антрополог из Европейского университета в Санкт-Петербурге, проживший в этом доме больше 30 лет. Сегодня он со своей семьей живет в другом месте, но одна из комнат в квартире на 5-ом этаже все еще принадлежит ему. Илья — автор книги «Очерки коммунального быта», послужившей основой для данного виртуального музея. 2) Маня и Вася — дети Ильи, которые никогда раньше не были в этом доме. 3) Славомир, снимающий эту сцену.

Что: Дом построен в 1913-18 годах, когда этот престижный район застраивался в стиле «модерн» архитекторами, соревновавшимися друг с другом в изобретательности. Вскоре после революции 1917 года большинство квартир стали коммунальными: в каждую были поселены несколько семей.

В вестибюле мы видим два окна, которые были заложены кирпичами, когда рядом выстроили еще один дом. Одно из них пересекается газовой или водопроводной трубой, уходящей в этот соседний дом. На стене между заложенными окнами — почтовые ящики жильцов этого подъезда, по одному ящику на каждую многосемейную квартиру.

За состояние лестницы отвечают не жильцы квартир, а местные жилищные власти.

Where: The entryway and stairwell of a five-story apartment building in the prestigious historical center of St. Petersburg.

Who: 1) Ilya Utekhin, an anthropologist from European University in St. Petersburg, who lived in the building for over 30 years. Today he and his family live elsewhere, but one of the rooms in a fifth-floor apartment still belongs to him. Ilya's book, Studies in Communal Living, is the foundation for our virtual museum. 2) Manya and Vasya, Ilya's children. This is their first time in the building. 3) Slawomir, who is filming.

What: The building was constructed from 1913 to 1918, when this prestigious district was being rebuilt in art nouveau style by architects who competed with each other in their inventiveness. Soon after the Revolution of 1917 most of the apartments became communal, as additional families were moved into them.

In the lobby we see two windows that were blocked with bricks when a second building was built next door. A pipe, either a gas pipe or a water pipe, goes through one of the windows into this second building. On the wall between the bricked-up windows are the mailboxes of tenants who live in this entryway. One mailbox serves each multi-family apartment.

Maintenance of the staircase is the responsibility of local housing authorities.

Илья: А вот смотрите, я вам покажу: здесь в квартире живут много семей, не как у нас одна семья в квартире — мы и больше никого. А здесь много семей. И у каждой семьи есть свой звонок. Вот ты приходишь к кому-то, нажимаешь на один звоночек, и они тебя приходят встречать. Смотри, это какая цифра, Маня?

Маня: Два.

Илья: Это квартира 2, а нам нужна квартира 4, да. Квартира 4 выше этажом.

Илья: Вот, а тут мы, видите, пришли. Вот это вот квартира 4, которая нам и нужна. "Звонок не работает, — написано, — стучите".

Ilya: Look at this, I'm showing you: here in this apartment live a lot of families. Not like us, where there's just one family in the apartment and nobody else. Here there are a lot of families. And every family has their own bell. So you're coming to see some people, you ring the right bell, and they come out to meet you. Look, Manya, what number is that?

Manya: Two.

Ilya: That's Apartment 2, and we need 4. Four is one floor up.

Ilya: Well, here we are. This is Apartment 4, the one we want. There's a note: "The bell doesn't work—knock."

Где: Коридор и кухня коммунальной квартиры в многоквартирном пятиэтажном здании в престижном историческом центре Санкт-Петербурга. В момент съемок в квартире жили 8 семей. Было время, когда 11 семей (около 50 человек) жили здесь.

Кто: 1) Илья Утехин, выросший в этой квартире и проживший здесь больше 30 лет. Одна из комнат здесь все еще принадлежит ему, но он в ней не живет. 2) Маня и Вася — дети Ильи, которые никогда раньше не были в этом доме. 3) Соседки Екатерина Сергеевна и «тетя» Ася, знающие Илью с тех времен, когда жил здесь ребенком и молодым человеком. 4) Славомир, снимающий эту сцену.

Что: В коммунальной кухне все плиты, водогрей и другое оборудование, как и квартира в целом, принадлежат государству. Каждой семье отведена плита или часть плиты, а также определенное пространство, отмеченное стоящими по его краям шкафами или столами. Мебель принадлежит жильцам. Холодильники в этой квартире стоят в комнатах жильцов.

Ответственность за состояние кухонного помещения и оборудования разделяется между всеми жильцами квартиры. Ремонт здесь производится местной жилищной администрацией. Максимовна, которую упоминает Екатерина Сергеевна, — работник этой администрации.

Where: The kitchen and hallway of a communal apartment in a five-story apartment building in the prestigious historical center of St. Petersburg. Eight families now live in this apartment. There was a time when eleven families lived here (about 50 people).

Who: 1) Ilya Utekhin, who grew up in this apartment and lived here for around thirty years; at the time of filming, he still had a room in the apartment, though he lived elsewhere. 2) Manya and Vasya, Ilya's children, who are here for the first time; 3) Ekaterina Sergeevna and "Auntie" Asya, who have lived in the apartment for a long time and knew Ilya as he was a child and young man; 6) Slawomir, who is filming.

What: In a communal kitchen, all the stoves, water-heaters, pipes, light fixtures, and electric meters belong to the state, as does the apartment itself. Every family is assigned a stove or part of a stove, along with a specified space, marked at its edges by cupboards or tables. The furniture belongs to the tenants. The refrigerators in this apartment are in the tenants' rooms.

The responsibility for the condition of the kitchen, both the space and the equipment in it, is shared by all tenants of the apartment. Repairs are carried out by the local housing administration. Maksimovna, brought up in conversation by Ekaterina Sergeevna, is a local housing administrator.

Маня: А здесь?

Илья: А здесь были наши соседи. И это соседский чайник. Соседский. Ладно, давайте пойдем положим вещи тут в одном месте, а потом, потом пойдем в гости к одной тете. Да? Давайте-ка. Пойдем постучимся.

Илья: Света? Ага. О-о-о! Здрасте! А смотрите, наших деток-то вы не видели ведь. А посмотрите. Да. А давайте мы пойдем на свет, чтоб вы их увидели. Расскажите, как ваши дела?

Е. С.: Что нам делать, Илюшенька? Я уже обошла все инстанции: и по поводу воды, и по поводу этой самой... штукатурки. Они говорят, что пока крышу они не покроют, нецелесообразно.

Илья: А крышу они не покроют.

Е. С.: А крышу некому крыть. Кровельщика нет. Я уже не знаю. Теперь хотели поменять трубы. Трубы якобы дает... Нет, работа бесплатно, а за трубы хотела наша Максимовна 500 рублей с квартиры снять. Пришел наш водопроводчик, наш знаменитый, сел тут, горевал-горевал, говорит: "Не знаю, что с вами делать. Ничего не получается". Здесь же какая была история, вы не знаете, да? Почему у нас вот тут такой промежуток между линолеумом?

Илья: А в смысле, что вытаскивали оттуда трубу, которая...

Е. С.: Вообще ее не оказалось. Она сгнила. Вы можете себе представить?

Илья: Совсем?

Е. С.: Вы можете себе представить? Вот такой кусок, вообще не было трубы, и вся вода лилась на четвертый этаж, и у них обрушился тоже потолок.

Илья: Да, да, да, это я помню. Тетя Ася! Смотрите, смотрите, кто пришел!

тетя Ася: Здрасте, мои хорошие! Здрасте! Здрасте!

Илья: Это Маня, это Вася, а это тетя Ася!

Е. С.: Ну что, пойдем к Машеньке?

Manya: What about over here?

Ilya: Over here was for our neighbors. And this is their teapot. The neighbors'. Okay, let's go put our things down, and then, then we'll go visit a friend. Okay? Here we go. Let's knock.

Ilya: Sveta? Oh! Oooh! Hi! You've never seen our children. Have a look. Yes. Let's move to where it's lighter, so you can see them. Tell me how things are going.

Ekaterina Sergeevna: What can we do, Ilyushenka? I've been through every department: about the water and about this business up here, the ceiling plaster. They say that until they fix the roof, it doesn't make sense to work on it.

Ilya: But they won't fix the roof.

E. S.: There's no one to do it. There aren't any roofers. I don't know anymore. They wanted to put in new pipes. They were going to give us pipes... No, that's not it, it's the work that would have been for free, but our Maksimovna wanted to collect 500 rubles from the apartment for the pipes. So the plumber comes, this famous plumber of ours, he takes a seat, he's full of sympathy, he says, "I don't know what to do for you. Nothing works out." As for this, you don't know what happened? Why there's such a gap in the linoleum?

Ilya: You mean they were trying to pull out the pipe, which...

E. S.: In fact there wasn't any pipe. It was rotten. Can you imagine?

Ilya: Completely?

E. S.: Can you imagine? A piece this big, there was no pipe there at all, and all the water poured onto the fourth floor, and their ceiling was ruined too.

Ilya: Yes, of course, I remember that. Auntie Asya! Look, look who came!

Auntie Asya: Hello, sweethearts! Hello, hello!

Ilya: This is Manya, and this is Vasya, and this is Auntie Asya!

E. S.: Well, shall we go visit Mashenka?

Где: Площадка на крыше многоквартирного пятиэтажного здания в престижном историческом центре Санкт-Петербурга. Коридор и комната в квартире, жильцы которой пользуются этой площадкой, или террасой, называемой здесь «большой балкон» и «веранда».

Кто: 1) Илья Утехин, выросший в этой квартире и проживший здесь больше 30 лет. Одна из комнат здесь все еще принадлежит ему, но он в ней не живет. 2) Маня и Вася — дети Ильи, которые никогда раньше не были в этом доме. 3) Соседка Екатерина Сергеевна, знающая Илью с тех времен, когда жил здесь ребенком и молодым человеком. 4) Маша — двадцатипятилетняя внучка Екатерины Сергеевны. 5) Славомир, снимающий эту сцену.

Что: Эта терраса — редкая архитектурная особенность данного здания. Жильцы квартиры пользуются исключительным правом на ее использование. Доступ на нее двойной: с лестничной площадки этой квартиры и из одной из комнат (см. план квартиры). Все жильцы здесь могут сушить белье, держать вещи, загорать в летнюю погоду.

См. также фото балконной двери, из которой в этом клипе выходит Маша, и другое фото, где одна из соседок, Ася, вешает на этой террасе белье.

В 2007 году семья, из комнаты которой есть выход сюда, решила приватизировать террасу. Несмотря на то, что все жильцы квартиры использовали ее как «место общего пользования», в ходе оформления документов для приватизации комнат выяснилось, что либо нужно закрывать наглухо дверь, ведущую сюда, либо считать террасу балконом и переводить ее в частную собственность. В июне 2007 года ситуация еще не решена окончательно, поскольку документов, подтверждающих собственность, еще нет, а соседи будут возражать, если им закроют сюда доступ.

Where: A terrace on the roof of a five-story apartment building in the high-status historical center of St. Petersburg. We also see a hallway and a room in the communal apartment, whose tenants use the terrace (called here a "veranda.")

Who: 1) Ilya Utekhin, who lived in the building for over 30 years. At the time of filming he still had a room here, though he lived elsewhere. 2) Manya and Vasya, Ilya's children, on their first visit to the building; 3) Another tenant, Ekaterina Sergeevna, who knew Ilya when he lived here as a child and as a young man; 4) Masha, the twenty-five year-old granddaughter of Ekaterina Sergeevna; 5) Slawomir, who is filming.

What: This veranda is an unusual architectural feature of the building. The tenants of the apartment have exclusive rights to its use. There are two ways to reach it: from the stairwell, and from one of the rooms. All the tenants can hang out their laundry here, store things, and sunbathe in the summer.

See also the photograph of the door to the roof garden, from which Masha exits in this clip, as well as a photo of one of the residents, Asya, hanging laundry on the terrace.

In 2007, the family whose room opened out onto the roof decided to privatize the terrace. Regardless of the fact that all of the residents of the apartment have used the terrace as a common space, in the process of compiling the documents for privatization of their room, it turned out that either it would be necessary to completely seal off the door from the family's room to the terrace, or designate the terrace a "balcony" and transfer it to their private property. By June of 2007 this situation had still not been conclusively decided, the privatization documents had not been completed, and in any case the neighbors would protest if their access to the roof were cut off.

Вася: Давай на веранду сходим.

Илья: А смотри я тебе покажу: а вот этот вот балкон — это той комнаты, где я родился и где я всегда жил.

Илья: Да. А я здесь играл в футбол. Мячом.

Екатерина Сергеевна: А помните, день рождения отмечали здесь?

Илья: Да, а я помню мы как-то тут поставили стол и ели, да. И пили чай из самовара, я помню.

Екатерина Сергеевна: Да. Да!

Илья: Васюня, ты знаешь что, не подходи сюда, не подходи. Да, да, не пачкай руки. Да, и папу тоже нужно охранять. А вот это мох видите, как в лесу?

Вася: Это что тут?

Илья: Ну что-то тут...

Екатерина Сергеевна: Водичка течет. Дождик видишь как размыл ящик.

Илья: Да. И ящик сломался.

Екатерина Сергеевна: Говорят, вода даже камень точит.

Илья: Привет, Маш!

Екатерина Сергеевна: Машенька моя вышла.

Илья: Маш, смотри: вот это Вася, а это Маня. Как тебя приятно видеть. Как ты живешь?

Илья: Так, аккуратно, прыгай вниз, прыгай, прыгай, прыгай, прыгай, прыгай.

Vasya: Let's go to the roof garden.

Ilya: You see that balcony, that's the room I was in when I was a baby, and where I always lived.

Ilya: Yes. And this is where I played soccer. With a ball.

Ekaterina Sergeevna: Do you remember how we had birthday parties here?

Ilya: Yes, I remember, we once put a table here and ate, yes. And drank tea from a samovar, I remember.

Ekaterina Sergeevna: Yes. Yes!

Ilya: Vasyunya, you know, don't go there, don't. Don't get your hands dirty. And you have to watch out for Papa. Do you see this moss, like in the forest?

Vasya: What's this?

Ilya: This is something...

E. S.: It's from rain. The rain kept soaking the box.

Ilya: Yes. And the box fell apart.

E. S.: They say that water can cut through stone.

Ilya: Hey, Mash!

E. S.: Here is my Mashenka.

Ilya: Mash, look: this is Vasya, and this is Manya. It's so nice to see you! How are you?

Ilya: Careful, jump down, jump, jump, jump, jump, jump.

Где: Комната в квартире в многоэтажном доме в престижном историческом центре Санкт-Петербурга.

Кто: 1) Илья Утехин, выросший в этой квартире и проживший здесь больше 30 лет. В момент съемок он еще владеет комнатой, которую мы видим, но не живет здесь. 2) Маня и Вася — дети Ильи, никогда прежде не бывавшие в этом доме. 3) Света, более 2-х лет снимающая комнату Ильи на крайне льготных условиях. 4) Славомир, снимающий эту сцену.

Что: В 1924 году вся эта 11-комнатная квартира была дана в пользование прадеду Ильи Викентию Черезову, партийно-хозяйственному работнику, позже репрессированному и погибшему в 1937 году за связь с Каменевым и Зиновьевым. В квартиру постепенно вселялись другие семьи, и в конце концов Черезовым осталась только эта комната. В шестидесятых годах, когда в квартире проживали больше пятидесяти человек, в этой комнате жили шестеро.

Почти вся мебель принадлежит Илье. Посуда в серванте тоже осталась от бабки Елизаветы. Книги и прочие вещи — Светины.

Перегородки были убраны за два месяца до съемок. На ближайшее время был намечен ремонт. Соседи из клипа «Веранда» в этой видеоэкскурсии тоже убрали свои фанерные перегородки и вынесли фанеру на террасу — см. фото Балконная дверь и фрагмент террасы.

Where: A room in a communal apartment in a building in the prestigious historical center of St. Petersburg.

Who: 1) Ilya Utekhin, who lived in the building for over 30 years. At the time of filming he still had a room here, which we see, though he lived elsewhere. 2) Manya and Vasya, Ilya's children, on their first visit to the building; 3) Sveta, who has been renting Ilya's room for over two years under very advantageous conditions; 4) Slawomir, who is filming.

What: In 1924, this entire eleven-room apartment was given to Ilya's great-grandfather, Vikenty Cherezov, a Party economic manager who was arrested in 1937 for ties to Kamenev and Zinoviev, and died in the Gulag in 1938. Other families were gradually moved into the apartment and eventually the Cherezovs were left with this single room. In the 1960s, when the apartment had over fifty tenants, six people were living in this room.

Almost all the furniture here belongs to Ilya. The dishes on display belonged to his grandmother Elizaveta. The books and other contemporary items are Sveta's.

The partitions were removed two months before filming. A renovation has been scheduled for the near future. The neighbors from the clip "The Roof Garden" in this Tour also removed their plywood partitions and brought them out to the terrace—see the photo Door to the roof garden and part of the terrace.

Илья: Я спал, как тебе сказать, ну вот я в той комнате спал.

Вася: Там?

Илья: Да, в разных местах. И в другой еще спал, в комнате. Там была маленькая такая у меня кроватка.

Илья: А я детям хочу показать одну вещь. Я хочу показать им балкон, смотрите, вот этот вот балкон, который мы видели. Но здесь все было иначе, по-другому, когда я был маленький, потому что здесь жило 6 человек. И здесь, по крайней мере, вот эта вот перегородка, вот если сейчас посмотреть наверх, да, то видно. Вот эта перегородка здесь была, здесь была большая стена такая. Так что здесь все было немножко по-другому. И здесь жила бабушка Лиза, бабушка Женя, еще несколько бабушек, которых вы не знаете, и которые вас не знают. Но вот все жили вместе.

Илья: Я помню, что вот в том углу стояла тумбочка, на ней стоял телевизор. Это был какой-то такой еще очень старый телевизор. А здесь стоял шкаф такой, и вот моя кровать была расположена таким образом, что я мог смотреть, как телевизор отражался в натертом шкафу, и я воображал себе, что я что-то вижу там такое. Ладно, скажите Свете "до свидания". До свидания, счастливо!

Ilya: I slept, how can I explain this, I slept in that room.

Vasya: There?

Ilya: Yes, in different places. And I slept in another room too. I had a little bed there.

Ilya: I want to show the children something. I want to show them the balcony. Look, this is the balcony we saw earlier. But when I was little everything was different, not like now, because there were six people living here. What's left now is—if you look up, you can see what's left of the divider. There was a divider here, a big wall. So everything was a little different. Grandma Liza lived here, and Grandma Zhenya, and a few more grandmas who you don't know and who don't know you. But everybody lived together.

Ilya: I remember that there was a little stand in that corner, with a television on it. A really old television. And here there was a wardrobe, and the way my bed was set up, I could see the reflection of the television on the shiny wardrobe, and I used to think I was seeing something. Okay, say goodbye to Sveta. Goodbye, see you!

Где: Комната «тети» Аси в большой коммунальной квартире в многоэтажном доме в престижном историческом центре Санкт-Петербурга.

Кто: 1) Илья Утехин, выросший в этой квартире и проживший здесь больше 30 лет. В момент съемок он еще владеет здесь комнатой, но не живет в ней. 2) «Тетя» Ася, живущая в этой квартире больше 40 лет. 3) Маня и Вася — дети Ильи, никогда прежде не бывавшие в этом доме. 4) Славомир, снимающий эту сцену.

«Тетя» Ася (Анастасия Емельяновна) — самый старый житель этой квартиры. Только в этой комнате она живет почти 25 лет, а раньше лет 20 жила в довольно темной комнате с дощатым полом, где когда-то была ванная, а теперь живет квартирный пьяница Анатолий. Все годы жизни в Ленинграде она работала на разных не очень квалифицированых работах. Во время войны потеряла почти всех родных и жила одна.

Что: Печка, которую мы видим, сохранилась в тех времен, когда печное отопление было единственным способом обогреться. Сейчас она зарегистрирована в инспекции по охране памятников как часть исторического декора квартиры и охраняется государством.

Where: The room of "Auntie" Asya in a large communal apartment in an apartment building in the prestigious historical center of St. Petersburg.

Who: 1) Ilya Utekhin, who grew up in this apartment and lived here for over thirty years. At the time of filming he still had a room here, in which he no longer lived. 2) "Auntie" Asya, who has been living in this apartment over forty years; 3) Manya and Vasya, Ilya's children, on their first visit to the building; 3) Slawomir, who is filming.

"Auntie" Asya (Anastasya Emelyanovna) is the oldest tenant in the apartment. She has lived in the room we see for almost twenty-five years. For around twenty years before that she lived in a rather dark room with a wood-plank floor, which once served as the bathroom; now the apartment drunk Anatoly lives there. Throughout her years in Leningrad she worked at a variety of low-skilled jobs. She lost almost her entire family in World War II and lives alone. She came to live in Leningrad after the war.

What: The stove that we see is a relic of the time when a wood-burning stove was the only means of heating a room. Now it is listed in the historical registry as a part of the apartment's original decor; it is protected by the government and cannot be moved, whatever happens to the room or its tenant (or owner).

Илья: Маня больше похожа на меня, а Вася больше похож на маму.

тетя Ася: Ну я-то тебя помню с первого дня рождения, а вроде у тебя мордашечка круглее была. Красивая девочка. Да, и большая уже. Пять лет, видишь, и скоро в школу, да?

Илья: Да, скоро в школу.

тетя Ася: А тебе дать булочки?

Вася: Нет.

тетя Ася: А?

Вася: Спасибо, нет.

Илья: Спасибо, нет: вот уже умеет.

Илья: Мы у вас вообще пришли так и ботинками прошли на чистый пол.

Вася: Пап, что в печке?

Илья: А в печке, что там в печке? Спроси у тети Аси, что там в печке? Когда вы ее последний раз кормили... топили?

тетя Ася: Там у меня банки стоят и бутылки. А вообще, печка топится.

Илья: А можно посмотреть?

тетя Ася: Можно, вот одна дверца...

Илья: Ага...

тетя Ася: А там другая дверца.

Илья: Да.

тетя Ася: А вот там полочки две, эта вот полочка, она с дырочками. Вот какая она.

Илья: Это решетка там такая.

тетя Ася: Решетка называется. А вот сюда дрова кладутся, и через решетку вот туда идет...

Илья: Поджигают... А там еще вьюшка, наверное, какая-нибудь.

Илья: А смотрите, дети, а вот тут вот лебедь.

тетя Ася: Я когда вот приехала сюда, тут много ремонт делали, и очень много было всяких отходов. И я все эти отходы сжигала. И печка, ты знаешь, она просто воет, воет...

Илья: Воет, да, то есть такая сильная тяга, хорошая?

тетя Ася: Такая сильная тяга! Тогда вот я сделала тягу такую хорошую и жгла все сюда, и мои соседи приходили сюда смотреть.

Илья: А зимой не топите сейчас?

тетя Ася: Нет, сейчас нет надобности. И потом грязи разводить тут не хочется.

Илья: Ладно, тетя Ася, спасибо большое! Дети, скажите тете Асе «до свидания»!

Дети: До свидания!

тетя Ася: До свидания!

Ilya: Manya looks more like me, and Vasya looks more like his mother.

Auntie Asya: Well, I remember you from the day you were born, and you had a rounder little face. A pretty little girl. And so big already! Five years old, she'll be starting school soon, won't she?

Ilya: Yes, she'll be starting school.

Auntie Asya: Would you like some bread?

Vasya: No.

Auntie Asya: No?

Vasya: No thank you.

Ilya: No thank you: he knows.

Ilya: We came in and walked with our shoes all over your clean floor.

Vasya: Papa, what's in the stove over there?

Ilya: What's in the stove? Ask Auntie Asya, what's in the stove? When was the last time you fed, I mean fired it up?

Auntie Asya: I keep jars and bottles there. But the stove works.

Ilya: Can we look?

Auntie Asya: Of course. Here's one little door...

Ilya: Yes.

Auntie Asya: And there's another little door.

Ilya: I see.

Auntie Asya: And there are two little shelves; this one has little holes in it. That's what it's like.

Ilya: A grate.

Auntie Asya: That's what it's called, a grate. And this is where the wood goes, and through the grate over there comes...

Ilya: You light it. And there's some kind of damper there, probably.

Ilya: Look, children, look at the swan.

Auntie Asya: When I first moved here there was a lot of renovation going on, and there was a lot of scrap wood around. So I burned it. And the stove, you know, it just howls and howls...

Ilya: It howls, right, it must have a really strong draft, then?

Auntie Asya: A very strong draft! So I would have a strong draft going and I burned everything in there, and my neighbors would come have a look.

Ilya: But you don't use it in the winter now?

Auntie Asya: No, there's no reason to anymore. And then I don't feel like cleaning up all the soot.

Ilya: All right, Auntie Asya, thank you so much! Children, say "goodbye" to Auntie Asya.

Children: Goodbye!

Ilya: Goodbye!

Где: Кухня большой коммунальной квартиры в одном из центральных районов Санкт-Петербурга.

Кто: Елизавета Викентьевна, с перерывами жившая в этой квартире с 1924 года до своей смерти в 1999.

Что: Прикурить от водогрея или взять от фитиля огонь для плиты при помощи бумажки или щепки было обычным делом в начале 1990-х, когда зачастую не было спичек. Во времена, когда была сделана эта съемка, спички не были дефицитом, однако у Елизаветы Викентьевны для удобства в ящике кухонного стола припасены лучины. Не найдя спичек в кармане, она берет лучину и зажигает ею плиту от водогрея.

Where: The kitchen of a large communal apartment in one of the central districts of St. Petersburg.

Who: Elizaveta Vikentevna, who, with some breaks, lived in this apartment from 1924 until her death in 1999.

What: In the early 1990s, when it was often hard to buy matches, lighting a cigarette from the water heater or using a piece of paper or sliver of wood to light the stove from there was an ordinary activity. At the time this was filmed, matches were readily available. But Elizaveta Vikentevna liked to keep wooden sticks in the drawer of her kitchen table. When she didn't find a match in her pocket, she would take a stick and light the stove from the flame of the water heater.

Бабушка: Слушай, а вот старый... ты так и не проявил? Не напечатал? Ну как?

Бабушка: Вот это кинокамера?

Илья: Угу.

Бабушка: О-о, так она все движения повторит.

Grandma: Listen, what about the old... You didn't develop it? You didn't print it? What happened?

Grandma: Is that a movie camera?

Ilya: Uhuh.

Grandma: Oh, it's going to repeat everything I do.

Где: Коридор (место у столика с одним из квартирных телефонов, используемое как «курилка») в коммунальной квартире в многоэтажном доме на Каменноостровском проспекте, в престижном историческом центре Санкт-Петербурга. Здесь живут друзья и знакомые Ильи. Квартира находится в том же подъезде, где 30 лет прожил сам Илья. Сейчас (2006) в квартире живет 11 семей. Было время, когда здесь жили 16 семей.

Кто: 1) Илья Утехин. 2) Юля, живущая в этой квартире всю жизнь. 3) Саша, муж Юли, переехавший сюда после женитьбы. 4) Дима и Даша — дети Саши и Юли (11 лет и 2 года). 5) Девочка Аня (играет с Дашей в кухне). 6) Татьяна, мама девочки Ани (курит с Юлей и Сашей в коридоре). 7) Анна Матвеевна (проходит по коридору в кухню). 8) Славомир, снимающий эту сцену.

Ираида Яковлевна и Нина Васильевна, упоминаемые Татьяной, появляются в других клипах этой видеоэкскурсии.

Наташа, которую упоминает Юля, это мама Саввы и Сони (клип "Итальянское блюдо «saltimbocca»"), которая теперь живет в другом месте. В других клипах упоминается вторая Наташа, тоже жившая в этой квартире с рождения, — дочь Ираиды Яковлевны.

Что: То, что жильцы квартиры не сразу могут сказать, сколько у них соседей, неудивительно: здесь много семей, ситуация меняется, кто-то приезжает, кто-то живет теперь в другом месте и только приходит в гости.

Ответственность за состояние мест общего пользования — кухни, ванной, туалетов — разделяется между всеми жильцами квартиры. Однако оборудование (ванны, раковины, унитазы, трубы и т.п.) было установлено здесь местной жилищной администрацией (ЖЭК, жилищно-эксплуатационная контора), она же теоретически и производит ремонт. На практике жильцы квартиры собирают деньги на ремонт, поскольку ЖЭК не финансирует работы и новое оборудование в полном объеме. Даже самый мелкий ремонт — всегда результат усилия одного инициативного жильца. Унитазы, которые установил Саша, вероятно, были куплены жильцами квартиры вскладчину.

Where: The hallway (a space next to a telephone table, used for smoking) of a communal apartment on Kamennoostrovsky Prospekt, in the prestigious historical center of St. Petersburg. Friends and acquaintances of Ilya live here. The apartment is in the same entryway as the one in which Ilya lived for 30 years. Eleven families now (2006) live in the apartment. There was a time when 16 families lived there.

Who: 1) Ilya Utekhin. 2) Yulya, who has lived in the apartment all her life. 3) Sasha, Yulya's husband, who moved here after their marriage. 4) Dima and Dasha, the children of Sasha and Yulya, ages 11 and two. 5) A little girl Anya (plays with Dasha in the kitchen). 6) Tatyana, Anya's mother (smokes with Yulya and Sasha in the hallway). 7) Anna Matveevna (walks through the hallway on her way to the kitchen). 8) Slawomir, who is filming.

Iraida Yakovlevna and Nina Vasilievna, mentioned by Tatyana, appear in different clips within this Tour.

Natasha, mentioned by Yulya, is Savva and Sonya's mother (see the clip "Cooking Saltimbocca"); she now lives elsewhere. A different Natasha is mentioned in other clips. The daughter of Iraida Yakovlevna, she lived in this apartment from the time she was born.

What: It is not surprising that the people in the apartment can't say right away how many people live there. There are a lot of families, and situations change: some people move in, other people move out and only come to visit.

Responsibility for the upkeep of communal spaces (kitchen, bathroom, lavatories) is shared by people living in the apartment. The bathtub, sinks, toilets, pipes, and so forth were installed by the local housing office (ZHEK), which, theoretically, carries out repairs. In practice, the tenants collect money for repairs, since the housing office does not cover the full cost either of repairs or of replacements. Even the smallest repair is the result of some enterprising individual's effort. The toilets installed by Sasha were probably bought with funds collected from all the tenants.

Илья: А сколько здесь было народу? Вы помните вот, когда вы были маленькие?

Юля: Народу было сколько?

Илья: Да.

Юля: Ну где-то... побольше, чем сейчас.

Илья: У нас было ну чуть ли не вдвое больше, когда я там родился.

Юля: Нет, у нас не вдвое было. Допустим, сейчас вот как бы вот девушка живет, она живет втроем, а раньше там жил один сосед. То есть как бы да? наоборот, меньше стало.

Таня: Нет, имеется в виду, что давно.

Юля: Один человек жил.

Таня: Нет, вот Ираида Яковлевна же еще говорила, что здесь столы стояли в ряд.

Илья: Нет, смотрите, а сколько здесь осталось сейчас людей, которые родились, которые здесь вот с рождения?

Юля: А кто? А никто. Вот как бы тетя Ира, да? Анна Матвеевна, Нина Васильевна, я и все. Ну, Наташа, но вот только что она как бы уехала.

Илья: Да, ну и дети Наташины.

Саша: Не, ну так-то родились... и наши дети здесь родились. Ну так да, они родились здесь.

Илья: А сколько у вас детей?

Юля: Двое.

Илья: Сколько им сейчас?

Юля: 11 и 2.

Дима: Здрасте!

Славомир: Здрасте!

Юля: Я тебе там налила суп, иди кушай. Иди, кушай, там на столе суп стоит.

Саша: Даша, а ты там есть же? Где Даша, покажи?

Юля: Это Дима. А Даша где? Она себя не узнает. Во!

Илья: А у папы, у папы кто на коленях?

Юля: Ляля маленькая, да? какая-то.

Илья: Во многих местах жалуются люди на то, что много людей, которые приезжают, снимают комнаты и как временные жильцы, что они к уборке так относятся, что не хотят ни в чем участвовать.

Юля: К уборке относятся единственно те люди нормально, ну, который сам человек, ну вот как бы ответственный какой-то, и те, кто жил вот с теми людьми, с бабушками с теми, которые ну воспитали в те времена, воспитывали, вот — те тогда относятся нормально. А те, кто приехали, ну 5 лет назад, или чуть больше, они уже так не относятся.

Саша: То есть коммуналка-то, она в принципе, по определению, люди как, ну, типа коммуна, да? Скажем там... Какие-то очереди, ну вот как там в армии, да? там живут или где-то. Ну, есть какие-то порядки. На работе как. То есть все друг другу чем-то обязаны. Ну, там убрать за собой, там, спустить горшок. Ну, то есть если люди в отдельной привыкли жить для себя, они так и продолжают здесь жить. То есть их уже психологию не переделать. Люди как привыкли, так и живут.

Саша: Вот мы тут немножко модернизировали.

Илья: Да это я заметил, хорошо, но только течет. Надо как-то так, прокладку что ли поменять.

Саша: А я больше ничего делать не буду, потому что мне надоело — всем плевать на все.

Илья: То есть они не собирают денег...?

Саша: Нет, ну мы все это собрали, все сделал, просто мужиков-то в доме много, а там допустим, такие мелочи...

Илья: Ну, понятно.

Саша: Отвалилось, винтик никто... А я принципиально не кручу, все жду, может кто? не могут, не хотят, не могут... Потому что я ванну плиткой выложил там. То есть, ну там горшки все поменял. Ну сколько можно-то?..

Илья: Ну да.

Саша: Пора и честь знать-то тоже. Мужиков много, а что я один что ли паши за всеми?..

Илья: Ладно, счастливо вам, спасибо большое!

Ilya: How many people used to live here? Do you remember from your childhood?

Yulya: How many people?

Ilya: Right.

Yulya: Well, something like... more than now, anyway.

Ilya: Our apartment had almost twice as many people when I was born.

Yulya: No, we didn't have twice as many. Let's say, right now there's a girl living here, there are three of them in the room, and before there was only one person. So it looks like the opposite, there are fewer now.

Tanya: No, he means a long time ago.

Yulya: There was one person.

Tanya: No, even Iraida Yakovlevna was saying that there used to be a whole row of tables here.

Ilya: No, let's see, how many people are left now who were born here?

Yulya: Who? Nobody. Probably Auntie Ira, right? Anna Matveevna, Nina Vasilievna, me, and that's it. Well there's Natasha, but it looks like she moved.

Ilya: Yes, and also Natasha's children.

Sasha: Well, I guess so, and our children too. I guess so, they were born here.

Ilya: How many children do you have?

Yulya: Two.

Ilya: How old are they?

Yulya:: 11 and 2.

Dima: Hi!

Slawomir: Hi!

Yulya: I put out some soup for you in there, go and eat. Go and eat, there's soup on the table for you.

Sasha: Dasha, do you see yourself there? Where's Dasha, show us.

Yulya: That's Dima. Where's Dasha? She doesn't recognize herself. There!

Ilya: Look at Papa, who's sitting on Papa's lap?

Yulya: Baby is so little, isn't she?

Ilya: In a lot of apartments people complain that a lot of newcomers who rent rooms and people who stay on a temporary basis, they don't do their share cleaning up, they don't participate in anything.

Yulya: The only people with a decent attitude towards cleaning up are people who are, you know, who are responsible, and people who lived with those people, with the grandmas back in the old days, who were brought up; those people have a decent attitude. And the people who moved in say five years ago or a little earlier, they have a different attitude.

Sasha: I mean, the communal apartment, it's in principle, by definition, people somehow...well, it's a kind of commune, right? Let's say... You've got to stand in line,.. it's like the army, right? Like they live... you know... like in some places. There are rules. Like at work. I mean people have responsibilities toward each other. You've got to clean up after yourself, flush the toilet. I mean if people in their own apartments are used to living for themselves, that's what they do here. I mean you can't change their psychology. People live the way they're used to.

Sasha: We modernized a little here.

Ilya: Yes, I saw that, it's good, only it drips. You've got to change the washer, or whatever it is.

Sasha: I won't do another thing because I'm sick of it; nobody gives a damn.

Ilya: You mean they don't put together the money?

Sasha: No, we collected the money, I did the repairs, it's just that there are a lot of guys living here, and then a really minor problem comes up and...

Ilya: I get it.

Sasha: Something comes off, a screw, and nobody... And I don't do anything on purpose, I'm watching, maybe somebody else will. They can't, they won't, they can't. Because I put tile in the bathroom. I put in new toilets. How much can one person do?

Ilya: Yeah.

Sasha: There's gotta be a limit. There are a lot of guys, why am I supposed to do everyone's work?

Ilya: All right, take care, thanks a lot!

Где: Кухня в коммунальной квартире в многоэтажном доме на Каменноостровском проспекте, в престижном историческом центре Санкт-Петербурга. Здесь живут друзья и знакомые Ильи. Квартира находится в том же подъезде, где 30 лет прожил сам Илья. Сейчас (2006) в квартире живет 11 семей. Было время, когда здесь жили 16.

Кто: 1) Илья Утехин. 2) Соня, живущая здесь всю жизнь (курит и готовит с Ильей). 3) Анна Матвеевна (1916 г.р.), живущая здесь с 1929 года (входит в кухню в начале эпизода). 4) Ираида Яковлевна (в красной кофте), бывший дворник, живет здесь уже 40 лет. 5) Нина Васильевна, живущая здесь всю жизнь с 1924 г (входит в кухню, когда Соня моет посуду). 6) Денис, молодой человек в черной футболке, открывающий шкафчик; снимает комнату у Ираиды Яковлевны. 7) Татьяна, молодая женщина в зеленой рубашке и серых брюках; позже появляется с зеленым полотенцем на голове; мама девочки Ани. 8) Девочка Аня (говорит со Славомиром, позже приходит за стульчаком). 9) Юля, живущая в этой квартире всю жизнь (в черной футболке, входит, когда Славомир разговаривает с Аней). 10) Ира, молодая женщина в цветастом халате, готовящая на той же плите, что Илья. 11) Савва, Сонин брат, студент (приносит Соне телефон, говорит, что звонит мама). 12) Славомир, снимающий эту сцену.

Савва и Соня — брат и сестра, дети друзей Ильи и ровесники его старшего сына, с которым вместе выросли — гуляли, ездили на дачу, ходили друг к другу в гости с пятого этажа на третий и наобoрот. Савва учится на филологическом факультете университета, где Илья читает курс лекций и руководит студенческими работами (Илья упоминает молодого человека, писавшего работу по Достоевскому — это Саввин одногруппник). Соня учится на факультете графики и дизайна в другом университете, а для души и для заработка делает куклы, в том числе для театра.

Что: Семья Сони и Саввы живет в этой квартире с довоенных времен. Когда Савва и Соня были маленькие, они жили в одной одиннадцатиметровой комнате со своими родителями и старшим братом. Детские кровати были отгорожены от «взрослой» половины комнаты шкафом. В комнате побольше, которую мы видим, жили бабушка и дедушка.

Несколько лет назад родители Сони и Саввы развелись и теперь живут в других, отдельных, квартирах со своими новыми супругами и маленькими детьми. Савва и Соня в оставшихся им четырех небольших комнатах живут самостоятельно, хотя родители и бабушка их поддерживают деньгами и периодически навещают.

На кухне мы видим желтый детский стульчак, которым пользуется Аня, посещая общий туалет. Взрослые постилают на стульчак полосы газетной бумаги. В некоторых квартирах до сих пор у каждой семьи свой стульчак. Иногда такие семейные стульчаки висят на стене туалета. То, что здесь стульчак хранится на кухне, скорее всего, объясняется тем, что туалетов два, и один из них может быть занят. В клипе «Новый душ» мы видим стульчаки, хранящиеся в ванной.

Where: A room in a communal apartment in a building on Kamennoostrovsky Prospekt, in the prestigious historical center of St. Petersburg. Among the residents are friends and acquaintances of Ilya. The apartment is in the same entryway as the one in which Ilya lived for 30 years. Eleven families now (2006) live in the apartment. There was a time when 16 families lived there.

Who: 1) Ilya Utekhin. 2) Sonya, who has lived here all her life (she smokes and cooks with Ilya). 3) Anna Matveevna (born 1916), who has lived here since 1929 (she walks into the kitchen at the beginning of the clip). 4) Iraida Yakovlevna (in the red sweater), a former janitor, who has lived her for 40 years. 5) Nina Vasilievna (born 1924) who has lived her whole life (she walks into the kitchen when Sonya is washing dishes). 6) Denis, a young man in a black t-shirt, who opens a cabinet; he rents a room from Iraida Yakovlevna. 7) Tatyana, a young woman in a green shirt and grey pants; later she appears with a green towel on her head. She is the mother of the little girl Anya. 8) A little girl Anya (talks to Slawomir; later comes to get a toilet seat). 9) Yulya, who has lived in the apartment her whole life (in a black t-shirt; she comes in when Slawomir is talking to Anya). 10) Ira, a young woman in a flowered robe, cooking at the same stove as Ilya. 11) Savva, Sonya's brother, a student (gives Sonya the telephone and says that it is their mother who is calling.) 12) Slawomir, who is filming.

Savva and Sonya are brother and sister. They are the children of Ilya's friends and the same age as his oldest son, with whom they grew up. They played together, went to the dacha together, visited each other from the third floor to the fifth and back again. Savva is a student at the humanities division of the university where Ilya gives lectures and supervises student research. (Ilya mentions a young man who has written a paper about Dostoevsky; this is Savva's classmate.) Sonya is a student at a different university, where she studies art and design. For her own pleasure as well as to earn money she makes puppets, sometimes for the theater.

What: Sonya and Savva's family moved into this apartment before the war. When Savva and Sonya were small, they lived in a single 11 square-meter room together with their parents and their older brother. The children's beds were separated from the "grownup" half of the room by a cabinet. In the larger room, which we see, lived their grandparents.

A few years ago, Sonya and Savva's parents divorced and now live in their own apartments together with their new spouses and small children. Savva and Sonya live on their own in four small rooms. Their parents and grandmother help them out with money and periodically come to visit.

In the kitchen we see a child's yellow toilet seat, which Anya uses when she goes to the regular toilet. The adults put newspaper on top of the toilet seat. In some apartments even now each family has their own seat. Sometimes these family seats hang on the lavatory wall. Anya's seat is probably stored in the kitchen because there are two toilets and one of them might be occupied. In the clip "A New Shower," we see toilet seats stored in the bathroom.

Соня: Передник?

Соня: Только мы сначала перекурим, ладно?

Илья: Да, мы сейчас перекурим, а потом я тебе покажу, как делается настоящая сальтимбокка.

Соня: Настоящая, что еще?

Илья: «Бокка» — это рот. «Сальтимбокка» — это, что прыгает в рот само.

Соня: Ясно. Здорово. Такого размера сковородка пойдет?

Илья: Такого размера сковородка пойдет. Очень хорошая сковородка.

Соня: Тогда ее даже не надо мыть.

Илья: Да, мы ее просто протрем.

Илья: Соня, можно ставить на этот стол? Вот этот вот, соседний?

Соня: Я думаю, можно. Этот стол новых соседей — студентов, которые приехали недавно совсем.

Славомир: Ты знаешь, где кого стол?

Соня: Нет, я не про всех знаю. Я знаю только свой стол и соседний. Еще я знаю стол Нины Васильевны.

Нина Васильевна: Это вот мой стол.

Славомир: Где? Покажи.

Нина Васильевна: Вот прямо, где мыльница.

Славомир: А ее? А ваш стол?

Ираида Яковлевна: А мой, мой вот этот стол.

Славомир: И всегда был здесь?

Ираида Яковлевна: Да, у нас столы были вообще вот до самого, вон, почти. Это сейчас меньше стало чего-то. А было, было вон почти чуть ли не до дверей.

Илья: Как-то свет здесь, я бы сказал, не предусмотрен.

Илья: Убавляю газ под соседским чайником. А нормально так вот, постучаться к ней и сказать, что у вас чайник кипит?

Соня: Да многие так и делают, но я так не делаю, потому что я не знаю, кто в какой двери и где чей чайник.

Илья: А-а, то есть ты как-то так…

Соня: Ты знаешь, в чем дело? Очень многие такие вещи зависят от телефона. Дело в том, что поскольку у всех остальных соседей, скажем так, общий телефон коммунальный, то все знают, кто в какой двери живет.

Аня: А это у вас что?

Славомир: Это микрофон.

Аня: А!

Славомир: Хочешь себя увидеть?

Илья: О, вот сейчас она закипит.

Татьяна: Пойдем, попарим нос?

Соня: Тарелка?

Илья: Нет, нет, тарелка еще не очень скоро. … когда закипит, можно будет макароны еще подсыпать.

Татьяна: Пойдем, попарим нос?

Аня: До свидания.

Славомир: До свидания. Пока.

Илья: Макароны с кальмарами — это очень вкусно надо как-нибудь приготовить. Но кальмаров у нас с вами нет, ребята. Ну хоть бы они еще написали, сколько минут… Мы мешаем?

Ира: Нет.

Илья: И через три минуты, через три минуты…

Савва: Привет. Мама.

Соня: Алё!

Илья: Бабушке привет!

Соня: Привет!

Илья: Все будет через шесть минут, а я сейчас буду туда накладывать макароны...

Илья: Да, они варятся до степени, которая называется al dente, то есть такие "на зубок", когда пробуешь, они чувствуются.

Илья: Этот молодой человек, который писал про Достоевского, он мне написал письмо, на которое у меня просто не было времени ответить, но он столько вопросов там поставил. Так, там еще остались макароны, но если мы их сейчас положим...

Савва: Советуют Маркеса «Хроники...»

Илья: «...Объявленной смерти».

Савва: Да.

Илья: "Crónica..."

Савва: Да-да-да. Я нашел в Доме книги, она очень дорогая.

Илья: Угу.

Sonya: An apron?

Sonya: Let's have a cigarette first, okay?

Ilya: Okay, we'll have a cigarette first, and then I'll show you how to make a real saltimbocca.

Sonya: A real what?

Ilya: "Bocca" means "mouth." Saltimbocca is something that jumps into your mouth by itself.

Sonya: I see. Great. Is this the right size frying pan?

Ilya: That's the right size. It's a good frying pan.

Sonya: So we won't even have to wash it.

Ilya: We'll just wipe it off.

Ilya: Sonya, can we put things on this table? This one, next to us?

Sonya: I think so. This table belongs to the new tenants, students who moved in pretty recently.

Slawomir: Do you know whose table is whose?

Sonya: No, I don't know about everybody. I know only my table and the one next to me. And I know Nina Vasilievna's.

Nina Vasilievna: This one here is mine.

Slawomir: Where? Show me.

Nina Vasilievna: Straight ahead, where the soap dish is.

Slawomir: And hers? What about your table?

Iraida Yakovlevna: Mine? This is mine.

Slawomir: Was it always here?

Iraida Yakovlevna: Yes, our tables were you know right up to the, over there, almost. Now for some reason there aren't as many. But it used to be, they went almost to the door.

Ilya: The light here, it doesn't seem that anyone has done anything about it.

Ilya: I'm going to lower the flame under this person's teakettle. Would it be okay to knock at her door and say that her water is boiling?

Sonya: Yes, a lot of people do that, but I don't, because I don't know who lives in which room and whose teakettle is whose.

Ilya: So, you kind of...

Sonya: You know why? It's all because of the telephone. The point is that everybody else, you know, uses the same communal telephone, so everybody knows where everybody's room is.

Anya: What do you have here?

Slawomir: This is a microphone.

Anya: Oh!

Slawomir: Do you want to see yourself?

Ilya: Oh, it's coming to a boil.

Tatyana: Let's go vaporize your nose.

Sonya: A plate?

Ilya: No, not for a while... when it comes to a boil, we'll add some macaroni.

Tatyana: Let's go vaporize your nose.

Anya: Goodbye.

Slawomir: Goodbye. See you.

Ilya: Macaroni with calamari, that's very good, we'll have to make it some time. But we don't have any calamari, friends. Why didn't they say how many minutes… Are we in your way?

Ira: No.

Ilya: In three minutes, in three minutes…

Savva: Hi. Mama.

Sonya: Hello!

Ilya: Say hi to Grandma!

Sonya: Hi!

Ilya: Everything will be ready in six minutes, and in the meantime I'll put in the macaroni...

Ilya: They cook until a certain point that is called al dente, that is "to the tooth." When you try it, you can feel it.

Ilya: This young man who wrote about Dostoevsky, he wrote me a letter that I just didn't have time to answer, but he raised so many issues. There's still macaroni left, but if we serve it now...

Savva: They recommend Marquez's "Chronicle..."

Ilya: "... of a Death Foretold."

Savva: Right.

Ilya: "Crónica..."

Savva: That's it. I found it in the House of Books, it was very expensive.

Ilya: Yeah.

Где: Кухня в коммунальной квартире в многоэтажном доме на Каменноостровском проспекте, в престижном историческом центре Санкт-Петербурга. Здесь живут друзья и знакомые Ильи. Квартира находится в том же подъезде, где 30 лет прожил сам Илья. Сейчас (2006) в квартире живет 11 семей. Было время, когда здесь жили 16.

Кто: 1) Илья Утехин. 2) Анна Матвеевна (1914 г.р.), живущая здесь с 1929 года. 3) Ираида Яковлевна (в красной кофте), бывший дворник, живет здесь уже 40 лет. 4) Юля (в черной футболке), живет здесь всю жизнь. 5) Славомир, снимающий эту сцену.

После того, как отец Анны Матвеевны погиб во время Гражданской войны (в 1922), ее мать осталась с пятью детьми. Анну Матвеевну приютили (как она выражается, «взяли c содержанием») ее дальние родственники, которым она стала помогать по хозяйству. В качестве няньки, уже у других людей, она стала жить в этой квартире в 1929 году. В 1931 году ее право проживать на этой жилплощади было официально зарегистрировано: она получила прописку и стала полноправной жительницей этой квартиры. Именно поэтому она и говорит, что живет здесь с 1931 года.

Подопечной пятнадцатилетней няньки была родившаяся в 1924 году Нина Васильевна. Они прожили вместе всю жизнь в этой квартире.

Что: Практика приглашения родственников жить вместе и прописка прислуги на своей жилплощади были весьма распространенным явлением на рубеже 1920-30-х годов. Так жильцы, уплотняемые по причине сверхнормативных излишков площади, реализовывали свое «право на самоуплотнение», т.е. на то, чтобы подыскать себе сожителей самостоятельно, а не получить неизвестно каких соседей по решению жакта (жилищной администрации).

В то же время устроиться в качестве прислуги было практически единственным способом, которым представители сельского населения, попавшего с началом коллективизации в полосу бедствий и голода, могли закрепиться в более сытом и благополучном городе.

Анна Матвеевна упоминает блокаду Ленинграда и многочисленные медали, которыми она была награждена за участие в Великой Отечественной войне.

Ироническое замечание Ираиды Яковлевны о Нине Васильевне («Спит она... барыня!») касается образа жизни Нины Васильевны, в котором старожилы, знающие историю Анны Матвеевны и Нины Васильевны, могут усматривать барские замашки (спать днем и т.п.). Это становится понятнее после просмотра клипа «Нина Васильевна».

На фотографии, которую мы видим в клипе (2'48"), изображены Анна Матвеевна и Нина Васильевна в молодости.

В конце клипа по радио звучит песня из мультфильма «Голубой щенок» в исполнении известного советского киноактера Андрея Миронова.

Интересно, что в квартире все убеждены, что Анне Матвеевне уже исполнилось сто лет. В свое время она, как это можно предположить, в какой-то анкете намеренно написала не 1914, а 1904 год рождения. Такая возможность возникала при занесении данных в основной документ советского гражданина, паспорт, из метрического свидетельства. Если свидетельство было утеряно, данные заносились со слов человека. Этой возможностью часто пользовались, чтобы прибавить себе несколько лет (в определенных обстоятельствах это оказывалось полезно).

Where: The kitchen in a communal apartment in a building on Kamennoostrovsky Prospekt, in the prestigious historical center of St. Petersburg. Among the residents of this apartment are friends and acquaintances of Ilya. The apartment is in the same entryway as the one in which he lived for 30 years. Eleven families now (2006) live in the apartment. There was a time when 16 families lived there.

Who: 1) Ilya Utekhin. 2) Anna Matveevna (born 1914), living here since 1929. 3) Iraida Yakovlevna (in the red sweater), a retired janitor, who has been living here for 40 years. 4) Yulya (in the black t-shirt), who has lived here all her life. 5) Slawomir, who is filming.

After Anna Matveevna's father was killed in 1922, during the Civil War, her mother was left with five children. Anna Matveevna was taken in (as she says, "with room and board") by her distant relatives, whom she started helping with household chores. She came to this apartment in 1929, when she got work with a different family as a nanny. In 1931, her right to live in the apartment was affirmed officially: she was granted an occupancy permit, and became a full-fledged member of the apartment. That is why she says she has been living here since 1931.

This fifteen-year-old nanny was in charge of was Nina Vasilievna, born in 1924. They have lived together in this apartment practically all their lives.

What: The practice of inviting relatives and servants to move in to your space was widespread in the late 1920s and early 1930s. In this way, tenants about to be further crammed in because they had more than the officially allotted amount of space realized their "right to self-cramming"; that is, they sought co-tenants on their own, rather than receiving unknown neighbors assigned to them by the Housing Authority.

At the same time, getting work as a servant was the only realistic means that someone living in the country, overwhelmed by the poverty and hunger that followed collectivization, could secure a place in a better-fed and more livable city.

Anna Matveevna remembers the Siege of Leningrad and the numerous medals she was given for her participation in the Great Fatherland War (World War II).

Iraida Yakovlevna's ironic aside regarding Nina Vasilievna (what a lady, she's resting) refers to the lifestyle of Nina Vasilievna, which the old-timers, knowing the history of Anna Matveevna and Nina Vasilievna, can view as aristocratic habits (sleeping in the daytime and so forth). This is explained in clip Nina Vasilievna.

On the photograph shown in the clip (2:48) we see Anna Matveevna and Nina Vasilievna as young women.

At the end of the clip we hear a song on the radio. It is from the cartoon "The Blue Puppy," sung by the famous Soviet actor Andrey Mironov.

It is curious that everybody in the apartment is convinced that Anna Matveevna is over 100 years old. It may be supposed that filling out some document she gave her birth date as 1904 instead of 1914. An opportunity for doing this often arose when information was entered into the passport, Soviet society's primary document, from a birth certificate. If the birth certificate was lost, the information was entered according to what the individual said. People often took advantage of this moment to make themselves a little older (in certain situations this would be helpful).

Анна Матвеевна: Да?

Илья: Расскажите, вы как давно здесь живете? Сколько лет?

А. М.: С 31-го года.

Илья: С 31-го года?!

А. М.: Да.

Илья: А вы помните, как вы здесь впервые оказались?

А. М.: А-а-а, помню. Меня взяли маленькую сюда, мне было 8 лет. У меня знакомые здесь жили, родственники, меня взяли. У нас погиб отец, у матери 5 детей: один одного меньше. Вот они взяли с содержанием. Вот я так тут и осталась. И училась, и выросла, все, и работать пошла.

Илья: А в блокаду вы где были?

А. М.: В блокаду я была здесь. Работала в 32 поликлинике. У меня окончено на медсестру.

Илья: Ммм...

А. М.: Да! Сколько я имею наград, вы бы видели. Потому что я вот за больными на фронте ухаживала, как говорится. Мой командир был русский, Саша, я все такая жалостливая, все плакала: Жалко! Молодые летчики, только вот как-то один сказал мне мальчик: «Я на фронте стал ведовать самолетом. Ну водить самолет». И попал в бой. Его ранило. Вот. Он плачет, и я плачу.

Илья: А много здесь было людей? Много жило соседей?

А. М.: Нет, здесь соседей мало было. Умерли очень много.

Илья: Здрасте, Ираида Яковлевна. А Нина Васильевна здесь жила?

А. М.: Да, здесь жила. Вот я да Нина Васильевна. Она ж отца похоронила тут.

Ираида Яковлевна: У меня же был инсульт, да.

Илья: Кошмар какой! Когда это было?

Ираида Яковлевна: А как когда? В январе.

Илья: Мы к вам зайдем потом, можно?

Ираида Яковлевна: Заходите, заходите. Вы сейчас к Нине пошли, да?

Илья: Ну, она, Нина сейчас отдыхает, может...

Ираида Яковлевна: Ой, барыня, ой, барыня, отдыхает она... Устала. От чего она устала?

А. М.: Вот какие мы были молодые.

Илья: Ага. Вы были красивые. И вы все время жили в этой комнате?

А. М.: В этой комнате. В этой комнате. А Нина рядом.

Илья: Всегда? С самого начала, как только вы сюда приехали?

А. М.: Да. А я приехала, еще бабушка была живая, Нинина. Но она быстро умерла.

Илья: А кто была бабушка Нинина?

А. М.: Бабушка, родная ей. А мне она никто. Никто. Чужая.

Илья: Да.

Илья: А дружно жили?

А. М.: В квартире хорошо было. Очень хорошие люди были. Очень хорошие. Все с высшим образованием были. Вот здесь жила семья. Тут были дети, а держали домработницу. А сами работали.

Илья: Да, очень красивые. Очень хорошие.

А. М.: Ну, я еще молодая совсем была. Совсем молодая. Может, лет было сорок.

Илья: Да, ладно. Я вот тут отключил. Сейчас дайте обратно включу вам, чтобы слышно.

Илья: А вот это вот?

А. М.: Это сестра моя. А это я. Это я. А это сестра моя. Тоже нет на свете ее.

Илья: Ладно. А мы сейчас, может, к Нине Васильевне пойдем да спросим.

А. М.: Она из церкви пришла только. Сегодня знаете...

Илья: В церковь ходила?

А. М.: Вы веруете? Какой праздник, как сказать вам...

А. М.: Нина, открой! Вставай, оденься как следует.

Нина Васильевна: Холодно, холодно.

Anna Matveevna: Oh?

Ilya: Tell us how long you have been living here. How many years?

À. Ì.: Since 1931.

Ilya: Since 1931?!

À. Ì.: Yes.

Ilya: Do you remember how you first came here?

À. Ì.: Yes I do. I was little when they brought me here, 8 years old. There were people I knew here, relatives, they took me in. Our father died, mother had 5 children, each one smaller than the next. They gave me room and board. And then I stayed. I went to school, and I grew up and so on, and I went to work.

Ilya: Were you here during the Siege?

À. Ì.: I was here. I worked in Clinic 32. I got my nursing certificate.

Ilya: Uh-huh...

À. Ì.: Yes! You should see how many medals I have! Because I was taking care of the wounded at the front, that's the phrase. My commander was a Russian, Sasha, and my heart was always breaking, I was always crying: I felt so sorry for them! Young pilots, and once one of them, one of the boys, told me "I learned airplanes at the front. To drive an airplane." And he ended up in a battle. He got wounded. So. He was crying, and I was crying.

Ilya: Were there a lot of people? A lot of tenants?

À. Ì.: No, very few. A lot of them died.

Ilya: Hello, Iraida Yakovlevna. So was Nina Vasilievna living here?

À. Ì.: Yes she was. Nina Vasilievna and me. She buried her father here.

Iraida Yakovlevna: I had a stroke, yes.

Ilya: How dreadful! When was that?

Iraida Yakovlevna: What do you mean? In January.

Ilya: We'll come to see you in a little while, okay?

Iraida Yakovlevna: Come, of course. Are you going to Nina's now?

Ilya: No, Nina's resting now, maybe...

Iraida Yakovlevna: Oh what a lady, what a lady, she's resting... She's tired out. From what?

À. Ì.: This is what we were like when we was young.

Ilya: Oh. You were so pretty! Did you always live in this room?

À. Ì.: In this room. In this room. And Nina was next door.

Ilya: Always? From the very beginning, when you first moved in?

À. Ì.: Yes. When I moved in, Grandma was still living, Nina's grandma. But then she died. Ilya: Who was Nina's grandma?

À. Ì.: Her own grandma. Not mine. She wasn't anybody to me.

Ilya: I see.

Ilya: Did everybody get along?

À. Ì.: We had a good apartment. Very good people. Very good. All college graduates. There was a family here. They had children, they had a maid. And they worked.

Ilya: Yes, you were very pretty. Very nice.

À. Ì.: Well, I was still very young. Very young. Maybe, forty.

Ilya: Well thank you. I've turned this off. Let me turn it on again, so you can hear.

Ilya: Who is this?

À. Ì.: This is my sister. And this is me. And this is my sister. She's no longer with us either.

Ilya: All right. I think we'll go see Nina Vasilievna now; let's go ask...

À. Ì.: She just got back from church. You know that today...

Ilya: She went to church?

À. Ì.: Do you go to church? It's a holiday, it's hard to explain...

À. Ì.: Nina, open the door! Get up, put on something warm.

Nina Vasilievna: It's cold, it's cold.

Где: Комната в коммунальной квартире в многоэтажном доме на Каменноостровском проспекте, в престижном историческом центре Санкт-Петербурга. Здесь живет Нина Васильевна, один из старейших жителей дома. Квартира находится в том же подъезде, где 30 лет прожил сам Илья. Сейчас (2006) в квартире живет 11 семей. Было время, когда здесь жили 16.

Кто: 1) Илья Утехин. 2) Анна Матвеевна (1914 г.р.), живущая здесь с 1929 года (в этой комнате с 1931); она приводит Илью в комнату Нины Васильевны в начале эпизода. 3) Нина Васильевна, живущая здесь с рождения (с 1924 года); в этой комнате с 1930. 4) Славомир, снимающий эту сцену.

Родители Нины Васильевны жили в этой квартире с начала 1920-х годов. Ее отец был директором школы, он преподавал математику. В двадцатые годы он проявлял активность по отделке и оборудованию квартиры.

Что: Во время войны на Нину Васильевну во время обстрела упал потолок (это произошло не в этой квартире), она была контужена. После войны по результатам медицинского освидетельствования Нина Васильевна выхлопотала себе справку о нетрудоспособности. Так она и прожила всю жизнь, считаясь инвалидом, получая пособие по инвалидности и работая только в специальном комбинате, где инвалидам предоставлялась возможность заработать немного денег элементарным ручным трудом.

Система социального обеспечения позволяла Нине Васильевне каждый год ездить в дома отдыха и санатории: инвалиды войны имели право на бесплатные путевки. Впрочем, летом, в самый хороший сезон, путевки инвалидам давали редко: летом санаториями пользовались другие, более привилегированные группы населения.

С конца 1990-х годов в большие коммунальные квартиры периодически заходят агенты по недвижимости и предлагают расселить квартиру. Отношение к их деятельности у жильцов коммуналок неоднозначное. Нина Васильевна, как и многие пожилые одинокие люди, в отличие от более молодых жильцов не хочет уезжать из коммуналки ни в отдельную квартиру, ни в другую коммуналку.

На стене в рамке мы видим портрет тетки Нины Васильевны, которая после смерти матери была для нее самым близким родственником.

Where: A room in a communal apartment in a building on Kamennoostrovsky Prospekt, in the prestigious historical center of St. Petersburg. Nina Vasilievna, one of the building's oldest tenants, lives here. The apartment is in the same entryway as the one in which Ilya lived for 30 years. Eleven families now (2006) live in the apartment. There was a time when 16 families lived there.

Who: 1) Ilya Utekhin. 2) Anna Matveevna (born 1914), living in the apartment since 1929, and in this room since 1931; she takes Ilya to see Nina Vasilievna at the beginning of the clip. 3) Nina Vasilievna, living here since she was born in 1924; she has been in this room since 1930. 4) Slawomir, who is filming.

Nina Vasilievna's parents moved into this apartment in the early 1920s. Her father was a school principal and a teacher of mathematics. In the 1920s he was actively involved in renovating the apartment.

What: During World War II, in the course of a bombing, a ceiling fell on Nina Vasilievna (this was in a different apartment), and she got a concussion. After the war, she went through medical testing and got herself a disability certificate. For the rest of her life, she was officially considered to be disabled, getting disability benefits and working only in a special factory, where disabled people could earn a little money doing simple tasks.

The social welfare system enabled Nina Vasilievna to go to sanatoriums and "rest houses" (state-run resorts, whose guests generally had "passes" issued through their workplaces; these guests almost always shared rooms). People who had war-related disabilities were given free passes. In the summer high-season, disabled people seldom got passes because rooms were reserved for other, more privileged segments of the population.

Since the late 1990s, large communal apartments have been periodically visited by real estate agents who propose resettling individual tenants. The tenants themselves respond in different ways. Like many old people living on their own, Nina Vasilievna differs from younger tenants in not wanting to leave her present circumstances either for her own apartment or for a room in a different communal apartment.

In a frame on the wall we see a photograph of Nina Vasilievna's aunt. After the death of her mother, this aunt was her closest relative.

Нина Васильевна: Встаю.

Анна Матвеевна: Давай, оденься как следует.

Нина Васильевна: Холодно, холодно, холодно.

Анна Матвеевна: Холодно, дак, конечно, не жарко. Заходите. Она там бекает.

Илья: Вы с Анной Матвеевной самые старые жительницы...

Нина Васильевна: Самые старые...

Илья: ... этой квартиры...

Нина Васильевна: ... да, очень старые.

Илья: ...да, и может быть, этого дома тоже. В каком году вы родились?

Нина Васильевна: В 24-ом.

Илья: Ага, и вы родились здесь уже?

Нина Васильевна: Да. Вот так мы и живем все время.

Илья: А скажите, это еще была не коммунальная квартира?

Нина Васильевна: Нет, коммунальная.

Илья: Уже была коммунальная?

Нина Васильевна: Уже была. Жили такие Бойтинцевы. Жили Бойтинцевы. Вот это, Сонины жили, Сонин не отец, а дед.

Илья: Да?

Нина Васильевна: Дед жил. Иван Николаевич Марков такой. Вот. Он жил как раз напротив. Ну, где они живут, он там жил. А в той стороне теперь... вот в той, где у них комнаты, там еще люди живут, там Дружинины такие жили. Муж с женой, значит, их, его мать, Домна Ефимовна, и у нее еще сын был, Константин Николаевич. А этот, пара, значит, у нее Павел Николаевич и Сара Абрамовна, его жена. И дочка Ирочка, моя ровесница. Я с ней дружила в детстве, с этой Ирочкой. Но они сами из Астрахани, и во время войны Домна Ефимовна умерла от голода, и мужчины умерли, Павел и Константин, а Сара Абрамовна с Ирочкой эвакуировалась в Астрахань. Она армянка по национальности, эта Сара Абрамовна. А после войны тут, кто умер, кто уехал в другую квартиру. Потом это, еще такая была Марья Иоганна, тоже культурная. Ну, мои родители. Мама моя тоже педагог была.

Илья: А кто был квартуполномоченным?

Нина Васильевна: А Феодосий Григорьич Лататуев. Очень тоже приличный мужчина. Феодосий Григорьич, я не знаю, кем он работал, но приличный мужчина, такой Феодосий Григорьич Лататуев. Вот.

Илья: Ему приходилось конфликты улаживать?

Нина Васильевна: Ну, я маленькая была, я уж не помню точно, наверное. Как же. Его все слушались. Такой был солидный мужчина.

Илья: Но народу было больше...

Нина Васильевна: Да.

Илья: ... и были очереди в ванную?

Нина Васильевна: Не помню насчет... Знаю, что ванна потом не работала. Сначала работала ванная, топили дровами. А потом дымоход застрял и все. Уже все.

Илья: Нина Васильевна, предлагали расселяться?

Нина Васильевна: Да надоели уже.

Илья: То есть ходили, да?

Нина Васильевна: Да, без конца, без конца.

Илья: И что вы им говорите?

Нина Васильевна: Ну, я не могу сказать «нет», я боюсь соседей, заругаются. Соседи хотят расселяться. А мы не хотим. Ни Анна Матвеевна, ни я.

Илья: А почему не хотите, скажите?

Нина Васильевна: Так а зачем? Здесь хорошо, хорошо, ну в отдельной квартире жить одинокому человеку старому очень тяжело. Очень тяжело. Здесь что-то помогут, и общество как никак. А там что? — сиди одна. И грабят эти отдельные квартиры, и убивают, и все на свете. А заболеешь — все. Когда там родственники очухаются. Таких у меня нет, близких, знаете, быстрых.

Илья: А есть у вас старые фотографии?

Нина Васильевна: Ой, много.

Илья: А вы все это время с Анной Матвеевной вместе?

Нина Васильевна: Вместе, да. Она пришла к нам, мне было лет 6.

Илья: Она как бы, когда вы были маленькая...

Нина Васильевна: Да.

Илья: Она помогала вашим родителям...

Нина Васильевна: Да.

Илья: ... в качестве няньки?

Нина Васильевна: Да, да, да, помогала в качестве няньки, правильно.

Илья: То есть и гулять вас водила, и кормила...

Нина Васильевна: Ну не то чтоб, ну помогала, конечно.

Нина Васильевна: Ну, я первые попавшиеся. Ну, тут разные-разные-разные. Знаете, тут все разное. Не то что одно, а тут кое-что, кое-что. Кое-что, в общем. Кое-что. Это мне все, все дарят, дарят поздравления разные знакомые, не знаю что, взяла наугад. Это с Югославии, у меня родственница в Югославии. Ну, вот это, видите, фотографии. Такие, божественные. Это все божественные. Ну, а это уже фотографии, это знаменитый артист Юра Соловьев, слышали про такого?

Илья: Да-а-а.

Нина Васильевна: Печальна его участь. Так и не знают, убили его, или он сам себя, до сих пор не знают. Это он, балет, ну, вот видите. Вот. Да, так он погребен на Серафимовском, мы ходили туда на могилу, ходили. Моя тетка очень с ним дружила.

Илья: С ним дружили, да?

Нина Васильевна: Я-то нет. Моя тетка. Моя тетка, была его другом. Вот, это все он, это он. А это я. Это в доме отдыха. В доме отдыха. Но в каком, я уже и забыла даже. Вот если на обороте не написано...

Илья: За вами, должно быть, мужчины ухаживали?

Нина Васильевна: Дом отдыха — сами знаете, — один ухаживал, но он был женат. Ну, он так ухаживал, ну так просто, вот в кино пригласит, и все. Ну он не скрывал, что женат. Но потом я, конечно, от него подальше.

Илья: А с Анной Матвеевной вместе не ездили?

Нина Васильевна: Нет.

Анна Матвеевна: Я по санаториям. Я в Крыму была. На юге была. Я везде была.

Нина Васильевна: Вот я с отдыхающими. Это да, тоже дом отдыха, я с соседками. Это тоже дом отдыха. Я с соседкой, видите, у автомобиля стоим чьего-то чужого. Это дом отдыха.

Илья: Женя, которая у вас...

Нина Васильевна: А вот эта. Женя.

Илья: Да-да-да. Кто она была?

Нина Васильевна: Ну, я не знаю, кто она по национальности. Она приехала на курсы повышения квалификации. Не знаю, даже бухгалтеров, что ли?

Илья: И жила у вас в комнате?

Нина Васильевна: Да. Как квартирантка. Платила мне сколько-то денег. Ну, а это вот видите, то же самое. Только зимой, зимой. И зимой ездила, и весной, и по-всякому. Летом давали редко, но бывало и летом.

Nina Vasilievna: I'm getting up.

Anna Matveevna: Please put on something warm.

Nina Vasilievna: It's so cold.

Anna Matveevna: It's cold, that's right, it's certainly not hot. Please come in. She's... in there.

Ilya: You and Anna Matveevna are the oldest people...

Nina Vasilievna: The oldest...

Ilya: ... in this apartment...

Nina Vasilievna: ... yes, we're very old.

Ilya: ...and maybe in this whole building. What year were you born in?

Nina Vasilievna: 1924.

Ilya: I see, and you were born here?

Nina Vasilievna: Yes. And we've lived here all this time.

Ilya: But this wasn't a communal apartment yet, was it?

Nina Vasilievna: No, it was communal.

Ilya: It was already communal?

Nina Vasilievna: Already communal. These people the Boitintsevs were living her. The Boitintsevs. And those people, Sonya's family, not her father, but her grandfather.

Ilya: Oh?

Nina Vasilievna: Her grandfather. Ivan Nikolayevich Markov, his name was. So. He lived across the hall. Well, where they live now, that's where he lived. And on that side now... over there where they have their rooms now, other people are living there now, those Druzhinins were living there. A husband and wife, that is, their, that is, his mother, Domna Efimovna, and she had a son, Konstantin Nikolayevich. And then the couple, her son Pavel Nikolayevich and his wife Sara Abramovna. And their little girl Irochka, who was my age. We were friends, me and that Irochka. But they were from Astrakhan, and during the war Domna Efimovna died of hunger, and the men died, Pavel and Konstantin, but Sara Abramovna and Irochka were evacuated to Astrakhan. She was Armenian, this Sara Abramovna. Then after the war, some people had died, and some moved. And we had that, that Maria Ioganna, also an educated woman. Well, my parents also. My mother was also a teacher.

Ilya: Who was the apartment steward?

Nina Vasilievna: Oh, that was Feodosy Grigorich Latatuev. A very respectable man. I don't know what he did for a living, but he was a respectable man, that Feodosy Grigorich Latatuev. So.

Ilya: Did he have to settle conflicts?

Nina Vasilievna: Well, I was little, I don't really remember, probably he did. How else. People obeyed him. He had presence.

Ilya: There were more people then...

Nina Vasilievna: There were.

Ilya: ... and were there lines to use the bathroom?

Nina Vasilievna: I don't remember about... I know that later on the bathroom couldn't be used. First you could use it, there was a wood stove. And then the chimney got stuck and that was it. That was the end.

Ilya: Nina Vasilievna, have people suggested breaking the apartment up?

Nina Vasilievna: I'm sick of hearing about it.

Ilya: So agents have come to talk?

Nina Vasilievna: All the time, all the time.

Ilya: What do you tell them?

Nina Vasilievna: Well I can't say no, I'm afraid of the others, they'll get angry at me. Everyone else wants to break it up. But we don't. Anna Matveevna and I.

Ilya: Why not?

Nina Vasilievna: Why should we? I like it here, I do. For somebody who's old and by themselves it's hard to live in a private apartment. Very hard. Here people will at least help out, and whatever you say, somebody's around. And in a private apartment, go sit there all by yourself. And those private apartments get robbed, and people get killed, and all kinds of things. And if you get sick, it's over. By the time my relatives figure out what's going on. I don't have, you know, anybody close, anybody who would come right away.

Ilya: Do you have any old photographs?

Nina Vasilievna: Oh, lots.

Ilya: Have you been together with Anna Matveevna all this time?

Nina Vasilievna: Yes. She came to live with us when I was 6.

Ilya: So it was like, when you were a little girl... Nina Vasilievna: Yes.

Ilya: ...she was helping your parents...

Nina Vasilievna: Yes.

Ilya: ... like a nanny?

Nina Vasilievna: Yes, exactly, she was a nanny, that's right..

Ilya: So she took you on walks and fed you... Nina Vasilievna: Well it's not as though... But she helped, of course.

Nina Vasilievna: Well, I'm showing you whatever turns up. Here are all sorts of different things. Everything's different. Not just one kind, but here's something, here's something. These were all sent to me, all sorts of people I knew sent me these cards, I don't know, I'm just showing you what's in this album. This is from Yugoslavia, I have a cousin in Yugoslavia. And here, you see, are photographs. Religious ones. All of these are religious. And now these are regular photographs. This is the famous dancer Yura Soloviev, have you heard of him?

Ilya: Uh, yes.

Nina Vasilievna: He had a sad fate. Nobody ever found out if he was killed or if he did it to himself, to this day nobody knows. He did ballet, you see here. So. He's buried in the Serafimovsky Cemetery, we went there to see his grave, we went. My aunt was good friends with him.

Ilya: You were friends with him?

Nina Vasilievna: Not me. My aunt. My aunt was his friend. All of these are him; this is him. And this is me. This is in a resort. A resort. I don't remember which one. If it's not written on the back...

Ilya: You must have had a lot of suitors.

Nina Vasilievna: Well, in a resort—you know what they were like—I had one, but he was married. He wasn't all that much of a suitor, he'd ask me to the movies, and that was all. He didn't hide that he was married. But then of course I kept my distance from him.

Ilya: Did you travel with Anna Matveevna?

Nina Vasilievna: No.

Anna Matveevna: I went to sanatoriums. I was in the Crimea. I was in the south. I was everywhere.

Nina Vasilievna: Here I am with other vacationers. Yes, this is also a resort, and I am with my roommates. This is also a resort. I'm with a roommate, you see, we're standing by a car, not ours. This is a resort.

Ilya: Zhenya, who...

Nina Vasilievna: This one. This is Zhenya.

Ilya: I see. Who was she?

Nina Vasilievna: I don't know what ethnic group she was. She came to take some professional courses. I don't remember what kind, maybe even bookkeeping.

Ilya: But she lived in your room?

Nina Vasilievna: Yes. Like a boarder. Yes. She paid me a certain amount of money. And you see, that's the same thing. Only in the winter, in the winter. And in the winter I went away a lot, and in the spring, and all different times. They didn't give me resort tickets in the summer very often, but that did sometimes happen.

Где: Комната в коммунальной квартире в многоэтажном доме на Каменноостровском проспекте, в престижном историческом центре Санкт-Петербурга. Здесь живут друзья и знакомые Ильи. Квартира находится в том же подъезде, где 30 лет прожил сам Илья. Сейчас (2006) в квартире живет 11 семей. Было время, когда здесь жили 16 семей.

Кто: 1) Илья Утехин. 2) Ираида Яковлевна, бывший дворник, живет здесь уже 40 лет. 3) Славомир, снимающий эту сцену.

Что: «Санитарная норма», которую упоминает Илья, это тот минимум жилплощади на одного человека, который давал право претендовать на улучшение жилищных условий.

Упомянутый Ираидой исполком — это районная администрация, ведающая распределением жилья.

Ираида приехала в Ленинград из сельской местности в самом начале 1960-х годов и устроилась на работу дворником в индустриальном Невском районе. Тогда она еще не имела ни постоянной прописки, ни жилплощади, а довольствовалась, скорее всего, временным жильем в плохих условиях общежития. Подобно многим желавшим попасть в относительно благополучный город Ленинград, она согласилась на тяжелую, непрестижную и плохооплачиваемую работу, которая давала, однако, право временного пребывания в этом городе с перспективой остаться здесь навсегда, а также гарантировало служебную жилплощадь — эту комнату, где она жила с дочерью и мужем.

Вторую комнату, которую Ираида получила по очереди, пользуясь своим статусом дворника, который давал право претендовать на дополнительную площадь, Ираида сдавала другим соседям из той же квартиры (об этом она не рассказывает), пока дочь не выросла и не вышла замуж. Теперь дочь ее живет с очередным мужем в отдельной квартире, а комната сдается Ираидой молодому человеку по имени Денис (мы видим его мельком в кухне). Желание дочери при расселении получить в собственность отдельную однокомнатную квартиру вполне объяснимо: даже если она сама не будет там жить, она может сдавать ее.

Вся история жизни в квартире представляется Ираидой в этом рассказе как счастливая история успеха, где даже исполком идет навстречу, а жизнь в давние времена в этой квартире видится рассказчице как приятное сожительство с мирными соседями. Парадоксальным образом она может действительно верить в это, даже когда, например, она говорит, что «пьяных не было». Между тем, она сама сдавала комнату семье милиционера-алкоголика, который периодически лежал поперек коридора и горланил песни, чем и запомнился старожилам квартиры, а ее дочь со своим первым мужем тоже предавались пьянству на глазах у всех.

Жизненная траектория Ираиды может считаться успешным примером того, как человек использует существовавшие в советском обществе пути для социальной мобильности.

Where: A room in a communal apartment in a building on Kamennoostrovsky Prospekt, in the prestigious historical center of St. Petersburg. Among the residents are friends and acquaintances of Ilya. The apartment is in the same entryway as the one in Ilya lived for 30 years. Eleven families now (2006) live in the apartment. There was a time when 16 families lived there.

Who: 1) Ilya Utekhin. 2) Iraida Yakovlevna, a former janitor, who has been living here for forty years. 3) Slawomir, who is filming.

What: The "legal norm" that Ilya refers to is the minimum number of square meters of living space permissible for an individual; if you were below minimum, you could apply for an improvement in living conditions.

The city bureau ("ispolkom") that Iraida mentions is the district administration that handled housing issues.

Iraida came to Leningrad from a rural area in the early 1960s and got a job as a janitor in the industrial Nevsky region. At that point she still did not have either permanent residency or a room of her own and settled, most likely, for temporary and unpleasant housing in a dormitory. Like many people who wanted to live in the relatively comfortable city of Leningrad, she accepted a difficult, low-prestige, and poorly paying job because it came with the right of temporary residence in the city with the possibility of remaining permanently. Her janitor's job came with a room—the very room we see in this video; in this room she would live with her husband and daughter.

Iraida got her second room through the housing list by using her status as janitor, which came with the right to additional space. Until her daughter grew up and got married, Iraida rented the room to people living in her apartment (she doesn't mention this). Now her daughter lives with her latest husband in an apartment of their own, and Iraida rents the room to a young man named Denis (we see him briefly in the kitchen). When her daughter says that in the event the apartment is broken up, she wants a studio apartment, what she has in mind is quite clear: even if she herself will not live there, she can rent it out.

Iraida presents her life in the apartment as a success story, in which even the housing authority is ready to help her. She sees the early years in the apartment as a nice community of peaceful neighbors. In a paradoxical way she may genuinely believe this, even when, for example, she says "we had no alcoholics." However, she herself rented a room to the family of a policeman who was an alcoholic, and who would periodically lie across the hallway floor and sing at the top of his lungs, which is how old residents of the apartment remember him. Everybody also saw her daughter and her daughter's first husband boozing it up.

Iraida's trajectory in life is an example of how an individual could use paths available in Soviet society to foster social mobility.

Ираида Яковлевна: Да-да.

Илья: А можно мы телевизор выключим, потому что нам будет не слышно?

И.Я.: Ну да, я здесь уже 40 лет. Здесь живу уже.

Илья: 40, да?

И.Я.: 40. Ну, вот Наташке было, ты же знаешь, мою дочку-то. Она у меня в ясли ходила, я сюда переехала, а переехала я с Невского района.

Илья: Ага.

И.Я.: Сюда, здесь получила комнату вот эту.

Илья: А что здесь было, когда вы впервые сюда вошли?

И.Я.: Жили все люди нормальные.

Илья: Много?

И.Я.: Да почти столько же сколько сейчас. Сейчас тоже у нас много.

Илья: А спокойно люди жили? Дружили?

И.Я.: Да как вам сказать — да ничего, нормально. Да, хорошо жили, нормально. Ругани у нас такой обычной не было, пьяных у нас тоже не было, воров не было, ну, в общем, нормальные все соседи были.

Илья: Вы работали ведь у нас тут дворником?

И.Я.: Да-да.

Илья: В нашей жилконторе.

И.Я.: Да.

Илья: Тяжелая была работа?

И.Я.: Ой, что вы, это не как сейчас. Я вот отработала в Невском районе 7 лет, по-моему, 7. И здесь 9 лет отработала. И все. А потом, когда я получила по очереди вот эту комнату, эту и вот — теперь же у меня две комнаты…

Илья: А-а. Это я не знал.

И.Я.: Две. Значит, надо было отработать 10 лет и 10 лет надо было постоянной прописки.

Илья: Ага.

И.Я.: 10 лет. У меня как стала постоянная прописка и еще плюс 10 лет отработала, и только тогда меня поставили на очередь, на городскую. Вот. Ну, тогда-то очередь нормально шла. Вот я пять лет стояла на очереди.

Илья: И в результате еще комнату дали.

И.Я.: Да-да-да. У нас была там комната свободная, а дочке моей было тогда 14, по-моему, я пришла в исполком, я говорю: «Знаете, что, вот у нас комната свободная есть, нельзя ли мне, говорю, получить ее?» Она говорит: «Пожалуйста, говорит, мне, говорит, не жалко, раз такая квартира большущая у вас». Ну вот, и это самое. «Только, говорит, метраж очень большой, говорит, будет. Вы сейчас занимаете 24 метра, и та комната 20 метров».

Илья: На двоих это больше санитарной нормы.

И.Я.: Да. Да-да. Ну вот. «Хорошо, мне, говорит, не жалко, тем более в такой большой квартире». Ну вот. Ну, хорошо, вроде она согласилась, эта женщина и говорит: «Вот будет исполком на этом, в этом месяце, — когда я получала, — исполком, я, говорит, это дело, ну спрошу, говорит, можно или нельзя». Неделя не проходит, они мне уже присылают: пожалуйста, оформляйте комнату. Ну и все, вот я так и получила.

Илья: А вам предлагали поменяться на новую квартиру, там, разъезжаться?

И.Я.: Мне отдельная квартира не нужна, потому что, что я — умирать буду? Ну, отдельной мне не надо, а дочке-то, конечно, надо. Она говорит: «Мама, если мало ли кто будет предлагать, то мне однокомнатную квартиру». Я говорю: «Хорошо». Вот иногда вот приходит нас, нам, к нам на расселение-то. Ну, вот я так и говорю. Говорю: «Вот однокомнатную, а мне, — говорю, — комнату, это самое, в коммунальной, только со всеми удобствами, с ванной, со всем. Ну два-три соседа, больше не надо». Потому что куда вот это? Я в этом колхозе живу. А я, сколько живу в городе, я все время в коммунальщине живу. Потому что — а чего мне скандалить-то? Я одна, ну чего мне скандалить? Тем более дочка уже не будет со мной жить. Ну вот. Нет, мне отдельную квартиру не надо, а дочке вот надо однокомнатную. Но ничего не получается. Ну, у нее это сейчас, в трехкомнатной она живет.

Илья: Угу.

И.Я.: Они вот недавно купили машину вдвоем.

Илья: Детей нету?

И.Я.: Нету. Вот, вот. Что у нее самый больной вопрос — это детей нету. Она знаете, вот магазин на площади Мира, там есть магазин «Великие Луки», может быть, знаешь ты там?

Илья: На Сенной?

И.Я.: Да, да, да Ну, вот как из метро выходишь, и сразу, и сразу же это магазин. Так и называется, красными буквами написано. Я только всего один раз там была. «Великие Луки». Вот она в этом магазине работает.

Iraida Yakovlevna: Come in!

Ilya: Can we turn off the television? Otherwise, our voices won't be heard.

I.Ya.: So, I've been living here for forty years. Forty years already.

Ilya: Forty?

I.Ya.: Forty. Well Natasha was... you know my daughter. She was in day care when I moved here, I moved here from the Nevsky District.

Ilya: I see.

I.Ya.: I moved here, I got this room.

Ilya: What was here when you first came here?

I.Ya.: Decent people.

Ilya: A lot of them?

I.Ya.: Almost as many as we have now. Now we also have a lot.

Ilya.: Did people get along? Were they friendly?

I.Ya.: How should I put it? It was all right, it was decent. We had a good apartment, a decent apartment. Usually there wasn't any yelling, and we didn't have any drunks, we didn't have any thieves, the neighbors were all decent people.

Ilya: You had a job here as a janitor?

I.Ya.: That's right

Ilya: With the housing office.

I.Ya.: Yes.

Ilya: Was it hard work?

I.Ya.: Oh, you bet, things were different then. I worked for seven years in the Nevsky District, seven, I think. And I worked here nine years. That's the story. And then my turn came to get housing, and I got this room, this one and the other... now I have two rooms.

Ilya: Oh. I had no idea.

I.Ya.: Two rooms. You had to work for ten years, and have ten years residence.

Ilya: I see.

I.Ya.: Ten years. When I had permanent residence and had worked ten years, at that point I got on the list, the city list. But the list worked all right then. I was on the list for five years.

Ilya: And that's how you got the second room..

I.Ya.: Yes, that's how. We had an empty room in the apartment here, and my daughter was 14, I think. When I got to the city bureau, I told them, "you know, we have an empty room, why can't I have that one?" So she says "Of course, what do I care? Your apartment is a really big one." So. Yes. "Except," she says, "you're going to have a lot of square meters. Right now you have 24, and that room is 20."

Ilya: For two people, that exceeds the legal norm.

I.Ya.: Yes. So. "Fine," she says, "What do I care, the more so that it's happening in such a big apartment." So. Anyway, it looked like she was allowing it, this woman, she says, "This month," she says, "the committee's going to meet— that's when I was standing there—"and I," she says, "will ask them if this can be done or not." And less than a week later, they already sent me a notice: come and fill out the forms for the room. So that's the story, that's how I got the room.

Ilya: Were you ever asked to exchange your rooms for a new apartment, to split up the apartment?

I.Ya.: I have no interest in a private apartment, because what would I do there—die? I have no interest in a private apartment, but of course my daughter does. She says, "Mama, if someone proposes something, I would like a studio apartment." I say, "fine." Sometimes people come to talk about breaking up the apartment. And this is what I say. I say, "She wants a studio, and I want a room, you know, a room in a communal apartment, only one with all the facilities, like a bathroom. Two or three other tenants, no more. But you know really this is all right. I've always lived in this collective farm here. As long as I've been in the city this is how I've lived. There's no reason for me to make trouble for anyone. I'm alone, there's no need for me to make trouble. Especially since my daughter won't be living with me. So. No, I'm not interested in my own apartment, though my daughter needs a studio. But nothing's working out. Right now she's got, she's living in a three-room apartment.

Ilya: I see.

I.Ya.: The two of them just bought a car together.

Ilya: They don't have children?

I.Ya.: No children. So you see. None. It's a big problem, that she has no children. She, you know, you know the store in Peace Square, there's a store there, Velikie Luki.

Ilya: Haymarket Square?

I.Ya.: Yes, that's the one. You come out of the metro, and you see it right away. That's what it's called, in red letters. I was only there once. She works there.

Где: Ванная, кухня, коридор и «пустая» комната в коммунальной квартире в многоэтажном доме на Каменноостровском проспекте, в престижном историческом центре Санкт-Петербурга. Здесь живут друзья и знакомые Ильи. Квартира находится в том же подъезде, где 30 лет прожил сам Илья. Сейчас (2006) в квартире живет 11 семей. Было время, когда здесь жили 16 семей.

Кто: 1) Илья Утехин. 2) Соня, живущая здесь всю жизнь. 3) Юля, живущая здесь всю жизнь (выходит из ванной в начале клипа, потом моет руки дочери на кухне). 4) Даша, дочь Юли. 5) Ираида Яковлевна, бывший дворник, живет здесь уже 40 лет. 6) Денис, снимает комнату дочери Ираиды Яковлевны Наташи (сама Наташа живет у мужа). 7) Анна Яковлевна, бывший учитель, живет здесь 6 лет. 8) Славомир, снимающий эту сцену.

Что: Общественная баня, которая упоминается в разговоре, была в советское время для значительной части городского населения обычным местом, где можно помыться горячей водой. Многие по привычке ходили в баню и тогда, когда в квартирах появились ванные и горячая вода. Прачечная советского образца предполагает, что белье сдается в стирку на несколько дней и стирается на специальном предприятии. Прачечные, где можно самостоятельно стирать в машинах, появились в России совсем недавно, однако они не получили большого распространения. В СССР они не существовали. Вплоть до перестройки доступными по цене услугами прачечных пользовались широкие массы населения, несмотря на распространение стиральных машин даже в коммунальных кваотирах.

Упоминаются предметы, которые кто-то собирается увезти на дачу. Под дачей имеется в виду небольшой загородный дом для летнего отдыха и, как правило, работы на огороде. Такие дачи имелись у значительной части советских городских семей. Уровень комфорта там был ниже, чем в городской квартире, и вещи, попадающие из жилых комнат в «пустую комнату», там были нужны и уместны.

Покрышки для автомобильных колес принадлежат кому-то из тех жильцов квартиры, у кого есть машина. В сегодняшней России, в отличие от СССР, быть владельцем автомобиля совсем не всегда равнозначно принадлежности к относительно состоятельным слоям. Нет ничего удивительного в том, что некоторые из живущих в коммуналке ездят на своей машине.

Стирка и вторичное использование полиэтиленовых пакетов никак не связано с заботой об окружающей среде. Эта — теперь не особенно распространенная — практика была повсеместной в советское время, поскольку пакетов не хватало. Развесной товар в магазине завертывали в серую бумагу, а полиэтиленовые пакеты с ручками и красочными изображениями стали доступны только в 1980-х годах. См. видео, где пожилая женщина моет под краном полиэтиленовые пакеты.

Сохранность недавно установленного оборудования, купленного на собранные жильцами деньги, всегда вызывает беспокойство. Этим объясняется письменный призыв соблюдать осторожность при пользовании новым душем в другой квартире.

Where: The bathroom, kitchen, and "empty" room of a communal apartment in a building on Kamennoostrovsky Prospekt, in the prestigious historical center of St. Petersburg. Friends and acquaintances of Ilya live here. The apartment is in the same entryway as the one in which Ilya lived for 30 years. Eleven families now (2006) live in the apartment. There was a time when 16 families lived there.

Who: 1) Ilya Utekhin. 2) Sonya, who has lived here all her life. 3) Yulya, who has lived here all here life (she walks out of the bathroom at the beginning of the clip, and later washes her daughter's hands in the kitchen). 4) Dasha, Yulya's daughter. 5) Iraida Yakovlevna, a former janitor, who has been living here for 40 years. 6) Denis, who is renting a room from Iraida Yakovlevna's daughter Natasha (Natasha herself lives in her husband's apartment). 7) Anna Yakovlevna, a former teacher, who has been living here for six years. 8) Slawomir, who is filming.

What: The public bathhouse, mentioned in the conversation, was for a significant portion of the urban population during the Soviet period the place to go if you wanted to wash yourself with hot water. Many people continued to go to the bathhouse out of habit, even after bathrooms and hot water became a feature of apartments. Soviet-style laundries kept people's wash for several days, sending it out to centralized units for processing. Self-service laundries appeared in Russia only recently and are not widespread. They did not exist in the Soviet Union. Up until perestroika, large numbers of people used the affordable services of the laundry, despite the presence of washing machines even in communal apartments.

A reference is made to things that someone is intending to take to the dacha. A dacha is a small house outside the city used in the warm weather for recreation and, as a rule, to grow a vegetable garden. A large number of Soviet urban families had dachas. They had fewer amenities than the city apartment, and standards were lower, so that a broken chair or propane canister could be of use there.

The tires belong to one of the tenants who has a car. In Russia today, in contrast with the Soviet period, owning a car is not always the mark of someone making a good living. There is nothing surprising in someone in a communal apartment having a car.

The washing and reuse of plastic bags is not associated with concern for the environment. The practice, which is no longer as common, was universal in the Soviet period because bags were in short supply. Purchases in stores were wrapped in gray paper. Decorated plastic bags became available only in the 1980s. In this video, an old woman is washing a plastic bag in the sink.

The safeguarding of new items that have been bought with money collected from tenants is always a cause for anxiety. See, for example, the written appeal warning tenants to be careful when using a new shower in another apartment.

Илья: А что она все время течет, это ничего?

Соня: А, ванная освободилась, точно. Да.

Илья: Ты нам новый душ обещала показать.

Соня: Значит, так: вот новый душ. Впрочем, старого душа не было. Этот называется новым только потому, что до сих пор не было никакого. Вообще, в основном все люди мылись в бане.

Соня: Вот это вот наша стиральная машина. А это наш таз с грязным бельем. А вокруг у кого-то тоже есть стиральные машины, я не знаю, где чья. Тоже свои тазы с грязным бельем и тоже что-то свое. Здесь на веревках мы все сушим кто что.

Илья: Угу.

Соня: Вот.

Илья: Есть люди, которые прачечной пользуются? Сдают белье?

Соня: Я вижу, что многие стирают руками. А сдают ли что-нибудь или не сдают, не знаю.

Илья: Ну, скажем, постельное белье надо было кипятить. Да, и ставили огромные ведра, ну вот эмалированные или просто оцинкованные ведра ставили на плиту и там кипятили это белье. Вот, а чтобы этого не делать, не загромождать кухню, ни ванную, сдавали в прачечную.

Соня: Я вижу, что многие кипятят там — ставят это огромное ведро на плиту.

Илья: То есть до сих пор?

Соня: До сих пор, да.

Соня: Ну, кто-то просто так, в тазу все стирает. Ну а кто-то вот совсем осовременился.

Илья: А веревки здесь распределены между собой?

Соня: Веревки никак не распределены, веревки — кто успел, тот успел, то есть в какой-то момент приходишь и видишь, что все веревки заняты, и вешать некуда. Тогда приходится идти в так называемую «пустую» комнату и вешать все свое житье-бытье туда.

Илья: А эти ведра, которые здесь стоят?

Соня: Вообще, ведра существуют для того, чтобы в них греть воду, когда нет горячей воды, или для того, чтобы мыть пол.

Илья: Но теперь-то вода есть всегда?

Соня: Нет, вода, вот, например, сейчас горячей воды нету.

Илья: Подожди, как горячей... Это же горячая вода поступает от водогрея, который на кухне.

Соня: Ну, все, вот нету сейчас горячей воды. Что-то сломалось. Я понятия не имею, что, но ее нету.

Илья: То есть на кухне она есть, а на...

Соня: Для кухни ее тоже нету сейчас. Сейчас ее нету вообще.

Ираида Яковлевна: Вы что-то у меня оставили.

Илья: Ой, так это вам.

И.Я.: Зачем мне-то? Это очень сладкое наверное, а мне нельзя.

Илья: Это не очень сладкое, но вкусное.

И.Я.: Да?

Илья: А вот друзья придут…

И.Я.: Они долго не придут.

Илья: Ну, может, придут как-нибудь. Правда-правда. К чаю. Это очень вкусная вещь, проверено!

Соня: Наташа к вам придет.

И.Я.: А Наташа что-то сладкое тоже не очень... какая-то.

Илья: Ничего, оно не очень сладкое, попробуйте!

И.Я.: Не очень сладкое?

Илья: Не очень сладкое.

И.Я.: А я думаю: что такое на столе лежит? Не могла понять. Ой, Господи... Думала, что вы что-нибудь оставили.

Илья: Нет, ничего, ничего, это, это вам.

И.Я.: Ну, спасибо вам большое!

Соня: Вот эта комната называется «пустая» комната, еще называется «сушильная» комната. Здесь, но не только здесь, еще в ванной, люди сушат свое белье, и... а, кроме того, здесь хранят… мочалки, кто-то хранит то, что потом собирается увозить на дачу, всякие газовые баллоны. На самом деле, еще здесь хранят вещи совершенно не функциональные, то есть то, что жалко выбрасывать, но у себя в комнатах этого никто держать не хочет, поэтому все это ставится сюда. Но, наверное, насколько я могу вообще по себе судить, в сушильную комнату отправляется все то, что выбрасывать не хочется, а куда это девать непонятно. Кто-то в «пустой» комнате сушит пакеты. Я как-то слышала, как мальчик соседский говорит кому-то по телефону, что он не сможет пойти гулять, потому что сегодня они с родителями стирают пакеты.

Ilya: It doesn't matter that the faucet drips all the time?

Sonya: Oh, the bathroom's free now. Okay.

Ilya: You said you would show us the new shower.

Sonya: So, here's our new shower. Although we didn't have an old one. So it's called new for the sole reason that until now we didn't have one. People mostly went to the bathhouse.

Sonya: This is our washing machine. And this is our dirty laundry. Other people also have washing machines here, I don't know whose is whose. They have their own basins for dirty laundry, other things of theirs. Everybody hangs things out to dry on the clotheslines.

Ilya: Uhuh.

Sonya: So.

Ilya: Does anybody take their wash to the cleaners?

Sonya: A lot of people wash their things by hand. I don't know if anybody takes wash to the cleaners.

Ilya: It used to be that you would boil the sheets. People put these huge buckets, enamelled or just galvanized, onto the stove and that's where they boiled the sheets. So as not to do that, not to take up the whole kitchen and bathroom, we took the sheets to the cleaners.

Sonya: I see a lot of people boiling sheets. They put an enormous bucket on the stove.

Ilya: You mean even now?

Sonya: Even now, yes.

Sonya: Well, some people simplify things; they just wash everything in a basin. And other people completely modernized.

Ilya: Are the clotheslines divided up?

Sonya: Not at all. If you see an empty spot, you take it; that is, at some point you can come in and see that that there's no space, no place to hang anything. Then you have to go to what we call the "empty room" and hang all your stuff there.

Ilya: And these buckets here?

Sonya: They are pretty much used for heating water when there isn't any hot water and for washing the floor.

Ilya: But now you have hot water all the time, don't you?

Sonya: No, for example, right now there's no hot water.

Ilya: Wait a minute, how can that... You get hot water from the water heater that's in the kitchen.

Sonya: Whatever, but at the moment we have no hot water. Something broke. I have no idea what, but we have no hot water.

Ilya: That is, you have hot water in the kitchen, but in the...

Sonya: There's no hot water in the kitchen now either. Now there's no hot water at all.

Iraida Yakovlevna: You left something in my room.

Ilya: No, that's for you.

I.Ya.: Why for me? It probably has a lot of sugar in it, I can't have it.

Ilya: It's not very sweet, but it's good.

I.Ya.: Oh?

Ilya: And you'll have guests…

I.Ya.: Not any time soon.

Ilya: Maybe one of these days they'll come. Of course. For tea. And these are very good, I've tested them myself!

Sonya: Natasha will come to see you.

I.Ya.: Natasha doesn't really eat sweets either...

Ilya: It's not very sweet, try it!

I.Ya.: Not very sweet?

Ilya: Not very sweet.

I.Ya.: And I thought, what's on the table? I couldn't figure it out. Oh God... I thought you left something by mistake.

Ilya: No, it's okay, it's okay, it's, it's for you.

I.Ya.: Thank you very much!

Sonya: This room is called the "empty room," and also the "drying room." People hang their wash out to dry here, but not only here; in the bathroom too, and also people keep bath sponges here, people keep things that they plan on taking to their dachas, propane cans, for example. And in fact all sorts of unusable things are kept here, things that people don't want to throw out, but don't want to keep in their rooms either. So it all goes here. Judging from my own behavior, people use the drying room to store everything they don't want to throw away but they don't know where to put. Some people dry plastic bags here. Once I overheard a neighbor's kid telling someone over the phone that he couldn't go out and play because he had to help his parents wash plastic bags.

Где: Большая квартире в престижном районе в центре Петербурга. В момент съемок здесь жили больше 15 человек.

Кто: Галя, живущая в этой квартире много лет (встречает Илью на лестнице); Камила, студентка из Польши, приехавшая в Петербург в качестве волонтера, чтобы работать в детском доме для детей-инвалидов; снимает здесь комнату; Лена, художница, живущая здесь сравнительно недавно (шесть лет); Юля, живущая здесь уже несколько лет, и ее сын Савва.

Что: Лена и Юля сделали в своих комнатах ремонт по собственному вкусу, во многом своими руками (белый буфет в комнате Лены приведен в порядок и покрашен его хозяйкой, стены в комнате с камином украшены Юлей собственноручно).

Соседи сверху, делавшие ремонт, беспокоят не только Юлю с ее каминной трубой; в этой квартире даже есть комната, где на полу стояли тазы, поскольку сверху лилась вода. Комната с тазами принадлежит пожилой даме, «бабушке этого дома», которую упоминает Камила. Интервью с ней можно посмотреть в клипе «Вспоминает старейшая жительница квартиры», где вы найдете еще несколько ссылок на фотографии ее комнаты, которую мы не видим в этом клипе.

В клипе упоминаются курилка, кухня и сушилкаэтой квартиры. На разных фото из наших материалов представлены виды коридора и прихожей, а также ванной.

Where: A large apartment in a prestigious neighborhood in the center of St. Petersburg. More than 15 people lived here at the time of the filming.

Who: Galya, has been living in this apartment for many years (greets Ilya at the door); Kamila, a student from Poland, who came to Petersburg as a volunteer worker in a residence for disabled children; she rents a room here; Lena, an artist, has been living here for a relatively short time (six years); Yulya, who has been living here for a few years, and her son Savva.

What: Lena and Yulya have decorated their rooms in their own style, to a great extent with their own hands. Lena fixed up and painted the sideboard in her room; Yulya herself did the walls in the room with the fireplace. The upstairs neighbors who are renovating are not bothering only Yulya, by blocking her chimney. Another room in this apartment has to have buckets on the floor, to catch the water pouring from upstairs. That room belongs to an older lady, "the apartment grandma" mentioned by Kamila. You can watch an interview with her in the clip "The Oldest Tenant Remembers." There you will find references to photographs of her room, which we do not see in the clip.

The people in this clip refer to the apartment's smoking space, kitchen and drying room. Various photos in our collection show views of the hallway and the entrance hall, as well as the bathroom.

Камила: На работе почти каждый день спрашивают меня, сколько здесь комнат, сколько здесь жильцов. Я каждый день также обещаю себе, что я наконец-то посчитаю. Девять комнат. Да, а жильцов, ну, побольше, потому что по два, три, да, человека живет в одной комнате. Рядом с нами живут мои «любимые» в кавычках соседи, которые часто по ночам буянят. Рядом с ними живет наша соседка, толстенькая такая. Рядом с ней, ага, живет Наташка со своим братом, а точнее, точнее, точнее брат жил с ней, он сейчас в отдельной комнате живет. Наташка — молодая девушка, на год старше меня. Рядом с ними, с ней живет Лена, художница.

Лена: Здесь я, по-моему, пять или шесть лет. Совершенно сумасшедшая квартира, длинные коридоры, паркет. Старожилы говорят, что этот паркет натирался и всегда было чисто, в отличие от настоящего времени. И у всех разборка полетов, чем-то все недовольны, как-то все там выясняют отношения, кому-то хочется разобраться, почему там вот так, а не по-другому, как он предполагал. Почему там куревом пахнет в туалете. Почему, значит, там грязно или кто еще. А иногда всем все довольны. А иногда ты ходишь вот по этой огромной квартире, ты можешь никого не встретить.

Лена: Скажем, это моя. Дверь вот в углу. И два окна. Дальше точно такая же комната, там живет Наташа с Егором. Потом тут живут девочки Лобановы. А напротив девочек Лобановых — их родители. Дальше — Валентина Ивановна, Мироновы и Юля.

Савва: Ему попало в ногу...

Илья: Очень хороший из вот недавних моих впечатлений. Я знал, что он очень хороший писатель, я читал две его книги, которых нет по-русски. Амин Маалуф.

Юля: На каком он пишет?

Илья: Он пишет по-французски. А самая первая его книга — это история крестовых походов, написанная с точки зрения арабов. То есть глазами арабов крестовые походы — и это написано, это читается как роман, это просто...

Юля: Ну, это и есть роман наверное...

Юля: Ни у кого нет из знакомых каминов, что ли?

Илья: Ну, такого вот, чтобы вот так как-то...

Юля: Так, а в любой камин можно курить. Вьюшку открыть и все. Он же тянет.

Илья: Я буду знать. То есть в следующий раз, когда увижу, увижу где-нибудь камин, спрошу, а можно..?

Юля: Конечно, в принципе, он всегда топился, но, так сказать, сейчас, в данный момент, когда у нас есть верхние соседи, вот, его не представляется возможным разжечь, просто потому что нам забили бревно в каминную трубу при производстве ремонта. Вот, поэтому мы уже в течение почти двух лет не можем топить камин. А хотя у нас, в общем-то, довольно холодная зима, и мы всегда спасались. Соседи сверху знают об этой проблеме, как и о всех прочих проблемах, которые они нам доставили, но соседи сверху, так сказать, предпочитают хранить имидж наивных людей, которые не понимают, что забитый дымоход может создавать проблемы, например. Или текущая крыша может создавать проблемы. Просто это я думаю, что это личный выбор каждого — замечать или не замечать, что в доме еще живут люди.

Лена: Вот здесь вот Виталий и Аза... я все время отчество забываю. Здесь туалет. И вот дальше идет большая вот эта вот большая кухня. Здесь курилка, здесь черный ход, здесь, здесь сушилка, здесь сушилка, и окна во двор.

Камила: Есть у нас одна соседка, не помню, сколько ей лет, по-моему, за 80, которая уже год, ну, живет одна. Умер у нее муж, и я, ну, просто, она все мне рассказала естественно, да? про свою жизнь. И я заметила, что она ищет случая, чтобы — она живет рядом с кухней — что когда кто-нибудь находится на кухне, что-то делает, она часто заходит, да? чтобы просто поговорить с кем-то, даже о ерунде. И бывает, что я встаю, иду на кухню, скажем, в субботу, да? в выходной день, и у меня нету настроения, чтобы общаться с кем-то, просто нету. И кто-то, ну, у кого-то совсем другое состояние, да? и ему хочется со мной поговорить, а я не хочу его обидеть, и, ну это немножечко мучительное состояние.

Камила: Ближе к кухне живет Егор, брат Наташки, рядом с ним Галина, и с ней рядом... вот видите. Имя и отчество вспомнить — это... это ведь до сих пор сложно для меня... живет, ну, наша известная уже бабушка этого дома.

Kamila: At work almost every day people ask me how many rooms we have, how many tenants. Every day I promise myself that I'll do a count. Nine rooms. As for tenants, there are more, because there are two or three people in each room. Next to me live my favorite—quote—neighbors, who get rowdy at night. Next to them lives our neighbor, the fat lady. Next to her, of course, lives Natashka with her brother, or more like, more like, more like her brother was living with her, and now he's in his own room. Natashka is young, she's a year older than me. Next to them, I mean to her, is Lena, an artist.

Lena: I've been here, I think, five or six years. A totally crazy apartment, long hallways, parquet. The old timers say that the parquet used to be kept polished and was always clean, in contrast to the present situation. And everybody's having it out with each other, everybody's dissatisfied with something, everybody's sorting out their relations, somebody wants to figure out why something's done one way and not the way he wants. Why the toilet smells like cigarette smoke. Why, like, it's dirty there or whatever. And sometimes everybody's fine with everything. And sometimes you can be walking through this huge apartment and you won't run into anybody.

Lena: So this is mine. The door in the corner. And two windows. Further down live Natasha and Egor. After that are the Lobanov girls. Across from the Lobanov girls are their parents. Further down: Valentina Ivanovna, the Mironovs, and Yulya.

Savva: I got him in the foot.

Ilya: Something that really struck me recently. I knew that he was a very good writer, I read two of his books that haven't been translated into Russian. Amin Maalouf.

Yulya: What language does he write in?

Ilya: He writes in French. His first book is a history of the Crusades, written from an Arab point of view. That is, through the eyes of Arabs. And it's written like a novel, it reads like a novel, it's simply...

Yulya: That's because it is a novel, probably...

Yulya: Don't any of your friends have a fireplace?

Ilya: Well, not the kind where you can....

Yulya: You can use any fireplace to smoke in. You open the damper, that's all. It takes the smoke away.

Ilya: I'll keep that in mind. I mean, the next time, the next time I run across a fireplace somewhere, I'll ask, "Can I..?"

Yulya: Of course, theoretically, it was used for heating, but the way it is, at the present time, when we have people living upstairs, it's not possible to light it, simply because they crammed a log down the chimney when they renovated. So for almost two years now we can't make a fire. Even though, in general, we've had fairly cold winters, and it always saved us. The upstairs neighbors know about the problem, the same way that they know about all the other problems they made for us, but the upstairs neighbors, so to speak, prefer to preserve their image as naive people who don't understand, for example, that putting wood up a chimney could create problems for anyone. Or that a leaking roof could create problems. I simply think that it's everybody's personal choice, to notice or not to notice that there are other people living in the building.

Lena: And this is where Vitaly and Aza live... I keep forgetting her patronymic. Here's the toilet. And further on is the big, this big kitchen. Here's the smoking space, here's the service staircase, here's the drying room, the drying room, and a window into the courtyard.

Kamila: We have one neighbor, I don't know how old she is, I think, over eighty, who's been living alone for a year now. Her husband died and I, well, simply, she naturally told me all about her life, you know? And I see that she looks for an occasion to—she lives next to the kitchen—when somebody is in the kitchen, doing something, she often comes in, you know, just to talk, even about something really trivial. And it happens sometimes that I get up and go into the kitchen, say on Saturday, you know, on a day off, and I'm not in the mood to socialize with anybody, just not. And somebody, you know, somebody else is in a completely opposite condition, right? They want to chat, and I don't want to offend them, and the whole thing is a little painful.

Kamila: Closer to the kitchen lives Egor, Natasha's brother, next to him is Galya, and next to her... you see, I can't remember her name and patronymic... it's still complicated for me... lives the...uh...aforementioned grandma.

Где: Квартира средних размеров (8 жильцов) в одном из престижных районов Санкт-Петербурга. Всего в квартире 5 комнат и комнатка рядом с кухней, используемая в качестве кладовки.

Кто: Лена, живущая в этой квартире больше 25 лет со своей дочерью Мариной и шестнадцатилетним внуком Владом. Маша, знакомая Лены и Марины, с которой Илья в самом начале клипа поднимается по лестнице.

Что: Лена рассказывает о своих предках из прибалтийских баронов и показывает фотографии, не скрывая своего происхождения и гордясь им. Такое трудно было представить себе в советское время, когда аристократическое или буржуазное происхождение чаще всего замалчивалось, а пролетарские корни давали преимущества позитивной дискриминации (например, существовала негласная квота на долю детей из рабочих семей при поступлении в институт). После перестройки гордиться дореволюционными предками стало модно, а старые фотографии вытащили из пыльных углов и повесили на стенку, ср. высказывания другой дамы. Сходным образом работает на конструирование своего имиджа и упоминание семейной реликвии XVIII века.

Самое последнее замечание Ильи про крюк в центре потолка касается планировки комнат, где живет эта семья. См. эту планировку на схеме, где явно видны три отсека, выгороженные внутри большой комнаты при помощи тонких стен и шкафа.

Встречающееся в речи Лены выражение «старые петербуржцы» (как и, в других контекстах, «коренные ленинградцы») отсылает к существующему в Санкт-Петербурге комплексу представлений об интеллигентных людях, мягких и отзывчивых даже в условиях коммунального быта. Себя Лена не называет себя прямо «коренной» петербурженкой, это свойство приписывается бывшим соседям. Говоря о них с симпатией, Лена не замечает, однако, что в ее формулировке («евреи и, тем не менее, замечательные люди») сквозит бытовой антисемитизм.

Переезд в Германию, принимающую еврейских иммигрантов из России, был широко распространенной практикой в постперестроечные годы, когда эмиграция перестала быть связана с множеством проблем, как это было в советское время.

Where: A midsized apartment (8 residents) in one of the prestigious neighborhoods of St. Petersburg. The apartment has five rooms plus the room off the kitchen, which is used as a store room.

Who: Lena, who has lived in this apartment for over 25 years with her daughter Marina and her sixteen year-old grandson Vlad. Masha, an acquaintance of Lena and Marina. Ilya climbs up the stairs with her at the very beginning of the clip.

What: Lena talks about her forbears, Baltic-area barons, and shows photographs; she does not hide her ancestry but takes great pride in it. This would be hard to imagine in the Soviet period, when an aristocratic or bourgeois background was passed over in silence, while proletarian roots gave the advantage of affirmative action (for example, in admissions for higher education). After perestroika, pride in one's aristocratic forbears became fashionable, and old photographs were retrieved from dusty corners and hung on walls; compare the narrative of a different woman. Allusions to eighteenth century family relics can serve as a means of constructing one's image.

Ilya's final comment about a hook in the middle of the ceiling refers to the layout of the rooms in which this family lives. In this floor plan, we can clearly see the three sections created out of a large room by means of thin walls and a cabinet.

Lena's use of the phrases "old Petersburger" (in other contexts, "real Leningrader") relates to Petersburg notions of educated, well-mannered, polite, and kind people who continue to act as such even in communal conditions. Lena doesn't directly put herself in this group, but rather attributes these qualities to her former neighbors. Discussing them with admiration, she does not notice the everyday antisemitism in her comment "They were Jews, but even so they were fine people."

Moving to Germany, which accepted Jewish immigrants from Russia, was widespread in the post-perestroika era, when emigration was much easier than it had been in Soviet times.

Илья: Здравствуйте, мы к вам! Добрый день!.. Меня зовут Илья.

Влад: Здравствуйте. Ба! Бабушка!

Лена: Ой!

Илья: Ничего.

Лена: Сейчас я дам салфетки. Сейчас дам. Это еще вот салфетки моей бабушки. Приданое. Вот она была баронесса фон Таубе. Это прабабушка сидит, а бабушка стоит.

Илья: Они немцы?

Лена: Они немцы, да.

Лена: Когда я вошла первый раз вообще в квартиру, мне даже понравилось, понравились сначала соседи. Такие старые петербуржцы, знаете, жили? Они сейчас все уехали в Германию. Евреи были, и, тем не менее, замечательные люди. Они так меня встретили хорошо.

Илья: А сколько их было?

Лена: А в каждой комнате вот жили, вот рядом в комнате, которая со мной граничит, жила дочь, ну уже пожилая женщина, с отцом. Потом дальше жила молодая женщина — вот я с ней подружилась — Лена. Так она была одинокая. Ну вот, а в Светиной комнате жила семья — Нина Ивановна, потом Виктор Иванович, он погиб, под поезд попал, и дочка у них Галя была, маленькая такая вот. Я за ней иногда присматривала. Они за моей дочкой присматривали, я — за их дочерью присматривала. А дальше жила Шура. Она была инженер, ведущий инженер, работала на Полиграфмаше.

Лена: Вы знаете, мы ничего тут не боялись, мы не боялись ни двери не закрывать, в смысле, открытыми держать. Я уходила вот на работу, как, мы одни с дочкой жили. Я уходила на работу, мою Марину накормят, напоят, то есть вот оставлю, что поесть — они разогреют, все, и мне на работу сообщат: «Все, Марина уроки сделала, Лена, не беспокойся», потому что возвращалась я поздно. Когда в вечернюю смену особенно работала, возвращалась я поздно.

Илья: Она сама укладывалась спать или ее укладывали?

Лена: Да, такая, еще посмотрят, чтобы она легла спать, там свет погасила, уроки сделала — то есть вот такие были соседские отношения. Я очень скучаю по этим отношениям, сейчас уже все не то.

Илья: А почему?

Лена: Ну, если вот одним словом так сказать — люди более обособленные стали. Раньше как бы жили как одной семьей, одной квартирой. Вот новый год вместе как бы отмечали. И вот одни соседи у меня, а я там к ним ходила в гости.

Лена: Мы знали, когда у друг у друга день рождения, дарили — ну какие-то мелкие подарки. Не обязательно там вот дорогие, ну какие-то просто сувениры. Ну, приятное сделать друг другу — там какие-то цветочки, там чашечку, или что-то... Ну и этого было достаточно. Вы знаете, даже если выйдешь на кухню, тебе скажут — Ленуся, тебя с днем рождения, здоровья, там, всех благ тебе, ну вот — и то приятно, потому что люди помнят. Помнили обязательно. И даже вот беда приходила в дом — вот у Лены мама умерла, мы всей квартирой как бы вот ее оберегали, потому что она была не очень здоровый человек, и мы как бы ее оберегали. А вот допустим, у моей дочки была свадьба — вся квартира гуляла. Я их всех пригласила. Все были, сидели тут здесь за столом, все гуляли. А в ванне вот столько народу было — 11 человек, и все женщины, всем надо постирать, помыться, детей, ребятню свою помыть. И у нас никогда не было... вот многие вывешивают, вот сейчас у нас висит объявление, кому когда мыться — у нас никогда этого не было.

Илья: А оно висит...

Лена: Ну, потому что повесили, потому что вот здесь женщина такая как бы приехала. Ну, сейчас она уже съехала, уже не живет, мошенница. Ну вот, она ну как бы скандалы устраивала, что ей надо ребенка мыть в 9 вечера, ванна занята, все это надоело, дрязготня, мы взяли и вывесили объявление.

Илья: А вы говорите, мошенница?

Лена: Да, мошенница, она вот Свету четыре разу так обнесла и пятый раз нас всех вместе.

Илья: В смысле, она ограбила?

Лена: Пятнадцатого августа, да, у нас ограбили квартиру. Вынесли у нас теле... у меня была икона, XVIII века, Иоанн Златоуст, вот здесь стояла — я ее не прятала нигде, вот она здесь стояла. Ну как бы вообще не принято, мы ничего никогда не прятали, ну вот все как было, так и было. Вот Иоанна Златоуста больше всего жалею, что его унесли.

Илья: И не нашли ничего, да?

Лена: Ну, они предложили, чтобы я побегала по комиссионкам, а я про себя подумала — да Бог ты с ним. Ну, в конце концов, ну пусть он у другого постоит, у нас столько — у двух поколений стоял. Ну, пусть теперь у них постоит.

Лена: Владюш, можно мы эркер пофотографируем? Встань. Это Владов уголок.

Илья: Да не, ничего, ничего, мы не будем беспокоить.

Лена: Карповка видна вот. Вот обратите внимание, весь Большой. Он так и ходил в школу, я...

Илья: А с какого времени, с какого возраста вы его пускали одного?

Лена: С третьего класса, наверное, с третьего класса. Он ходил один. Раньше здесь стол стоял обеденный, раньше здесь... ну как бы мы там ели, да, вот у нас как бы столовая здесь была.

Илья: Явно здесь в середине висела люстра.

Лена: Ну, естественно, естественно, вот это, здесь вот на этом крюке, да, была люстра.

Ilya: Hello, we're coming to see you! Nice to meet you. My name is Ilya.

Vlad: Hello. Grandma!

Lena: Oi!!

Ilya: Don't worry about it.

Lena: Let me get some napkins. Right away. Right away. These are my grandmother's napkins. A dowry. She was a Baroness von Taube. This is my great-grandmother sitting, and Grandma is standing.

Ilya: They were German?

Lena: They were German, yes.

Lena: When I first walked into the apartment, I actually liked it; I even liked the neighbors. Old Petersburgers, you know the type? All of them have gone to Germany. They were Jews, but even so they were fine people. They were very nice to me when I moved in.

Ilya: How many were there?

Lena: There were people in every room. Right next to me, in the room next door to me, lived a daughter, well, she was already middle-aged, with her father. Further down was a young woman—I got to be friends with her—named Lena. She lived alone. So, in Sveta's room was a family: Nina Ivanovna, and then Viktor Ivanovich, he died in an accident, he was run over by a train, and their daughter Galya, she was little. Sometimes I looked after her. They would look after my daughter, and I would look after theirs. Further down was Shura. She was an engineer, a highly qualified engineer, she worked at Poligrafmash.

Lena: You know, we were never afraid here, we weren't afraid not to lock the doors, I mean we kept them open. I would go to work, I lived alone with my daughter. I would go to work, and they would feed my Marina, feed her, and give her something to eat—I mean, I would leave the food, they would heat it up, and then they'd call me at work and say, "Everything is fine, Marina did her homework; Lena, don't worry," because I would come home late. Especially when I worked the evening shift, I'd come home late.

Ilya: Did she go to bed on her own or did they put her to sleep?

Lena: Well, they would look in, make sure that she went to bed, that she had turned out the light, that she had done her homework. That's the kind of neighborly relations we had. I miss those kind of relations. It's not like that now.

Ilya: Why not?

Lena: Well, if I had to put it in one word, I'd say that people are more individualistic now. We used to live together like one big family, one apartment. We celebrated the New Year together. Some of them would come to my party, and I'd stop by at theirs.

Lena: We knew when each other's birthdays were, and we gave each other presents, well, small ones. Not necessarily something expensive, some kind of souvenir. We'd try to make each other happy. Maybe we'd give flowers, or a little cup, or something... You know, you'd go into the kitchen, and people would say, Lenusya, happy birthday! Many happy returns! And it was nice because people remembered. They always remembered. And when there was a sad event, say when Lena's mother died, the whole apartment took care of her, because she wasn't a very strong person, so we took care of her. And then for example when my daughter got married, the whole apartment had a party. I invited everybody. Everybody came, they sat at this table, they had a party. And lots of people would need to wash things in the bathroom—there were eleven of us, all women, and everybody had to do the wash, and wash themselves, and wash their children, their kids. And we never had... now you see a lot of people put up schedules, we have a schedule, who can use the bathroom at what times. But we never used to have anything like that.

Ilya: But now there's a schedule...

Lena: It's there because we put it there, because this woman moved in, that kind of a woman. She's already gone, she doesn't live here any more, the crook. But when she was here she made scenes, that she had to wash her child at 9:00 pm, and somebody would be using the bathroom, and everybody got sick of it, the bickering, so we went and put up a schedule.

Ilya: You say she was a crook?

Lena: Yes, Sveta was cleaned out four times, and the fifth time we were both cleaned out.

Ilya: You mean she stole from you?

Lena: August 15, yes, the apartment was robbed. They took our tele... I had an icon, from the eighteenth century, John the Golden-Tongued, it used to be right here. I never hid it, it was right here. We just didn't live like that, we didn't keep anything hidden away, everything we had we kept out. I feel worst about John the Golden-Tongued, that he was taken away.

Ilya: And nothing was ever found?

Lena: They told me to go around second-hand stores to see if my icon was there but I said to myself, well, the heck with it. In the end what if somebody else has him, we had him how many—two generations. So now let them have him.

Lena: Vladyush, can we photograph the bay window? Stand up. This is Vlad's corner.

Ilya: No need to do anything, we don't want to bother anybody.

Lena: You can see the Karpovka. Look, the whole Bolshoy Avenue. That's how he used to go to school, and I...

Ilya: At what age did you let him go by himself?

Lena: Starting in third grade, probably, in third grade he went by himself. He went alone. There used to be a dining room table here, there used to be... Well, that's where we ate, this was like our dining room.

Ilya: You can see that there was a chandelier right here in the center.

Lena: Of course, of course, that, over here on that hook there was a chandelier.

Где: Квартира средних размеров в престижном районе в центре Петербурга.

Кто: Лена, живущая тут больше 20 лет со своей дочерью Мариной и внуком-старшеклассником Владом.

Что: Лена упоминает суммы денег, которые были украдены или пропали. Тысяча рублей примерно соответствовала 36 долларам. Восемь тысяч, украденные у соседки, это около 290 долларов (вполне возможно, что это вся месячная зарплата этой соседки). Двести рублей, пропавшие таинственным образом из конверта в те времена, когда Влад ходил в детский сад, на самом деле были не 200 рублей, а двести тысяч рублей (вскоре после того произошла деноминация, зачеркнувшая три нуля на купюрах). Лена считает деноминированные рубли. Пропавшая сумма в 1995-1996 годах составляла бы в пересчете около 40 долларов.

Where: A midsized apartment in a prestigious neighborhood in the center of Petersburg.

Who: Lena, who has lived here for over twenty years with her daughter Marina and her high-school age grandson Vlad.

What: Lena mentions various amounts of money, which were either stolen or misplaced. A thousand rubles was the approximate equivalent of $36. The eight thousand stolen from a neighbor was about $290, and very likely constituted her entire monthly salary. The two hundred rubles that mysteriously disappeared from the apartment when Vlad was at daycare was actually 200,000. Soon after, devaluation cut three zeros from every unit. Lena is counting in devaluated rubles. The missing sum in 1995-1996 would be the equivalent of about $40.

Илья: То есть вы точно знали, что это соседка навела?

Лена: Да. А больше некому.

Илья: А вы с ней как-то разобрались или...

Лена: А как вот с ней — следователь, наверное, будет разбираться, ну а что мы ее убивать что ль пойдем, мошенницу эту? Мы с ней ничего не разбирались, единственное, что она рвется в эту квартиру, а чего рвется — вот непонятно. Я говорю: то ли у нее тут тайник какой-то, она тут чего-то запрятала, понимаете?

Илья: В смысле, что она здесь больше не живет?

Лена: Все, вот мужчина, с которым она жила, он вывез все ее диваны там, шкафы, одежду, на машине все ей вывез. И сказал, чтоб больше мы ее не пускали. Причем очень приличная женщина, я вам скажу. Ей тридцать лет...

Илья: То есть эта комната ей не принадлежит?

Лена: Нет, конечно, она просто жила здесь с мужчиной. С Николаем.

Илья: А принадлежит она кому?

Лена: Николаю, вот.

Илья: Ага.

Лена: Николаю. Николаю. Вот. Он как бы, он все говорил: «Я в шоке! Я в шоке!» Мы сами все в шоке. Ну ладно, вот как бы к нам она не лезла, в нашу комнату. А Свету она же четыре раза обнесла. И... один раз нас вместе с ней, вот именно со Светой, больше другие комнаты она не тронула, вот, а потом она к Свете, как на работу, просто ходила. Сначала тысячу, телефон, потом восемь тысяч, потом последний телефон, это уже просто добило. И вот мы вызвали тогда милицию, следователя...

Илья: Ага.

Лена: ...и вытурили ее вон отсюда.

Лена: Вообще, ужасно, первый раз, вы знаете, я вообще, это я помню, что маленькая я была, мы же тоже жили вот на пределе, да, чтобы кто-то у кого-то что-то там — ну вот, даже вот, даже вот в голову не придет такое — пойти там у кого-то что-то там вообще ну взять. Ну, надо тебе, придешь скажешь: «Слушай, Светик, у тебя там есть сахарный песок, одолжи, пожалуйста». Или там чай кончился там, или еще что-то или. Ну, всяко разно бывало. А тут вот... Не представляю. Вообще квартира такая, я бы сказала, знаете ли, странная.

Илья: В каком смысле?

Лена: Мне вообще кажется, что тут привидения, наверное, водятся в этой квартире, в этом... Честно, не поверите. Как-то один раз, это было очень давно — Марина еще, наверное... ну Влад маленький был, его свели в детский сад, и Марина собиралась отмечать Новый год у себя на работе и говорит: «Мам, купи, пожалуйста, разовую посуду». А я собиралась к своей маме ехать на квартиру там, нужно было сготовить, помыть, ну вот, я говорю: «Хорошо». Она говорит: «Вот тебе в конверте я тут положила двести рублей денег и на эти двести рублей зайдешь в универсам и купишь одноразовую посуду». Я лежала вот тут на диване, она положила на телевизор конверт и ушла. Я встала, оделась, взяла этот конверт, положила в сумочку, пришла к метро и думаю: «Господи, денег нету, надо взять из этих двести, потом доложу», открываю — в конверте денег нет. В квартире никого. Никого, одна я, все ушли, еще эта мошенница не жила, никого, все ушли на работу, одна я, и причем, когда Марина уходила, уже никого в квартире не было, одна я была — все, денег нет. Мы с мамой всю сумку перерыли, она говорит: «Да, Господи, ну ты какая-то... я не знаю». Я говорю: «Мам, ну вот дошла до метро, подошла к кассе, открываю конверт, денег нет». Марине звоню, говорю: «Марина, ты мне положила деньги?» Она говорит: «Да ты что, мама, я ж тебе еще показала — двести рублей положила в конверт». Вот вы представляете?

Илья: Да...

Лена: И до сих пор я это объяснить не могу. Ничем. Взять никто не мог. Потому что все ушли на работу. Никого не было. Денег нет.

Илья: Бывают мистические явления, да...

Лена: Ну, вы представляете вообще-то... Ложки у нас здесь пропадают, чайные, вот только чайные ложки!

Илья: С кухни или отсюда?

Лена: А откуда я знаю? Откуда я знаю, вообще, откуда они пропа... в общем, периодически, ну просто вот вы не поверите, вот такая ложка эта осталась одна. Их было шесть.

Ilya: And you knew for sure that your neighbor did this?

Lena: Yes. Nobody else could have.

Ilya: Did you confront her or...

Lena: That's the investigator's job, probably. What are we supposed to do with a crook like that, murder her? We didn't confront her about anything, and what's interesting is that she's doing everything she can to get into this apartment and why she's doing it is completely unclear. I say: either she's got a hiding place, she hid something here, you understand?

Ilya: You mean, she no longer lives here?

Lena: It's over. This man she was living with, he took away everything, all her sofas, her cabinets, clothes, in a car, he took everything. And he told us not to let her in anymore. At the same time, she was a very decent-looking woman, I have to tell you. Thirty years old.

Ilya: So the room wasn't hers?

Lena: No, of course not, she was just living here with a man. With Nikolai.

Ilya: So whose is it?

Lena: That Nikolai's.

Ilya: I see.

Lena: Nikolai's. Nikolai's. So. He was, you know, he kept on saying, "I'm in shock! I'm in shock!" We're all in shock. Well okay, it wasn't like she was getting into our room. But she cleaned out Sveta four times. And then, one time she got us and Sveta also, she didn't touch any other rooms, you know, and then she did Sveta again, it was like she was going to work. First a thousand rubles, then a telephone, then eight thousand, then the last telephone, that was just the last straw. And so that's when we called the police, the investigator...

Ilya: I see.

Lena: ...and we got her out of here.

Lena: It was awful, the first time, you know, this is one thing I remember, I was little, and we were also just barely managing, but still, to think that somebody could go to somebody's room and just... well that kind of thing, that kind of thing just didn't occur to anybody, to go to somebody's room and, you know, just take something. You know, you need something, you knock on the door and say, "Listen, Svetik, you wouldn't have any sugar, would you, could I borrow some?" Or maybe you're out of tea, or something. Different things like that. But now... It's incredible. What I think is that this apartment is, you know, strange.

Ilya: In what sense?

Lena: It makes me think that there are ghosts here in this apartment, in this... Honestly, you wouldn't believe it. Once it happened, this was a long time ago, Marina was still, probably... well, Vlad was little, he went off to daycare, and Marina was getting ready for a New Year's party at work and she says "Mom, could you please buy some disposable plates?" And I was getting ready to go to my own mother's, I had to make food, clean up, so anyway, I say, "Fine." She says, "Look, I put two hundred rubles into this envelope for you, so you can go to the store and buy disposable plates." I was lying here on the couch, and she put the envelope on top of the television and left. I got up and got dressed, I took the envelope, put it in my bag, I got to the metro and I think, "Oh God, I don't have any money, I'll have to take some out of this two hundred, then I'll put it back." I open it up: there's no money in the envelope. There was nobody in the apartment. Nobody. I was by myself, everyone had left, that crook of a woman wasn't living here yet, nobody was here, just me, and when Marina was on her way out, even then there was nobody in the apartment, I was by myself. And still, the money is missing. My mother and I went through the whole bag and she says, "Oh God, you know, you're some kind of... I don't know." I say, "Mom, so there I was at the metro stop, I went to buy a token, I open the envelope, and the money is missing." I call Marina, I say, "Marina, did you put money in the envelope?" Marina says, "What are you talking about, Mama, I showed you, I put two hundred rubles in that envelope." Can you imagine?

Ilya: I see...

Lena: To this day I can't explain it. There's no explanation. Nobody could have taken it. Because everyone was at work. There was nobody here. And the money was gone.

Ilya: There are supernatural phenomena, yes...

Lena: Well, just imagine it... We lose spoons, teaspoons, but only teaspoons!

Ilya: From the kitchen or from this room?

Lena: How should I know? How should I know where they... It happens periodically, you just wouldn't believe it, you see this spoon, it's the only one left. We had six of them.

Где: Квартира большого размера в престижном центральном районе Санкт-Петербурга; здесь живут больше пятнадцати человек; часть интерьеров в квартире находится под формальной охраной государства.

Кто: Мария Яковлевна, старейшая жительница квартиры, чьи родственники жили здесь, по рассказам, со времен революции.

Кирилл Набутов, телеведущий, берущий это интервью.

Упоминается Галина Рудольфовна, соседка.

Что: Рассказ о том, как случилось, что декор квартиры, представляющий художественную ценность, остался цел за долгие годы существования коммуналки.

Мария Яковлевна живет здесь с рождения. Ее мать была в услужении у прежних, дореволюционных, хозяев квартиры. Фрагменты интерьера ее комнаты представлены на фото: следы протечки на потолке, бюст Ленина среди статуэток, зеркало и комната в нем, чайники на старинном самоварном столике.

«Невские Зори» — название фирмы, в советское время в Ленинграде оказывавшей бытовые услуги населению. Жители этой квартиры вскладчину нанимали работников из этой фирмы для натирки паркета.

Выразительный взгляд наверх в конце интервью («по заказу, как некоторые теперь») относится к новым состоятельным жильцам, купившим квартиру выше этажом и теперь делающим в ней ремонт, с разрушительными последствиями для соседей (см. на фото протечку и таз на полу в комнате Марии Яковлевны, а также забитый дымоход, который упоминает Юля в видеоклипе «Камила, Лена и Юля»).

Where: A large apartment in a prestigious neighborhood in central St. Petersburg. More than fifteen people live here. Part of the interior of the apartment is under the formal protection of the government.

Who: Maria Yakovlevna, the apartment's oldest tenant. According to what other people say, her family took up residence in the apartment in the early revolutionary period. Kirill Nabutov, an interviewer with a television company. A neighbor, Galina Rudolfovna, comes up in conversation.

What: The story of how it happened that the valuable parts of the apartment remained intact despite the many years in which the apartment was communal.

Maria Yakovlevna has lived here since she was born. Her mother was a servant of the apartment's previous, prerevolutionary tenants. Parts of her room can be seen in the photo showing traces of a leak on the ceiling, statues and a bust of Lenin, the room through a mirror, and teakettles on an old-fashioned samovar table.

"Neva Dawn" was a Soviet agency in Leningrad that provided domestic services to the population. The residents of this apartment chipped in to hire workers from this agency to polish the parquet. Maria Yakovlevna's expressive glance at the ceiling at the end of the interview ("Probably he had people make this apartment for him, the way some people do now") relates to new wealthy residents, who bought the apartment upstairs and are now renovating it, with disastrous consequences for the people who live in the communal apartment below (see the leak on the ceiling and a basin on the floor in Maria Yakovlevna's room, as well as the blocked chimney that Yulya talks about in the video "Kamila, Lena, and Yulya").

М.Я.: Потому что тогда были ленинградцы настоящие, которые берегли все. Наверное, им было жалко. Или уже, может быть, сил не было разбирать — я не знаю. Ну, жгли какие-то там старые журналы, там... Видите — а это все сохранилось.

М.Я.: Ну, конечно, было порядка больше, что там говорить, но не хочу, чтобы соседи... Соседи новые, так что им, может, неприятно. Ну, сами люди как-то иначе ко всему относились, и правильно Галина Рудольфовна говорит: «Было хоть, были эти «Невские зори», можно было кого-то звать, кого-то... убирать», а теперь — у кого сил нет, кто не может...

Набутов: А скажите, пожалуйста, сколько в самые населенные времена, сколько жителей жило в этой квартире?

М.Я.: 40 человек. После войны так было — 40 человек. Вот так вот.

Набутов: А до революции в этой квартире сколько жило людей?

М.Я.: До революции? До революции здесь жил банкир Абельсон. Кто он такой — Бог его знает. Тут какие-то спорные вещи. Я как слышала, как могу передать только, что не то... точно не знаю — не то в 14-м, не то в 16-м два этажа надстраивались. Но вообще дом 1828 года рождения. Теперь говорят, что он не достраивался — не знаю, то, как мне говорили. Ну, так что он не так долго жил здесь, этот банкир. Он, наверное, — по заказу, как некоторые теперь — сделали ему эту квартиру. Ну, он потом бежал, конечно, сразу, как революция. Еще мама моя рассказывала, что были... сейчас... потом вывозили, тут были запечатанные вещи его. И она превратилась тихо-мирно в коммунальную квартиру.

Maria Yakovlevna: Because then there were real Leningraders, who protected things. Probably they thought it was too valuable to waste. Or who knows, maybe they didn't have the strength to take them down. I don't know. They burned some old magazines, there... But as you can see, this was preserved.

M.Ya.: Well, of course, people were more orderly then, it's obvious, but I don't want the other tenants... The other tenants are new, maybe they wouldn't like to hear this. But people themselves had a different attitude then, and Galina Rudolfovna is right when she says "At least you could, you could hire someone from the agency, the Neva Dawn, who would... do the cleaning." And now, if you don't have the strength, if you can't...

Nabutov: Do you think you could tell me how many people were living in this apartment at its most crowded?

M.Ya.: Forty. After the war there were forty. That's what it was.

Nabutov: How many people were living in the apartment before the revolution?

M.Ya.: Before the revolution? Before the revolution a banker lived here, by the name of Abelson. Who he was, nobody knows. People argue. At some point I heard, all I can say, I'm not sure precisely, but either in 1914 or 1916 two floors were added. But the building itself dates from 1828. Now people say that nothing was added. I don't know; that's what I was told. So he didn't live here so very long, that banker. Probably he had people make this apartment for him, the way some people do now. Of course, right after the revolution he made his escape. My mother used to say that he left... at this time... later they removed them, there were things of his that were sealed. And without any fuss, the apartment turned into a communal one.

Где: Квартира средних размеров (8 жильцов) в одном из престижных районов Санкт-Петербурга.

Кто: Лена, живущая в этой квартире больше 25 лет со своей дочерью Мариной и шестнадцатилетним внуком Владом.

Что: Сведения о том, где что располагалось у изначальных жильцов («профессора»), могут быть известны Лене из устных источников от жильцов, которые жили здесь с послереволюционных времен. Сама Лена с изначальными жильцами контактов иметь не могла.

Определение «неделенная квартира» относится к истории перегораживания больших квартир: из очень больших квартир нередко делали две или больше квартир поменьше. «Расческой» (а также «гребенкой») называют квартиру, все окна которой выходят на одну сторону. В этой квартире все комнаты расположены по одну сторону коридора, как зубья расчески.

Если в квартире был черный ход, легко было разделить квартиру пополам, чтобы у каждой половины оказался свой отдельный вход. Такое деление квартир проводило к нумерации, часто озадачивающей постороннего на лестничных площадках некоторых питерских домов: рядом с неделенной квартирой 9 вы можете встретить, скажем, квартиру 43, которая получила свой номер после разделения квартир, оказавшись частью бывшей квартиры 10 (другая половина этой квартиры сохранила свой номер, но выходит на другую лестницу).

Описывая образ жизни хозяев и прислуги, Лена превеличивает строгость распорядка: прислуга, скорее всего, имела право не только появляться на половине хозяев, но и проходить по парадному ходу. Живя в господской части квартиры и гордясь своими дворянскими предками, Лена, похоже, не без удовольствия комментирует воображаемый ею образ жизни изначальных (буржуазных) жильцов квартиры.

Комната при кухне часто встречалась в барских квартирах. В советское время там нередко устраивали дополнительный отсек кухни, чтобы всем соседям хватило места. Такой отсек мы видим, например, в клипах про жизнь на кухне и про Анну Матвеевну из видеоэкскурсии 3.

Когда Лена говорит, что комната закрыта, она имеет в виду, что эта комната принадлежит людям, которые здесь не живут, и она, действительно, все время закрыта.

О системе выноса мусора и ее изменениях в постперестроечные годы, когда вместо общего ведра, которое выносил дежурный, у всех соседей завелись свои собственные ведра, мы слышим также в клипе «Кто платит и убирает?».

Вопрос Ильи о горячей воде касается центрального водоснабжения: долгое время во многих квартирах имелась только холодная вода и дровяная колонка. Повсеместно до сих пор распространены газовые колонки, которые дают горячую воду независимо от ненадежной работы центральной котельной, которую к тому же летом отключают на несколько недель на профилактический ремонт.

Формулировка «взрослые за столом, а детей — в коридор» характеризует один из возможных подходов к организации досуга детей и собственного досуга, который практиковался родителями в коммуналке: если были дети, которые могли играть вместе, они часто играли в коридоре, где были предоставлены самим себе, в то время как родители могли спокойно общаться за столом с гостями. Это не значит, что за одним столом сидели родители всех этих детей, игравших в коридоре.

Where: A midsized apartment (eight tenants) in a prestigious St. Petersburg neighborhood.

Who: Lena, who has lived in this apartment for over 25 years with her daughter Marina and the sixteen year-old Vlad.

What: Information about how the original inhabitants (the professor's family) arranged their living space could have reached Lena through oral sources: the tenants who lived in the apartment in the post-revolutionary period. Lena herself could not have had any contact with the original residents.

The definition "undivided apartment" refers to very large apartments that were split into two or even more smaller ones. The term "brush" or "comb" refers to an apartment that has all its rooms on one side.

If the original apartment had a back staircase, it was easy to split that apartment in half, with each half having a different entrance. This led to a numbering system that has often confounded visitors to Petersburg buildings: next to an apartment 9 (undivided) there can be, say, an apartment 43 that got its number after apartment 10 was divided. The remaining half of the original apartment 10 retains the number, but has its entrance on a different staircase.

Describing the lifestyle of the professor's family and their servants, Lena exaggerates the class division. The servants most likely had the right not only to appear in the masters' half of the apartment but also to use the main staircase. Living in the masters' half of the apartment, and proud of her own aristocratic forebears, Lena probably takes some satisfaction in commenting on the life she imagines that the early (bourgeois) residents of the apartment led.

A room off the kitchen was often found in upper-class apartments. In the Soviet period, these rooms often became additions to the kitchen, so that every family would have some space. We can see this arrangement in "Cooking Saltimbocca" and the clip "Anna Matveevna" in Tour 3.

When Lena says that the room is locked, she means that it belongs to people who don't live in the apartment so that it is, in fact, always locked.

We hear about the system of removing garbage and how it changes in the post-perestroika period in the clip "Who Pays and Cleans?".Here also, a system in which the person on duty is responsible for taking out a single garbage can is replaced when the tenants get their own. Ilya's question about hot water refers to centralized hot water, supplied from a variety of places in or outside of the building. For a long time, many apartments had only cold water, heated with a wood-burning water heater. Even now, gas water heaters are widespread; they are valued because centrally supplied hot water is unreliable and, on top of that, is shut off for a few weeks every summer for repairs.

The phrase "grownups at the table, and children out into the hallway" describes a way of organizing leisure for both adults and children in a kommunalka. If there were children who could play together, they often did that in the hallway, where they were on their own, while their parents could talk and eat with their guests. The phrase does not mean that all the parents of all the children playing in the hallway were sitting at the same table.

Илья: Это неделенная квартира?

Лена: Нет, неделенная. Это была, вот, библиотека, и она как бы, я так понимаю, вот дверью отделялась для того, чтобы не мешали хозяину как бы вот заниматься, да? А дальше, я так понимаю, что шли жилые комнаты, шли жилые комнаты.

Илья: Она только на одну сторону?

Лена: Она расческа, да. Давайте свет зажгу. Вот это, очевидно, я не знаю, что там — может, гостиная была. Это детская, может быть, была. Это вот спальня, может быть. Она с черным входом со вторым как бы. А прислуга жила вот в этой комнате, но она закрыта.

Илья: То есть там как бы кладовка такая, да?

Лена: Нет, она 14-метровая с эркером.

Илья: А-а-а, ну да. Это как бы половина барская и половина прислуги...?

Лена: Да. А вот кухонные работники, вот которая повариха, допустим, да? Повариха жила вот здесь.

Илья: А, в комнате при кухне.

Лена: Да, в комнатке при кухне. И они ходили черным ходом, они не имели права ходить вот главным ходом. Они ходили черным ходом. Я бы, вы знаете, вот если бы моя вся квартира, я бы вот стену эту сняла бы и сделала бы ванну с окном.

Илья: А-а-а, вон, вот это вот окно...

Лена: Да, да.

Илья: Оно сейчас заложено, это что, кирпич, что ли?

Лена: Да, кирпич. Это было окно в ванну. Я бы сделала ванну с окном.

Илья: А у вас тут как-то обои вот эти?

Лена: Это мы хотели клеить, но руки не дошли. А Светик — вот она приехала в первое время, она вот старалась — она ремонт затеяла, ремонтировала вот эти... потолки тут белила. Мы покрасили, у нас было похуже. Полки здесь сняли — у нас такие были навесные полки, мы полки сняли. Как-то Светик старалась сделать уют — поставила столик, поставили, провели телевизор, лялякают, кто курит, кто чего. Видите, можно столик выкатить, и здесь сесть кофе пить. Я вот варю кофе — на них на всех сварю. Всем по чашечке разолью, на столик поставлю. Да.

Лена: А здесь раньше был дощатый пол.

Илья: Здесь под этим дощатый пол?

Лена: Дощатый пол, да. А потом нам жилконтора пришла и говорит: «Хотите линолеум?» Мы говорим: «Да-да, хотим». Они пришли нам... вот эти штуки. И уже все они ж прибиты, видите? Марина ходит приколачивает.

Лена: Раньше у нас столько много столов здесь стояло. Вот здесь три стола стояло. Вот здесь вот мое место было. Плиты всегда две было, и мы никогда не ссорились из-за плиты. А вечером всегда была свободная кухня, ну вот что хочешь, то и готовь.

Илья: То есть необходимости расписания никакого не было?

Лена: Никогда, никогда. И пекли — вот все пекут пироги, допустим к празднику. Я-то плохо пеку, ну я только наполеон делала. Вот Паша Давидовна, она очень много пекла, она всей квартире раздаст свои пироги. Всем на блюдечке, всем снесет, поставит, представляете? Всегда угощала.

Лена: И выйдешь на кухню, всегда кто-то уже утром тут шевелится. Возьмешь сигаретку, наваришь кофе, сядешь, кофейку, «ля-ля-ля-ля», «ля-ля-ля-ля».

Лена: У нас было общее ведро для всей квартиры. Вот, допустим, моя уборка там две недели, и я выношу каждый день это ведро. И однажды я просто взбунтовалась, я купила себе ведро, поставила и сказала: «Все, амба, ребята, я больше такие тяжести носить не-мо-гу». Роптали долго, но потом все привыкли. И все, как бы они смирились, и быстренько все тоже ведерочки завели.

Илья: Давайте покурим.

Лена: Давайте пойдемте, с удовольствием, пойдемте курить.

Илья: А сейчас у вас там горячая вода уже центральная?

Лена: Да. Ну, когда провели горячую центральную воду, так мы вообще тут обалдели. А так была только холодная и колонка в ванне. Мы грели воду, и как бы каждый в тазике мыл посуду. Это дымоход. Везде были камины, везде — вот они, видите, как, везде. Везде были камины.

Лена: А это ребята. Влад вот маленький был, Саша. Ну, дети были маленькие, и, когда собирались взрослые, ну вот, как помните в коммунальной квартире, — взрослые за столом, а детей — в коридор. И вот они тут и в мяч гоняли...

Илья: В мяч гоняли?

Лена: Да ну что вы, они и на велосипеде... Привет, Настя! Это вот наша соседка Настя.

Лена: А детей все в этой квартире всегда детей любили. Никого не ошпарили, никого не прижарили.

Илья: А вы знаете соседей по лестнице?

Лена: По лестнице? Ну, так, здороваюсь, но в квартиру никогда не заходила

Илья: Спасибо!

Лена: Пожалуйста.

Ilya: Is this the original apartment? It wasn't subdivided?

Lena: No, it's the original one. Right over here was the library, and it was sort of, as far as I know, set off by a door, so that the professor would, you know, not be bothered. And further down, the way I understand it, that's where the family's rooms were, that's where the family's rooms were.

Ilya: Everything is just on one side?

Lena: It's a "comb" apartment, yes. Let's turn on the light. What this was, was, I guess, a living room, I don't know. This may have been a children's room. This was probably a bedroom. It had a second entrance, a back entrance. And the maid lived in this room, but it's locked.

Ilya: So this is a kind of store room?

Lena: No, it's fourteen square meters with a bay window.

Ilya: Oh, I see. So this is, as it were, the masters' half, and this is the servants'?

Lena: Yes. And the kitchen servants, the one who was the cook, probably, right? The cook lived right here.

Ilya: Oh, in the room off the kitchen.

Lena: Yes, in the room off the kitchen. They had to use the back staircase, they didn't have the right to use the main one. They used the back staircase. I would, you know, if this were all my apartment, I would take this wall down and make a bathroom with a window.

Ilya: Oh, I see, this window...

Lena: Yes.

Ilya: It's blocked now, looks like with brick?

Lena: Yes, with brick. This was the window into the bathroom. I would make a bathroom with a window.

Ilya: And what's going on with this wallpaper?

Lena: We wanted to put up wallpaper, but we haven't gotten around to it. And Svetik, when she moved in, at first she tried her best, she started to fix things up, she fixed these... she painted the ceiling here. We painted too. It used to be worse. Here there used to be shelves on the wall; we took them down. Svetik was really trying to make it nice here. She brought in this little table, we put in a TV, and we yak away. Some people smoke, some people do other things. You see, you can roll this table out, and then you can sit down and have a cup of coffee. I go in to make coffee, I make it for everyone. Everyone gets a cup, I put them on the table. That's what I do.

Lena: We used to have a wooden floor.

Ilya: There's a wooden floor under this?

Lena: There is. But the Housing Office came and said, "You want linoleum?" We said yes. They came and look what they did. You see these? Now all of them are nailed down. Marina goes and nails them in.

Lena:We used to have a lot of tables here. There were three right here. This is where my place was. There were only two stoves but we never argued over that. In the evening the kitchen was always free, go cook whatever you want.

Ilya: So you never needed to make a schedule?

Lena: Absolutely never. And we baked, too. Everybody baked pies for holidays. I'm not a good baker, but I made Napoleons. But Pasha Davidovna, she baked a lot, and she treated everyone. Everyone got a piece on a little plate, she'd carry them in, put them down, can you imagine? She treated everyone.

Lena: You go into the kitchen, in the morning someone is always up and about. You get yourself a cigarette, make some coffee, and yak away.

Lena: We had one garbage can for the whole apartment. So every time I had my two-week cleanup duty I would have to take the garbage can out and empty it every day. And finally one day I just had it, I bought my own little can and I said, "that's it, friends, there is no way I can deal with something that heavy." They grumbled for a long time, but in the end everybody got used to it. And then they gave in, and pretty quickly everybody got their own little cans.

Ilya: Let's have a cigarette.

Lena: Let's do that, that's a good idea, let's have a cigarette.

Ilya: Does the building have hot water now?

Lena: Yes. When they got the hot water connected, we were just thrilled. Because before there was only cold water and a hot water heater in the bathroom. We heated the water, and everybody washed their dishes in a little basin. This is an exhaust pipe. There were fireplaces everywhere. Everywhere, you see how they were everywhere. Everywhere there were fireplaces.

Lena: The kids did this. Vlad was very little. Sasha. So, the children were little, and when the grownups would get together, well, you remember how it was in a kommunalka. The grownups would be at the table, and the children would be sent to the hallway. And they'd run up and down and chase a ball.

Ilya: Chase a ball?

Lena: Of course, what are you surprised about, they even rode their bicycles... Hello, Nastya! This is our neighbor Nastya.

Lena: In this apartment everybody always loved children. No kid ever got scalded or burnt with a hot pan.

Ilya: Do you know the people in other apartments on this staircase?

Lena: On this staircase? Well, we say hello, but I never visited anybody.

Ilya: Thank you!

Lena: You're welcome.

Где: Коммунальная квартира средних размеров в одном из престижных районов Санкт-Петербурга.

Кто: Марина, живущая здесь со своей мамой с тех пор, как они перехали сюда, когда она училась в школе.

Что: Рассказ о том, как раньше выглядела лестница и подъезд. Рассказ основан на устных источниках.

Как сегодня выглядят некоторые из тех мест, которые упоминает Марина, можно видеть на фотографиях лестничной площадки с нишей (в рассказе Марины она названа «выступ»), дверью, где сидел швейцар, и следов былого декора. См. раздел Подробности.

В рассказах о старых временах часто фигурирует ковровая дорожка на лестнице (в советское время такое нельзя было представить в обычном жилом доме) и некоторые другие детали, например, пальмы в кадках. См. видеоклип, где Илья рассказывает детям про то, как раньше выглядела лестница в доме, где он вырос, и, в частности, про ковровую дорожку.

Булгаков упоминается потому, что в его повести «Собачье сердце» описано исчезновение из подъезда галош после вселения в дом «товарищей».

Where: A midsized communal apartment in a prestigious neighborhood in St. Petersburg.

Who: Marina, living here with her mother since she was a schoolgirl.

What: A story about how the staircase and entryway used to look, based on oral sources.

The photographs in Details show how the elements she discusses look now: the niches, which Marina calls "recesses," the door where the doorman sat, and what remains of the decoration.

Stories about old times often include references to a carpeted staircase (unthinkable in an ordinary residential building in the Soviet period) and a few other details, like potted palms. See the clip where Ilya tells his children about how the staircase looked in the building where he grew up, including its carpeting.

Bulgakov is mentioned because his novella Heart of a Dog describes the disappearance of galoshes from the entryway after the "comrades" take over the building.

Илья: Швейцар?

Марина: Да, швейцар. Вот когда вы входите, там маленькая такая дверка, — здесь сидел швейцар. Оказывается, при входе, когда вы подымаетесь, — там несколько ступенек, и два таких выступа, там стояли две каких-то пальмы. Галоши — я сразу вспомнила Булгакова, естественно. Ковровая дорожка шла до третьего этажа. Вам мама рассказывала это, да?

Илья: Нет, не рассказывала.

Марина: Здесь жил хозяин этого дома, в этой парадной, он жил на третьем этаже. Ковровая дорожка шла до третьего этажа. Вот. Галоши все оставались внизу. Проемы, когда вы заходите в парадную, там идут такие каменные проемы — там были зеркала.

Ilya: A doorman?

Marina: Yes, a doorman. When you walk in, you see this little door. That's where the doorman sat. And it turns out, when you walk in, as you go up the stairs, there are a few steps there and then these two ledges, they had some kind of palms there. And a row of galoshes—right away I remembered Bulgakov. There was a carpet on the staircase straight up to the third floor. Mama told you about this, didn't she?

Ilya: No she didn't.

Marina: The building's owner lived here, his apartment was off this staircase, on the third floor. The carpeting went up to the third floor. So. Everybody left their galoshes downstairs. Those recesses in the wall—when you go into the lobby, you'll see stone recesses in the wall—there were mirrors in them.

Где: Квартира средних размеров в престижном районе в центре Санкт-Петербурга.

Кто: Марина, живущая в этой квартире больше 20 лет; Лена, ее мать, перехавшая в эту квартиру с Мариной, когда та училась в начальной школе; Илья, пришедший к Лене с Мариной в гости, чтобы взять интервью; Славомир, снимающий эту сцену.

Что: Марина, входя в квартиру, снимает уличную обувь и надевает тапки, как это принято в России.

До того, как переехать в эту квартиру, Лена с Мариной жили в отдельной квартире в новостройках на севере города на ул. Демьяна Бедного, а перед тем тоже в новостройках, на юге города, в Купчино. О своем отношении к этим районам Марина говорит в видеоклипе «О новостройках».

Для того, чтобы поделить пространство, в комнате, где проходит интервью, значительная часть комнаты отгорожена стенкой таким образом, что получилась еще одна комната, которую Марина называет «отсек». В этот отсек ведет дверь. Еще один отсек отгорожен шкафом, там обитает Маринин сын старшеклассник Влад.

Эта семья является самой давно живущей в этой квартире и самой авторитетной. Они могут не только пользоваться определенной свободой, принятой между «своими» (ходить в халате, например), но и толковать неписаные правила новичку.

Where: A midsized apartment in a prestigious district in the center of St. Petersburg.

Who: Marina, who has lived in this apartment over 20 years; Lena, her mother, who moved into the apartment with Marina when Marina was still in grade school; Ilya, visiting Lena and Marina to do the interview; Slawomir, who is filming.

What: Entering the apartment, Marina takes off her street shoes and puts on slippers, as is usual in Russia.

Before they moved to this apartment, Lena and Marina lived in their own apartment in a new housing district in the north of the city on Demyan Bedny St., and before that in a different new housing district (Kupchino) in the south of the city. Marina talks about her attitude towards these districts in the clip "Outer City Housing Complexes."

In order to divide up the space, a significant portion of the room in which the interview takes place is separated by a wall in such a way that another room is formed. Marina calls this a "compartment." It has a door. Another compartment is created by means of a cabinet, for Marina's high school-age son.

This family is the longest established in the apartment and an authority within it. They not only enjoy certain freedoms enjoyed by permanent residents, like appearing in a bathrobe, but can also instruct newcomers in the rules of behavior.

Славомир: Здравствуйте!

Лена: Раздевайся, будешь сейчас беседовать. Вот от меня открепят [микрофон] — тебе прикрепят.

Марина: Давно беседуете?

Лена: Давно. Чай уже погрели.

Марина: Ясно. Хорошо.

Лена: Да, вот печку нашу снимают. На, доча, тапки. А там еще беленькие есть вот.

Марина: Тапок куча.

Илья: Марин, добрый вечер!

Марина: Добрый вечер!

Лена: Сейчас я свет зажгу.

[Маринина комната]

Марина: Почему мне нравится здесь очень жить — что здесь дома все разные. Архитектурные стили все поперемешаны. И народ. Когда приезжаешь в новые районы, там какие-то лица, какие-то маскообразные для меня, или я не могу понять. Здесь какой-то другой менталитет, я бы сказала. Дух какой-то другой.

Марина: Как я оказалась в этой квартире, как я помню, да? Мы жили в отдельной квартире, в новостройке, по-моему, даже жили где-то — какой же это... Купчино, по-моему, потом было Демьяна Бедного и потом мы приехали сюда. Так получилось, что мама оставила меня в этой комнате и поехала с моим отчимом за вещами. Здесь было очень гулкое эхо. Меня это как-то напугало, и вообще я подумала, что это такое, вообще, за безобразие и пошла знакомиться по соседям. Они меня пригласили в гости, по-моему, я даже пила чай, то есть меня очень хорошо приняли сразу. Когда здесь все оборудовали, жила я вот в этом отсеке маленьком. Вы, наверное, его снимали уже.

[Общая комната. Выгороженный "отсек".]

Илья: Мы не заходили, но видели.

Марина: Да, там у меня был письменный стол, там было мое спальное место, и, в общем, все свое... юношеский, подростковый возраст я провела там, в общем. Это был мой кабинет, мое было пространство, на которое заходить было практически нельзя. То есть там все было мое. Я любила приглашать подруг, вот. Мы тут даже бедокурили. Вот. Ну, беззлобно, естественно. Вот. Помощь...

Илья: Бедокурили, в смысле? Как?

Марина: Ну, значит, у нас тут жил один такой сосед, он сейчас уехал. Пожилой человек, сейчас я понимаю, что он пожилой, но он был сварливый несколько. И мы вредничали — мы топали около его комнаты, значит, девчонки, топотом проносились... Ну что мы можем придумать? Это... все наше вредничество вылезало в этом варианте.

Марина: Все же ребята, которые учились в 70-й гимназии, они все жили в коммуналках. Отдельной квартиры, по-моему, практически вообще ни у кого не было. Все были из коммуналок, и все они были из близлежащих районов. И те, у кого была отдельная квартира, по-моему, одна была такая только у нас девочка, фамилию я вспоминаю — Кравченко Наташа, по-моему, у нее отец был военный. У них была отдельная квартира где-то на Каменноостровском. Ну, это как бы считалось так — ну это вот она не наша. Вот этот старичок, которому мы топали, и его дочка — очень вредная была такая. Они уехали...

Лена: Неправда, Паша Давидовна хорошая женщина была.

Марина: Мы считали, мы, подростки, считали, что она вредная. По телефону редко когда звала, и вообще ругалась страшно. И... То есть была очень строгая, и это, ограничивала свободу.

Илья: Ругалась на детей?

Марина: Ну да, она строила нас, строила, строила.

Лена: Строгая. А как иначе?

Марина: Иногда утром выходишь на кухню, у нее какое-то жуткое выражение лица. Думаешь, что ты, что ты не сделал, что ты не сделал? Ты где-то там пол не вытер, или ты стол не протер, что.... А у нее — может, она там в своих мыслях была... То есть я ее побаивалась. Она ограничивала мою свободу, мне это не очень... Как она говорила: «Это, конечно, не мое дело, Марина, но...» — и давала своеобразные рекомендации мне. Как и что — по женскому поступать, и по поводу приготовления пищи, и по поводу отношения с мужчинами.

Лена: Вот в той комнате, где я вам показывала, рядом со Светой, у нас жили такие очень интересные люди.

Марина: Они были алкоголики.

Лена: Они были алкоголики, но тихие алкоголики. Они были очень культурные алкоголики.

Марина: Меня не раздражает стук шагов моих соседей по коридору: каблуки ли это или что-то другое — мне это уютно, когда люди приходят, я понимаю, что квартира наполняется, то есть это как в семье бывает. Знаете, вот когда муж, жена и ребенок, и когда кого-то нет, то тревожно, а когда все собираются — все хорошо. Так же и здесь происходит. То есть как одна большая семья. Получается так, что ты не чувствуешь себя стесненным, выйдя в халате и ночной рубашке. Даже...

Лена: Как мама любит.

Марина: Да, у меня мама любит, допустим, так. То есть это никого не обижает и не оскорбляет. Если, конечно, это позволит себе чужой человек, это, это вызовет шок у всех, то есть это, это неприлично. Мы здесь все транслируем это, очень, довольно усиленно транслируем, то есть «аккуратно», «будь внимателен», «не причиняй другим неудобства», после одиннадцати желательно не звонить, а если звонить, то надо бежать как... очень быстро к телефону, чтобы... Кто-то отдыхает и так далее.

Лена: Ну это коммуна, считай, да? Вот живут люди коммуной.

Марина: То есть это вот такие правила, и если новичок их нарушает, то ему достаточно быстро об этом сообщают.

Slawomir: Hello!

Lena: Take your coat off, you're going to talk. They'll take this off me [the microphone] and put it on you.

Marina: Have you been talking for a long time?

Lena: Really long. We've had tea.

Marina: Got it. Good.

Lena: They're taking pictures of our stove. Here, take these slippers. And there are also some white ones over there.

Marina: So many slippers.

Ilya: Marina, good evening!

Marina: Good evening!

Lena: Let me turn on the light.

[Marina's room]

Marina: The reason I really like living here is that the houses are so varied. The architectural styles are all mixed up. And the people. When you go to the new districts, the way people look, it's like they are masked for me, or I just can't understand them. Here there's a different mentality, I'd say. A different spirit.

Marina: How did I get to this apartment? We'd been living in our own apartment, in one of the new housing districts, I think, we were living, where was it, Kupchino, I think, then we were on Demyan Bedny Street, and then we came here. Mama left me here in this room and went with my stepfather to get our things. There was a deep echo here. It scared me, and I was thinking like what is this, what on earth is going on here, and I went to meet the neighbors. They invited me in, I think they even gave me tea, I mean, they were very nice to me from the start. When everything was fixed up, I lived in this little compartment. You probably filmed it already.

[Main room and walled-off "compartment."]

Ilya: We didn't go in, but we saw it.

Marina: So I had my desk there, and I slept there, and in fact I spent pretty much my whole adolescence there. That was my study, my space, and really nobody else could come in. So it was all mine. I loved to invite my girlfriends. We even played a lot of pranks. So. Well, not malicious ones, of course.

Ilya: What kind of pranks?

Marina: Well, like we had one neighbor living here, he's gone now. An older man, now I understand that he was an older man, but he was a little mean. So we were bad. We stomped our feet in front of his room, I mean, the girls, we went past his room stomping our feet... What else could we have thought up? I mean, all our pranks were like that.

Marina: Absolutely all the kids who went to School 70 lived in kommunalkas. I don't think there was anyone who lived in a private apartment. Everyone was from a kommunalka, and everyone lived nearby. As for people with a separate apartment, I think that one girl lived in one, I think she was the only one like that. I remember her last name: Kravchenko. Natasha Kravchenko, I think her father was in the military. They had a separate apartment somewhere on Kamennoostrovsky. And the way we looked at it, she wasn't one of us. Now that old man who we were stomping at, and his daughter, who was really mean, they moved away...

Lena: That's not true. Pasha Davidovna was a good person.

Marina: But we, the young people, we thought she was mean. She hardly ever got us when someone called on the phone, and she bawled us out. And... I mean, she was very strict and that... she restricted our freedom.

Ilya: She bawled out the children?

Marina: Yeah, she liked to teach us a lesson.

Lena: She was strict. What do you expect?

Marina: Sometimes in the morning you'd go into the kitchen, and she's got this awful expression on her face. You think: what did you forget to do, what was it? You didn't sweep the floor, you didn't wipe the table, or... Maybe she was just thinking her own thoughts... So I was kind of scared of her... She restricted my freedom and I didn't like it... She used to say things like "Of course this is none of my business, Marina, but... " and she'd give me her advice. How a woman should act, how to cook, how to deal with men.

Lena: In the room I showed you, next to Sveta's, we had some very interesting people.

Marina: They were alcoholics.

Lena: They were alcoholics, but they were quiet alcoholics. They were very cultured alcoholics.

Marina: I'm not bothered by the sound of my neighbors' footsteps in the hallway: if it's the heels of their shoes or something else. I feel good when people come in, I know that the apartment will fill up, I mean, like it is in a family. You know, when there's a husband, a wife, and a child, and when one of them isn't around, there's a feeling of anxiety, and when everyone's back, it feels good. That's the way it is here. That is, like one big family. The way it works, you don't feel embarrassed coming out in a nightgown and robe. Even...

Lena: Your mother likes to do that.

Marina: Yes, okay, my mother likes to do that. I mean nobody is offended by that, nobody feels insulted. Of course if an outsider tried it, everybody would be shocked, that would be, it would be indecent. We transmit these things, we transmit them pretty strongly, like, "careful," "pay attention," "don't make things difficult for others," "you really shouldn't use the phone after eleven, but if you do, then you have to run as... very quickly to the telephone, so that... Somebody needs their rest," and so forth.

Lena: Well, it's like a commune, you can look at it that way, right? People are living a communal life.

Marina: So there are these rules, and if a newcomer breaks them, then people will let him know about it pretty quickly.

Где: Квартира средних размеров в одном из престижных районов Санкт-Петербурга.

Кто: Света, студентка, живущая в этой квартире в комнате, которую она снимает совместно Аней.

Что: Интересно, что все жильцы квартиры, как временные (Света, Аня и еще одна девушка из клипа «Коридора не было, ванной тоже»), так и постоянные, наравне участвовали в сборе денег на новый замок. Обычно вложения средств в ремонт и оборудование делают постоянные жильцы, а временные (снимающие у кого-то комнату) в этом не участвуют.

Where: A midsized apartment in a prestigious district of St. Petersburg.

Who: Sveta, a student living in this apartment in a room that she rents together with Anya.

What: It is interesting that both temporary residents of this apartment (Sveta, Anya, and one more young woman from the clip "No Hallway, No Bath Either") and permanent ones chipped in to buy a new lock. Usually money for repairs is collected from permanent residents only; temporary residents, who are renting from other people, do not participate.

Где: Большая квартира в престижном районе в центре Петербурга. Здесь живут двадцать человек.

Кто: Лена, живущая в этой квартире около шести лет; Илья, антрополог, берущий у Лены интервью; Славомир, снимающий эту сцену.

Что: Поскольку в большой коммуналке много людей, проникшего туда постороннего почти обязательно заметят. Но могут решить, что это чей-то гость (обычный вопрос к такому постороннему «вы к кому [пришли в гости]?»). В советское время воры редко пытались грабить большие квартиры именно из-за того, что их обязательно увидят. Поэтому, в частности, в некоторых квартирах не закрывали входную дверь. В постперестроечное время ситуация поменялась.

Лена говорит о щеколде. Она представляет собой задвижку, которую можно открыть только изнутри. Щеколда, как и крюк, и дверная цепочка, в определенной степени страхует от проникновения в квартиру злоумышленников, которые умудрились открыть замок. Использование щеколды возможно только в том случае, если всегда кто-то есть дома, кто ее может открыть, узнав по голосу пришедшего, и, кроме того, если есть возможность поздно вечером установить, что все свои дома и можно закрываться на ночь. А уходя, соседи вынуждены просить кого-то закрыть за ними.

Поскольку черным ходом пользуются реже, чем парадным, там обычно нет замка, а есть только крюк или щеколда (задвижка).

«Девочка Даша», которая фигурирует в рассказе Лены, упоминается и в самом начале клипа «Камила, Лена и Юля» (Экскурсия «Наши соседи»); по словам соседки Гали, ее гости «заплевали все, что могли».

Where: A large apartment in a prestigious neighborhood in the center of St. Petersburg. Twenty people live here.

Who: Lena, who has lived in the apartment around six years; Ilya, an anthropologist, doing the interview; Slawomir, who is filming.

What: Since a large apartment has many people in it, someone will usually notice an outsider. People can find out whose guest this is (the usual question is "Who did you come to [see])?" In the Soviet period, thieves rarely tried to rob large communal apartments precisely because they knew they would be seen. That is one reason why residents of some large apartments did not lock their main door. In the post-perestroika period the situation has changed. Lena talks about a bolt on the door. She has in mind a bolt that can be set only from the inside. A bolt, like a hook or a door chain, protects against intruders who could force a lock. An inside bolt can only be used under two conditions: first, if someone is always in the apartment who can recognize other residents by voice and, second, if it is possible to ascertain, late at night, that everyone is home. When they leave, residents have to ask someone to bolt the door behind them.

Since the back staircase is used less frequently than the front one, it usually only has a hook or a bolt.

The young woman Dasha, who comes up in Lena's story, is also mentioned at the start of the clip "Kamila, Lena, and Yulya" from the Tour "Our Neighbors"; as Galya, one of the other residents, puts it, Dasha's guests "spread their filth on everything."

Илья: Входную?

Лена: Да. Мы меняли ключи по этому поводу. Я зашла домой, и навстречу вывалился из... из открытой нашей двери совершенно маловменяемый человек, ну такой, с такими стеклянными глазами, и, чуть не сбив меня, значит, он спустился вниз, без лифта. Поэтому когда я вошла, я, конечно, спросила у Даши, вот у соседки, у молодой девочки, — это не ее ли гости в таком состоянии вообще-то выходят. Она говорит: «Я не знаю, я сама пошла выяснить, чей же это гость. Он, —- говорит, — тут очень долго ходит по коридору». В общем, выяснилось, что это совершенно какой-то левый человек, который вскрыл нашу квартиру, проверил, проверил все, эти самые, карманы, вот висящие, взял у Виталия ключи. Они были входные, то есть вот входные и еще у него от работы там же были. Когда кто-то выходил в коридор, он отсиживался в туалете. Еще люди сказали, что «ужасно долго был туалет занят». Вот он отсиживался, а потом он вышел вот таким образом, чуть меня не сбив, вот.

Лена: В результате, когда стали выяснять, все-таки чей же это гость, да, в таком состоянии — выяснилось, что это ничей. Стали проверять вещи, выяснилось, что он взял ключи. Вот. И стали, конечно, быть бдительными. На следующий день, (а на вечер у нас такая щеколда есть) решили, что мы все-таки сделаем щеколду и днем тоже. Так вот буквально на следующий день в двенадцать где-то, около двенадцати, еще когда все дома были, уже кто-то пытался к нам войти, но щеколда была, и когда мы спросили, кто же это там — быстро, значит, побежали шаги вниз. Вот такая вот детективная история у нас была.

Илья: Да-а-а.

Лена: Нам пришлось быстро менять ключи, а это очень тяжело, потому что населения много, надо сразу большой объем делать.

Илья: Лена, а сколько?

Лена: Делали двадцать штук.

Ilya: The front door?

Lena: Yes. That's why we changed the keys. I came home and right at me, from out of our open door came an utterly crazed person, with glassy eyes. He nearly knocked me over and ran downstairs, not using the elevator. So when I came inside I, of course, asked Dasha, our neighbor, a young woman, if she didn't have visitors who were leaving the apartment in that kind of state. She said, "I don't know, I also tried to find out whose guest that was. He was here for a long time hanging out in the hallway." So it turned out he was some kind of stranger, who went through our apartment, looked in all the coat pockets, and took Vitaly's keys. They were the keys to the apartment, I mean, apartment keys and some keys he had from work. Whenever someone came out into the hallway, he ducked into the lavatory. People said that "someone was in the toilet for an awfully long time." So he hung out in the toilet and then he came out the way I said and nearly knocked me down. That's the story.

Lena: As a result, when people starting asking just whose guest that was, in that kind of state, it turned out that he wasn't anybody's. People started checking their things, and then it turned out that he took the keys. That's the story. And everybody started paying attention. The next day (for the night we have a bolt) we decided to use it in the daytime too. So the very next day around noon, when everyone was home, somebody tried to get in, but the bolt was on, and when we asked who was there, you could hear these footsteps racing down the stairs. So that was our detective story.

Ilya: Ahhh.

Lena: We had to replace the keys very quickly, and that was a challenge, because there are a lot of people, we had to make a lot of them at once.

Ilya: How many, Lena?

Lena: We made twenty.

Где: Квартира средних размеров в престижном районе в историческом центре Петербурга. Кладовка общего пользования, коридор и ванная комната.

Кто: Света, студентка, снимающая комнату в этой квартире; Славомир, задающий Свете вопросы и снимающий эту сцену; Маркус, немецкий знакомый Светы, пришедший к ней в гости; Илья, преподаватель университета, где учится Света.

Татьяна, которую упоминает Света, купила комнату в этой квартире примерно за год до момента съемок. Алла Игнатьевна, которую упоминает Света, живет в этой квартире с середины 1990-х годов, т.е. дольше, чем другие жильцы. Ксюша, которую упоминает Света, недавно окончила аспирантуру в области искусствоведения, снимает здесь комнату.

Что: Выражения «снимаю» и «живу как нормальный обычный человек» в речи Светы обозначают разные статусы соседей: есть постоянные жильцы, а есть временные. Временных жильцов не заботят вопросы ремонта.

Временные снимают комнату либо у тех, кто ею владеет, либо у тех, кто сам является нанимателем комнаты, но нанимает ее у государства по льготной цене. В современной терминологии этот последний вариант обозначается как аренда по «договору социального найма». Фактически, это старая советская форма отношений с государством, когда оно предоставляет скромное жилье в бессрочное пользование за небольшую арендную плату; сегодня этой формой отношений охвачены преимущественно малоимущие слои населения, тогда как в советское время подавляющее большинство городского населения были нанимателями жилья у государства, в том числе и большинство жителей отдельных квартир. Такие съемщики прописаны там, где они живут.

Сдача комнат жильцам редко оформляется как-то еще кроме устного соглашения, и налоги с этих сделок не уплачиваются.

Света говорит, что ремонт, как ей кажется, целиком оплачивала бы жилищная администрация (ЖЭК, жилищно-эксплуатационная контора), если бы все комнаты в этой квартире были «государственные», то есть неприватизированные, нанимаемые у государства. В реальности даже при таком условии жилищная администрация не спешила бы выполнить свои обязанности и пыталась бы переложить часть затрат на жильцов.

Через год после протечки потолок в этом месте так и не побелили. Пессимизм Светы в отношении ремонта вполне обоснован. Возможно, получив официальные отказы или не получив ответа от ЖЭКа в установленный законом срок, жильцы могут написать жалобы одновременно в несколько инстанций и принудить ЖЭК выполнить свои обязанности. Но для этого кто-то должен потратить многие дни рабочего времени на общение с представителями жилищной администрации, на написание писем. Тем более, что протечка, строго говоря, в коридоре и никого особенно не беспокоит. В той комнате, где протечка действительно заметна на потолке, живет временная жилица Ксюша. Поскольку она временная, забота о ремонте, как предполагается, не входит в ее обязанности. Она даже не станет попросить о снижении платы за некрасивую комнату со следами аварии, потому что тогда она рискует испортить отношения с хозяйкой и потерять сравнительно недорогое жилье в удобном месте в центре города.

Перечисляя жильцов, которые пользуются ванной, Света опускает некоторых съемщиков. В то время в квартире жили девять человек.

Where: A midsized apartment in a prestigious neighborhood in the historical center of St. Petersburg. The common storage room, hallway, and bathroom.

Who: Sveta, a student, renting a room in the apartment; Slawomir, who asks Sveta questions and also films the scene; Markus, a German friend of Sveta's, who has come to see her; Ilya, an instructor at the university where Sveta studies.

Tatyana, mentioned by Sveta, bought a room in this apartment about a year before this filming; Alla Ignatevna, mentioned by Sveta, has lived in this apartment since the mid-1990s, which makes her the apartment's most long-term resident. Ksyusha, mentioned by Sveta, recently completed graduate studies in art history. Ksyusha rents a room here.

What: Sveta's expressions "I'm renting"´and "I live like an ordinary, normal person" reflect the different status of various neighbors. There is a difference between permanent residents and temporary ones. Temporary residents are not interested in repairs.

Temporary residents either rent rooms from people who own them, or from people who rent from the government at a standard low price. That type of rental is now called "social contract renting." For all practical purposes, this is the Soviet model of providing basic permanent housing for a modest monthly rent. Now it is used mostly by the poverty end of the population, while in the Soviet period the vast majority of urbanites rented housing from the government, including most of those who lived in private apartments. People who rent from the government have permits for their places of residence.

Renting rooms is almost always done by oral agreement. Taxes are not paid.

Sveta says that she thinks the renovation would be paid for in its entirety by the housing office if all the rooms in the apartment were "government" ones, that is, not privatized. In reality, even in that case the housing office would not hurry to fulfill its obligations and would try to have the tenants pay part of the cost.

A year after the leak, the ceiling had still not been painted. Sveta's pessimism was fully justified. It is possible that after the housing office rejected their request, or if they had no answer from the housing office in the term indicated by law, the residents could start writing simultaneous complaints to a variety of government offices, thereby forcing the housing office to do the work. But negotiating with the housing office and writing letters would take up many days of someone's working life. It would not be worth the trouble, especially since, strictly speaking, the leak was in the hallway and doesn't particularly bother anybody. The leak is really noticeable on the ceiling of Ksyusha's room, but she is a temporary resident. For that reason, she is not obliged to worry about repairs. She will not ask that the rent be lowered because of the stain, because complaining might spoil her relationship with the room's owner and lead her to lose a comparatively cheap place in a convenient location in the center of the city.

When listing the people who use the washroom, Sveta omits some of the residents. Nine persons lived there at the time of filming.

Илья: Что интересно, можно увидеть на потолке, что крюк в середине комнаты — от бывшей люстры, а вот там вот, где висит провод, — просто лампочка. Это значит, что вот этой стены раньше не было. Раньше это была одна огромная комната, и коридора, по которому мы проходили, раньше не было, это была часть комнаты. Проход был через комнату туда дальше. И здесь была дверь, вот эта дверь закрыта. Сейчас мы видим по потолку, а вот центр, центр комнаты был, где висела люстра. То есть коридор — это кусок этой комнаты.

Илья: Нужно было, чтобы был проход по коридору, потому что такая галерея, когда из одной комнаты проходишь в другую, — это только для частной, для отдельной квартиры годится. Для коммунальной квартиры это невозможно.

Славомир: Здрасте!

Маркус: Здрасте!

Света: Я как раз объясняю, каким мылом нужно пользоваться и каким полотенцем нужно вытирать руки.

Славомир: И каким, скажи еще раз.

Света: Ну, вот тут просто каждому принадлежит свой уголок, да, вот это, например, наш уголок и Ксюшин. То есть здесь уголок трех девушек. Несмотря на то, что это девушки, он, в общем, довольно-таки грязен, вот, потому что мы не очень часто убираемся здесь. Вот. А мыло, например, вот, скажем, вот это мыло наше, да, вот это мыло, я не знаю даже чье, потому что я им, ну, я им никогда и не пользуюсь. Вот. Я тоже не знаю, кому это все принадлежит.

Славомир: А которое твое?

Света: А?

Славомир: А которое твое, скажи?

Света: Вот.

Славомир: Сколько людей здесь?

Света: Так, сейчас посчитаем, вот мы с Аней — двое, Ксюша, Татьяна, Сережа, Алла Игнатьевна. Алле Игнатьевне, например, вот этот угол принадлежит, и поэтому я никогда, в общем-то, не знаю, что здесь лежит. Вот.

Славомир: А случается, что кто-нибудь берет твое мыло или..?

Света: Ну, может быть, и случается, но я это не отслеживаю, может быть, кто-то даже пользуется моей зубной пастой, но… Если, например, я забываю купить зубную пасту, она у меня кончается, то я обычно прошу ну, например, Ксюшу, можно ли попользоваться ее пастой. Ну и она соответственно. Вот, но без спроса как бы... редко. Ну, я не знаю, я не беру, может быть, кто-то и берет, но я про это не думаю. Вот это вот, по-моему, угол Татьяны, то есть она на самом деле приехала позже нас, то есть мы здесь уже жили, вот, она здесь организовала свой уголок. И вообще, она больше всего здесь заботится об уюте. Ну, вот всякие вот такие вещи делает. Вообще, вот этого всего не было. Вот. Ну, или там обновляет там клеенку. У нас была проблема с душем, но вот в принципе, его недавно заменили, он сейчас новенький, сейчас вообще приятно. То есть если бы ванна не выглядела так ужасно, то в плане воды все хорошо.

Славомир: Теплая вода есть?

Света: Теплая вода, да, как правило, есть.

Славомир: Если нужно изменить такую большую трубу, то кто за это заплатит?

Света: Вот это сложно. Этого я не знаю. Я думаю, что если бы эта комната была государственной, да, полностью, то за нее платил бы ЖЭК, потому что это ЖЭКу принадлежит, да, государству, а поскольку сейчас комнаты приватизируются, то я думаю, что если бы вот все комнаты были приватизированы, то тогда бы тоже соседи бы складывались, ну и платили каждый свою часть. А сейчас, я думаю, что все равно складываются, то есть часть платит государство, поскольку часть принадлежит государству, а часть —соседи. Я так думаю. Но поскольку я все-таки здесь снимаю больше комнату, да, я здесь не живу, как нормальный обычный человек, то меня эти вопросы, как-то я не задавалась этими вопросами.

Света: Недавно у нас прорвало трубу, у Ксюши полностью залило комнату, вот тут даже можно видеть на потолке вот эти следы. Вот, и Ксюша просто должна была вынести всю мебель из своей комнаты, ну она достаточно маленькая комната, и ей пришлось просто спать у нас, ночевать у нас целую неделю, чтобы комната просохла. Потому что здесь был очень такой сырой запах, и жить просто невозможно было. И когда просто трубу прорвало вот здесь вот, на самом деле, убирали, там мыли пол, там выносили вещи Ксюши, в принципе, все соседи, то есть все ей помогали.

Света: Я не думаю, что в ближайшее время это будет ремонтироваться.

Славомир: Не знаешь что?

Света: Когда это будет ремонтироваться, и будет ли вообще ремонтироваться в ближайшее время.

Ilya: What's interesting, if you look at the ceiling, is that the hook in the middle of the room is probably from a chandelier that once hung here, while over there, where the wire is, there's nothing but a bulb. This means that this wall wasn't always here. This used to be one large room, and the hallway we just walked through wasn't there either, it was a part of the room. You passed through this room and went on into the next room. Here there was a door, but it's blocked now. Now we can see from the ceiling that the middle, the middle of the room, was where the chandelier was. So the hallway was just a part of this room.

Ilya: They had to make a hallway, because the type of railroad apartment, in which one room leads into another, only works in a private, a separate apartment. In a communal apartment it would be untenable.

Slawomir: Hi!

Markus: Hi!

Sveta: I was just explaining which soap to use, and which towel to dry your hands on.

Slawomir: So tell us again.

Sveta: So everybody has their own space. For example, this space belongs to Anya and me and Ksyusha. So this space belongs to three girls. Even though girls use it, it's pretty dirty because we really don't clean it too often. So. As for soap, well, this soap is ours, and this soap, I don't even know whose it is because I never use it. And I don't know who all this stuff belongs to.

Slawomir: And which is yours?

Sveta: What?

Slawomir: Could you tell me which is yours?

Sveta: This.

Slawomir: How many people use this space?

Sveta: Let me count. Anya and me, that's two. Ksyusha, Tatyana, Serezha, Alla Ignatevna. This space is Alla Ignatevna's, so I never know what's here. And that's about it.

Slawomir: Does it ever happen that somebody takes your soap or..?

Sveta: Maybe it happens, but I don't pay attention, maybe somebody even uses my toothpaste, but... If, for example, I forget to buy toothpaste, if I've run out, I usually ask, say, Ksyusha, if I can use hers. And she does the same. But to take it without asking... not usually. Well I don't know, I don't do it, maybe somebody else does, but I just don't think about it. Now this space is, I think, Tatyana's; I mean, she actually moved in after we did. I mean, we were already living here, and she set up her space over here. She's pretty much the most concerned in having things set up nicely. She puts in things like this. None of this was here before. So. Or maybe she'll buy a new plastic cover. We had a problem with the shower attachment, but it was replaced recently, it's new, so everything's nice. So if the tub didn't look so awful, at least the water works.

Slawomir: Do you have hot water?

Sveta: As a general rule.

Slawomir: If you have to replace a big pipe like that one, who pays for it?

Sveta: That's complicated. I can't say. I think that if this room belonged to the government, I mean in total, then the Housing Office would pay because the Housing Office would own it, I mean the government would, but since now the rooms are being privatized, then I think that if all the rooms were privatized, then the neighbors would have to chip in, and everybody would pay their part. What's happening now, I think, is that people chip in anyway, so the government pays a part, since a part of it belongs to the government, and the neighbors pay their part. At least that's what I think. But since I'm more like a renter than a normal tenant, these issues... I simply don't concern myself with these issues.

Sveta: Recently we had a pipe burst, and Ksyusha's room was flooded; you can still see the stains on the ceiling.. So Ksyusha had to take all the furniture out of her room, fortunately it's a fairly small room, and she had to sleep in our room, which she did for a whole week, until the room dried. Because there was a damp smell; it was impossible to stay there. When the pipe burst here, what happened was we cleaned up, we washed the floor, we took Ksyusha's things out. Basically, all the neighbors were involved. Everybody was helping her out.

Sveta: I don't know, I don't think it's going to be fixed any time soon.

Slawomir: You don't know what?

Sveta: When it will be fixed, and if it will even be fixed at all any time soon.

Где: Квартира средних размеров в престижном районе в историческом центре Петербурга. Кухня, коридор, а затем комната, где живет Света.

Кто: Света, студентка, снимающая комнату в этой квартире; Славомир, задающий Свете вопросы и снимающий эту сцену; Илья, преподаватель университета, где учится Света, пришедший в гости к Свете, чтобы взять интервью у ее соседей; он готовит ризотто; Алла Игнатьевна, которую упоминает Света, живет в этой квартире с середины 1990-х годов, т.е. дольше, чем другие жильцы. Она появляется в клипах «Коммуналок не должно быть» и «Архангел Михаил» (видеоэкскурсия «Наши соседи»).

Что: В коммуналке предполагается, что соседи, подходя к телефону, готовы позвать к телефону других жильцов, или передать им информацию, или сообщить информацию о них звонящему. Один из параллельных телефонных аппаратов, к которому подходит Света, расположен на кухне.

В разговоре со Светой Илья упоминает угол с иконами. Традиционный термин для угла с иконами в избе — «красный угол», но Илья говорит «красный уголок». Это шутка. Красными уголками называли в раннесоветское время углы с портретами коммунистических вождей, а затем и специальные помещения (например, при жилконторах или в общежитиях), которые были предназначены для проведения политических мероприятий и организованного проведения досуга; разумеется, там тоже были портреты или бюсты вождей. Сумма, которую девушки платят за комнату в месяц, на момент съемок была эквивалентна примерно 165 долларам. Это примерно равно общей сумме месячной стипендии и финансовой помощи, которую может получать иногородний аспирант в том заведении, где девушки учатся. В данном случае сумма делится на двоих.

В случае, если у кого-то не хватает вилок или стаканов для пришедших гостей, недостающие всегда можно попросить у соседей.

Композиция Даниана Тернбулла «Sometime Later» использована по лицензии Hansler-Verlag, c/o http://www.productiontrax.com.

Where: A midsized apartment in a prestigious neighborhood in the center of St. Petersburg. The kitchen, hallway, and then Sveta's room.

Who: Sveta, a student renting a room in the apartment; Slawomir, who asks Sveta questions as he films the scene; Ilya, who teaches at the university where Sveta is a student; he came to see Sveta in order to interview her neighbors. He is cooking risotto. Alla Ignatevna, mentioned by Sveta, has lived in this apartment since the mid 1990s, that is, longer than the other residents. She appears in the clips "There Shouldn't Be Any Communal Apartments" and "The Archangel Michael" from the Tour "Our Neighbors."

What: It is expected that a kommunalka resident who answers the telephone will call other neighbors to the phone, and take or pass on a message. Sveta picks up an extension that is in the kitchen.

Talking to Sveta, Ilya mentions the icon corner. The usual Russian term is "krasnyi ugol" (beautiful corner; using an old word for beautiful, which in contemporary Russian means "red"; our translation simply says "religious corner.") Ilya puts a diminutive on the word for corner, making it "krasnyi ugolok." That is a joke. In the early Soviet period, a "krasnyi ugolok" (little red corner) held portraits of government leaders. Later, that name was used for rooms in official places like housing offices and dormitories, which were meant for political events and organized leisure activities; naturally, those places also had portraits or busts of government leaders. At the time this was filmed, the monthly rent paid by the two young women is approximately $165.This is more or less equal to the monthly fellowship money received by an out-of-town graduate student in the department where the young women study. In this case, the two of them share the payment.

If somebody doesn't have enough forks or glasses to serve guests, it is fine to ask to borrow some from a neighbor.

Music ("Sometime Later" by Damian Turnbull) is licensed from Hansler-Verlag, c/o http://www.productiontrax.com.

Илья: Это еда итальянских бедняков. На самом деле, вместо грибов, которые мы туда положим, должно быть все, что осталось от вчерашнего обеда.

Света: Вы знаете, я вот сейчас вам не могу сказать. Попробуйте попозже позвонить, потому что нет соседей пока дома.

Илья: Надо чтобы он все время чуть-чуть...

Илья: Это провода, которые идут к звонкам. Снаружи было семь звонков, и когда-то было восемь, одного кабеля нет, это значит, что раньше здесь жили семь семей. Вот эти вот дырки над дверью.

Илья: Раньше телефон стоял здесь. Но теперь в некоторых комнатах поставили параллельные телефоны. Один провод идет вот сюда — к Свете, другой провод идет куда-то вот туда, сюда один из проводов идет.

Илья: Эту комнату сдает очень религиозная женщина. И если мы посмотрим внутри комнаты, то там есть целый уголок с иконами. Здесь вот остался уголок с иконами.

Славомир: Света религиозна?

Илья: Нет, Света не религиозна. Можно ее спросить об этом. Это уголок, который принадлежит хозяйке. Света не религиозна. Но хозяйка религиозна, и, конечно, убирать ее иконы нельзя ни в коем случае. Ладно, ну тогда пойдем... Кстати, кстати говоря, вот это вот одновременно и буфет, и отграничивает, как ширму, вот ширма такая, которая делит пространство, вот там мы тоже видим ширму.

Илья: Здесь живут две девушки, они снимают эту комнату, они учатся в университете.

Славомир: Сколько ты платишь за твою...?

Света: 4500 в месяц. Но я живу с... еще с другой девочкой.

Илья: То есть вы вместе платите 4500, вдвоем?

Света: Да.

Илья: А вы ходите в церковь?

Света: Мы заходили с Анькой, может быть, ну пару раз просто посмотреть интерьер. А так нет. У нас Алла Игнатьевна ходит.

Илья: Да, ну Алла Игнатьевна нам расскажет, конечно. Я просто посмотрел на крест, который на двери комнаты и на этот религиозный уголок — красный, красный уголок, который у вас там такой впечатляющий.

Света: Просто хозяйка очень воцерковленная, и когда она приходит, на самом деле, ну она смотрит на это очень сильно. То есть там носим ли мы крестики, например?

Илья: А вы не носите, и что? Что она вам говорит?

Света: Она говорит нам, что нужно обязательно надевать. То есть она приходит, если на нас нет крестика, то говорит: «Надевайте». Вот. И тогда нужно надеть, в общем, показать, что мы православные.

Света: А, ну вот, вот позвоните попозже, может быть, кто-то будет дома.

Света: Пять стаканов?

Илья: Да, нам нужно пять стаканов, срочно.

Илья: Это и есть ризотто. Но мы думали, что оно будет с белыми грибами, но белых грибов не нашли.

Ilya: This is Italian poor people's food. Actually, instead of the mushrooms we're going to put in here, we should put everything that was left from yesterday's dinner.

Sveta: You know, I can't tell you right now. Why don't you call later, because the neighbors aren't here yet.

Ilya: It has to stay on a low flame...

Ilya: These are wires that lead to the doorbells. Outside the door there were seven bells, and at one point there were eight; one cable is missing. This means that there used to be seven families here. Look at these holes over the door.

Ilya: This is where the telephone used to be. But now some rooms have their own telephones with the same number. One wire goes here, to Sveta's room, another one goes somewhere over there, one goes this way.

Ilya: This room is being rented out by a very religious woman. If we look inside, we'll see a whole icon corner. An icon corner is still here.

Slawomir: Is Sveta religious?

Ilya: No, Sveta isn't religious. You can ask her about this. The icon corner belongs to the woman who rents out the room. Sveta isn't religious. But the woman is religious, and of course it would be unthinkable to dismantle the icon corner. Okay, let's go now... Incidentally, this does double duty as a sideboard and a room-divider. And here's a screen that divides space.

Ilya: Two girls live here. They are renting this room; they're students at the university.

Slawomir: How much do you pay for your...?

Sveta: 4500 a month. But I live with... with another girl.

Ilya: So together you pay 4500, each pays half?

Sveta: Yes.

Ilya: Do you go to church?

Sveta: Anka and I went, maybe, a couple of times just to see the interior. Otherwise, no. Alla Ignatevna is the one who goes to church.

Ilya: Alla Ignatevna will tell us about it, of course. I just noticed the cross on the door and the religious corner, the icon corner, which really stands out.

Sveta: It's just that the woman who rents out the room is very religious and when she comes, she's very strict about these things. Like she wants to know if we wear crosses.

Ilya: But you don't wear them, so what happens? What does she say to you?

Sveta: She tells us that we absolutely have to wear them. I mean, she comes, and if we're not wearing a cross, she says, "Put it on." Like that. And then we have to put one on, just to show that we're Christians.

Sveta: So, you know, please call later, maybe someone will be home.

Sveta: Five glasses?

Ilya: Yes, we need five glasses, right now.

Ilya: This is our risotto. We thought we'd make it with porcini mushrooms, but we couldn't find any.

Где: Комната, которую снимает Света, студентка, в квартире среднего размера в одном из центральных районов Петербурга.

Кто: Алла Игнатьевна, живущая в этой квартире с середины 1990-х годов (дольше других жильцов); раньше она жила в отдельной квартире, но неизвестные нам в подробностях семейные обстоятельства привели ее в коммуналку; Света, студентка, снимающая комнату в этой квартире; Илья, антрополог, преподаватель университета, где учится Света; он берет интервью у А.И.; Маркус, немецкий знакомый Светы, пришедший к ней в гости; Ксюша, снимающая другую комнату в этой квартире.

Что: А.И. рассказывает про своих предков, их аристократические знакомства и принадлежавший им дом. Историческая память о прошлом семьи, особенно о дореволюционном прошлом, в советское время в большинстве советских семей не культивировалась. Внуки иногда только в самых общих чертах знали о том, кем были их деды и прадеды до революции. Большую часть советского периода вспоминать о буржуазном или аристократическом прошлом было небезопасно, ведь советская власть в первые десятилетия ограничивала права представителей бывших «классово чуждых» сословий и их потомков (дворянства, духовенства и буржуазии) в области избирательных прав, социального обеспечения и доступа к образованию. Позже умолчания относительно семейной истории были связаны с тем, что репрессии сталинского времени затронули очень широкие слои населения. При этом взрослые справедливо полагали, что детям лучше (т.е. безопаснее) не знать подробностей о репрессированных родственниках, потому что даже случайное разглашение этих сведений могло привести к печальным последствиям (стигматизации).

В постперестроечные годы вспоминать о предках и их дореволюционном прошлом стало модно и безопасно, дворянское происхождение превратилось в небольшой символический капитал. В устах А.И. прошлое ее семьи служит дополнением к выстраиваемому ею образу интеллигентного, культурного человека, приверженного христианским ценностям.

Стремление оградить себя от вторжений в свою приватную сферу А.И. выражает, в частности, такими словами: «Я ни перед кем не обязана раскрывать свой духовный мир, свой вообще... вообще свой мир». Понятие «приватного» в русском языке и мышлении имеет свои особенности.

Where: A room rented by Sveta, a student, in a midsized apartment in one of the central neighborhoods of Petersburg.

Who: Alla Ignatevna, who has been living in this apartment since the mid 1990s, longer than everyone else; her move to the kommunalka from a private apartment was precipitated by family circumstances unknown to us; Sveta, a student, renting a room here; Ilya, an anthropologist, teaches at the university where Sveta is a student; he interviews A.I.; Marcus, a German acquaintance of Sveta's, who has come to see her; Ksyusha, who is renting another room in this apartment.

What: A.I. talks about her ancestors, their aristocratic acquaintances and the house that they owned. Historical memory about a family's past, particularly its prerevolutionary past, was not encouraged in the majority of Soviet families. It sometimes happened that grandchildren knew only in the most general terms what their grandfathers and great grandfathers did before the revolution. For most of the Soviet period, there was some danger in talking about a bourgeois or aristocratic past. In the first decades of the Soviet state, representatives of former "alien classes" (the aristocracy, the priesthood, and the bourgeoisie) and their progeny suffered restrictions that limited their right to vote and their access to social services and higher education. Later on, silence about family history was linked with the Stalinist repressions that affected many layers of the population. Adults decided, quite reasonably, that children were better off (that is, in less danger) if they did not know the details about relatives who had been arrested. Even accidental information about such relatives could lead to stigmatizing.

In the post-perestroika period, when remembering one's ancestors and their prerevolutionary activities was safe and fashionable, an aristocratic past was transformed into small-scale social capital. In A.I.'s rendering, her family's past enhances the image she has created of an educated, cultured person devoted to Christian values.

Describing her attempt to protect herself from incursions into her privacy, A.I., says, in part, "I have no obligation to open myself up, to reveal my... my... well, my inner world... in front of anyone." The phrase "inner world" is in Russian, literally, "spiritual world"; the translation "private life" is used further down in the text to render a phrase invoking the Russian word "soul," because the reference is again to "personal" or "private" concerns and not to anything an English speaker would classify as spiritual or religious. The concept of privacy occupies a particular place in Russian language and thinking.

А.И.: В этом году в июле приезжайте вот в этот поселок, он называется Ольгино. Ему будет сто лет, юбилей.

Илья: А когда вы сюда приехали?

А.И.: Ну, семь-восемь лет назад.

Илья: То есть сравнительно недавно?

А.И.: Конечно, конечно.

Илья: А что вы помните, вот какая, какая это была квартира, когда вы впервые тут оказались? Чем-то это отличалось от того, что сейчас?

А.И.: Вы знаете, я знала, на что я иду. Я знала, что, ну, слово само «коммуналка» для меня это было что-то трагическое. Но я так считала, я так считала, что я — ну вот я никого не обижу. Я ни к кому не буду, ну, грубо говоря, приставать там, с дружбой или с чем-то, с какими-то просьбами. Что я буду вести себя так вот, что вот это вот моя комната, и я вышла, я приготовила, я там помылась, я ушла, и... ну, сказала: «Здрасте» и достаточно. Ну, я считаю, что я, я ни перед кем не обязана раскрывать свой духовный мир, свой вообще... вообще свой мир ни перед кем. И вот так. Но оказалось, что это не так просто. Это не так просто. Таких людей не любят. И даже их, можно сказать, ну там ненавидят, я не знаю как...

Илья: Почему?

А.И.: А потому что я вот так держусь, что я здесь живу и я никому ничем не обязана, согласны вы? Я плачу за свою квартиру, я живу в своей комнате. Я выхожу говорю: «Здрасте». Интеллигентный человек же никому не желает зла, правда, никому же не желает зла, поэтому... ну и с другой стороны, вот, ну его такой духовный мир такой, что вот он с кем-то вот он может, да, делиться, а с кем-то он не может. И это нормально, я так считала, что нормально. Ну, в общем-то, ну вот здесь вот в коммуналке это не прошло.

Илья: Достигли вы душевного комфорта, душевного равновесия?

А.И.: Нет, ну о чем речь, о каком комфорте можно говорить? Это, наоборот, я была так не понята, что еще тут такое... ой! Во-первых, вы знаете, честно, я очень не люблю людей, которые выпивают. Это уже... ну эти люди, они уже не могут рассуждать тре..., ну не то, что трезво, а даже просто нормально. Нормально, у них все это вот под этим вот, под таким... И в то же время они себя очень как-то гордо чувствуют, что вот «я там на кране там отработал всю свою жизнь, я там такой заслуженный строитель», да?..

Света: А друзья были у вас здесь?

А.И.: Где, здесь?

Света: Да, в коммуналке.

А.И.: Нет, нет, не было друзей. И они и не должны быть. Тут ни о какой дружбе даже нельзя говорить, просто должно быть, вот ну элементарная культура, просто. Там, допустим, относиться нужно доброжелательно ко всем, никому не желать зла. Но это я даже по-христиански это должна.

Илья: Но кто-то ведь должен следить за тем, чтобы порядок был? Вот, приходится, ведь вам, наверное, приходится брать на себя эту работу?

А.И.: Не, ну порядок, ну почему, ну там договариваемся, кто-то уборку делает, по очереди, да? Это как раз не главное. Главное — это то, что, вот, самое главное, вот самое больное для меня было, это ни один человек не должен лезть мне в душу.

Илья: А лезли в душу?

А.И.: Некоторые люди не могут, чтобы не лезть. Раз мы рядом живем, значит, я должен о тебе знать что-то... Ну, невозможно вообще вот иметь эти коммуналки. Если бы я вот где-то была вот, во власти там, я бы разбилась, не знаю бы, как я бы убедила всех людей, что, что этого делать нельзя.

A.I.: This year in July you should come to the village, it's called Olgino. It's having an anniversary, 100 years.

Ilya: When did you come here?

À.I.: Well, seven or eight years ago.

Ilya: That is, relatively recently?

À.I.: Of course, yes.

Ilya: What do you remember, what was this apartment like when you first arrived? Was it different in any way from the way it is now?

À.I.: You know, I knew what I was getting into. I knew that, well, that word "kommunalka" had something tragic in it for me. But I decided, I decided that I, that I was not going to start in with anybody. I was not going to, well, to put it bluntly, cozy up to someone to try to make friends, or to ask for favors. I would act like, well, like here is my room, and I come out, I cook something, I get washed, and I'm gone. I say "Good morning" and that's the end of it. Well I think that I, I have no obligation to open myself up, to reveal my... my... well, my private life... in front of anyone. So that's how it was. But it turned out not to be so simple. People don't like people like that. And they even, I don't know if you can say they hate people like that, but...

Ilya: Why?

À.I.: Because of the way I act. I live here and I don't owe anybody anything, all right? I pay for my apartment, I live in my room. I come out and say "Good morning." An educated, cultured person doesn't wish anyone ill, therefore... but on the other hand, that person has a certain private life, and with some people this life can be, can be shared and with others it just can't. And this is the way things work and I thought it was just the way things work. But in the end, here in the kommunalka it didn't go over.

Ilya: Did you ever feel comfortable? Did you feel at peace here?

À.I.: What are you talking about, what kind of peace could I feel? On the contrary, I was so misunderstood... what went on here was... oh my! To start with, you know, in all honesty, I find it very difficult to tolerate people who drink. This is more... I mean that people like that, they've lost their ability to reason in a sob... no, I don't even mean sober, I mean in a normal way. What's normal for them is that everything is seen through, through... And at the same time they are full of pride, they think, "I've spent my whole life working the crane, I am a construction worker," you know?

Sveta: Did you have any friends here?

À.I.: What do you mean by "here"?

Sveta: In the kommunalka.

À.I.: No, no friends at all. And I shouldn't have any. You can't talk about friendship in this situation, what you want is some kind of elementary politeness. So, let's say, to treat everyone in a friendly way, not wish harm on anyone. It's the most elementary Christian way of acting.

Ilya: But somebody has to see to it that order is maintained, right? Did you ever have to be the one to make sure things got done?

À.I.: No, that's not the point, you come to an agreement, somebody does the cleaning, you take turns, right? That's not the main thing. The main thing is, the main thing, the most painful thing for me was that nobody has the right to intrude in my private life.

Ilya: Did they?

À.I.: There are some people who can't help themselves. Since we're living in the same place, that means I have to know things about you... It's outrageous to have these kommunalkas. If I had been around, I don't know, somewhere up there, in the government, I would have done anything, I'd knock myself out to convince everybody not to do it.

Где: Квартира средних размеров в престижном районе в историческом центре Петербурга. Комната, где живет Света.

Кто: Алла Игнатьевна живет в этой квартире с середины 1990-х годов, т.е. дольше, чем другие жильцы. Света, студентка, снимающая комнату в этой квартире; Славомир, снимающий эту сцену; Маркус, немецкий знакомый Светы, пришедший к ней в гости; Илья, преподаватель университета, где учится Света; Ксюша, снимает комнату в этой квартире. Света упоминает Черепанову, студентку, с которой она вместе снимает комнату.

Что: Подчеркнутая религиозность не была характерна для граждан атеистического советского государства, однако в постперестроечные годы государство не только перестало притеснять православную церковь, но и начало содействовать ее деятельности. Религия вообще и православие, в частности, стали пользоваться большой популярностью. Алла Игнатьевна, скорее всего, стала активной верующей именно в это время.

Бумажные иконы при входе в ее комнату представляют собой эскизы росписи храма, выполненные знакомым А.И. художником. Вывешивание икон, а также переписывание от руки текстов молитв используется как магическое средство защиты. В этом видеоклипе мы видим такой текст в прозрачной папочке рядом с иконой. Защита от воров (хотя бы и символическая) является предметом озабоченности многих жителей коммуналок (ср. клипы в видеоэкскурсии "О воровстве и пропажах"). Не случайно во многих квартирах мы видим навесные замки и замочки на дверях комнат, шкафчиков на кухне, шкафов, стоящих в коридоре.

«Бездуховность», которую А.И. приписывает жителям окраин, не сводится к отсутствию религиозности: имеется в виду образ жизни малообразованных, «некультурных» людей.

«Хрущевки» представляют собой повсеместно строившиеся в рамках масштабной государственной программы пятиэтажные панельные дома без лифтов, которые в начале 1960-х позволили начать расселение людей из перенаселенных коммуналок в маленькие отдельные квартирки. Это малокомфортное и теперь уже ветхое жилье сейчас одно из самых дешевых.

В клипе виден кабель телевизионной антенны, протянутый через всю комнату вдоль стены.

Where: A midsized apartment in a prestigious neighborhood in the center of St. Petersburg. Sveta's room.

Who: Alla Ignatevna, who has been living in the apartment since the mid 1990s, that is, longer than the other residents; Sveta, a student renting a room in the apartment; Slawomir, who films the scene; Marcus, a German student who is friends with Sveta and has come to see her; Ilya, who teaches at the university where Sveta is a student; Ksyusha, who is renting a room in the apartment.. Sveta mentions Cherepanova, the student she shares her room with.

What: Demonstrative religious behavior was not characteristic of citizens of the atheist Soviet state. However, the post-perestroika government not only stopped making difficulties for the Russian Orthodox Church, but began assisting it in many ways. Religion in general, and Russian Orthodoxy more specifically, became very popular. Alla Ignatevna most likely became an active church-goer during this time.

The paper icons that can be seen at the entrance to her room are sketches for the decoration of a church, done by an artist who is an acquaintance of A.I. Hanging icons, and writing out the texts of prayers by hand, are used as a magical means of protection. In this clip we see such a text hanging in a transparent envelope next to an icon. Protection from thieves (even symbolic protection) is a concern of many residents of communal apartments (see the clips from the Tour "Thefts and Losses"). Fear of thieves asserts itself in the various locks we see on the doors, kitchen cabinets, and cabinets in the hallways of many apartments.

The phrase we have translated as "a complete absence of culture" is literally, in Russian, "a complete absence of spirituality." Absence of religiosity is probably an element, but A.I.'s complaint relates mostly to people who are uneducated, boorish, and have no interest in high culture.

"Khrushchev housing" is the name given to ubiquitous housing complexes consisting of five-story buildings without elevators. Beginning in the early 1960s, construction of these complexes enabled people to move from kommunalkas to small private apartments. These bare-bones apartments, no longer in good condition, are one of the cheapest types of housing now available.

In the clip we can see a television antenna wire extended along the entire length of the wall.

Илья: Что, из-за пьяниц?

А.И.: Ну, там наверху такой пьянчужка есть, который, во-первых, у меня над... над потолком, было такое, что вот кто-то катает бутылку, так вот, вот катает бутылку и все.

Илья: По полу?

А.И.: Ну да. А вот тут пару дней назад были какие-то удары, какие-то звуки, какие-то... ну как будто там была борьба, не знаю, слонов вообще.

Света: Я даже думала, что там какой-то танц-класс, который, в общем, регулярно устраивает занятия каждый раз.

А.И.: Это тайна, знаете, это тайна, покрытая мраком.

Света: Мы уже с Черепановой просто шутим, что это просто привидения.

А.И.: Единственное, как можно жить в этой обстановке, это нужно с юмором относится.

Илья: А вам предлагали расселяться?

А.И.: Где, здесь?

Илья: Да, вот как вы жили в хрущевке.

А.И.: Нет, пока что, нет, не предлагали.

Илья: Но если вот предложат, вы захотите в центре остаться, да?

А.И.: Конечно, конечно, я бы в хрущевку все-таки не поехала. И дело не только в том, что это плохие квартиры, а это плохая вся обстановка вокруг, то есть ну, бездуховность полная. Полная, то есть вот ну... Как говорится, вот на лавочку выходят посидеть, там вот просто потравить, вот так, знаете, как говорится, ни о чем, говорить вот ни о чем. Но это же скучно, это же нам не надо, правда?

Илья: А у вас нет камина в комнате?

А.И.: Ну, есть, роскошный у меня камин.

Илья: Камин?

А.И.: Конечно.

Илья: Потому что это такие интересные архитектурные вещи, интерьер, такой вот как камин, как он вот сохранился. Эти архитектурные памятники, они стоят на учете все.

А.И.: Вы знаете, самое главное, что когда вот если продаешь комнату, мне казалось, что за камин можно взять большие деньги, нет? Ничего подобного, нет.

Илья: Да, так камин же не принадлежит вам. Он же вам не принадлежит.

А.И.: Он же этой комнате принадлежит.

Илья: Он принадлежит государству, а не этой комнате.

А.И.: А это моя внучка.

Илья: Красивая какая!

Илья: А вы работали в архитектурной мастерской, вы архитектор?

А.И.: Ну, я кончала Инженерно-строительный институт, а вот мой портрет вот... Илья: Это ваш портрет?

А.И.: Это писал, это писала художница с моей мастерской архитектурной, где я работала. Она написала этот портрет, а потом вот портрет моей внучки.

Илья: Ага.

А.И.: Тоже она.

Илья: Интересно было бы попробовать его затопить, потому что я встречал, знаете, кое-где...

А.И.: Вы знаете, я делала так, что я просто вот, допустим, зажигала свечи, туда ставила и...

Илья: Ага. И тяга есть?

А.И.: Ну, я так не заметила, вы знаете, наверное, нужно прочищать.

А.И.: Самые главные наши защитники — вот, например, Михаил у меня, он, вот смотрите, он с мечом, у меня сюда никто — вор не войдет сюда.

А.И.: О святый Михаиле Архангеле, помилуй нас грешных, требующих твоего заступления, сохрани нас раб Божиих таких-то, таких-то, от всех видимых и невидимых враг.

Ilya: Because of drunks?

A.I.: Upstairs there's this poor drunkard who, first of all, right above... right above me on the ceiling there was somebody rolling a bottle, that's right, rolling a bottle.

Ilya: Along the floor?

A.I.: Along the floor. And a couple of days ago there was some kind of punching, some kind of sounds, like, like I don't know, like elephants were fighting.

Sveta: I even thought that maybe there's some kind of dance class up there, some kind of lessons that were going on regularly.

A.I.: It's a mystery, you know, a mystery wrapped in a fog.

Sveta: Cherepanova and I decided that there are ghosts up there, though of course we're joking.

A.I.: The only way to manage in a situation like this is to have a sense of humor.

Ilya: Did anyone offer to buy you out, so you could move?

A.I.: You mean here?

Ilya: Like when you were living in the Khrushchev housing.

A.I.: No, not yet, there haven't been any offers.

Ilya: But if you had one, you would still want to remain in the center of the city, right?

A.I.: Of course, of course, I still wouldn't move to Khrushchev housing. Not only because the apartments are bad, but because the whole neighborhood is bad, that is, a complete absence of culture. As we put it, people go out and sit on a bench and just yak away, about nothing. That's boring, that's not for us, right?

Ilya: You wouldn't happen to have a fireplace in your room, would you?

A.I.: I do, a beautiful one.

Ilya: A fireplace?

A.I.: Of course.

Ilya: Because fireplaces are such interesting architectural details, interior details,.. how they are preserved. They are architectural monuments, they're all registered.

A.I.: You know, the main thing is, if you sell your room, then I thought you could get more because there's a fireplace. That's completely untrue.

Ilya: Yes, because the fireplace doesn't belong to you. It doesn't belong to you, that's why.

A.I.: But it belongs to the room.

Ilya: It belongs to the state, not to the room..

A.I.: And this is my granddaughter.

Ilya: She's so pretty!

Ilya: You worked in an architectural studio. Are you an architect?

A.I.: Well, I graduated from the Construction Engineering Institute, and here's my portrait right here

Ilya: This is your portrait?

A.I.: This was done by, done by an artist from the architectural studio, where I worked. She did this portrait, and then my granddaughter's.

Ilya: I see.

A.I.: This is also hers.

Ilya: It would be interesting to try to use it, because, you know, I've seen in various places...

A.I.: You know, I've tried just, say, lighting candles and putting them in there...

Ilya: Oh. Is there a draft?

A.I.: I couldn't tell. Probably it needs to be cleaned.

A.I.: Here are our biggest defenders, like, for example, St. Michael. Look at him, he has a sword, and he won't let anyone—no thief can come in here.

A.I.: Oh Holy Michael the Archangel, have mercy upon us sinners, who ask for your intercession, save us slaves of God, named such and such, from all visible and invisible enemies.

Где: Квартира средних размеров в престижном районе в центре Петербурга.

Кто: Лена, всю жизнь живущая в этой квартире; Вадим, муж Лены, живущий в этой квартире уже более 20 лет; Эдуард (или Эдик), сосед; Илья, антрополог, пришедший в гости к Лене и Вадиму; Славомир, снимающий эту сцену.

Эдик появляется также в клипе «Столяр Эдик».

Что: В начале клипа мы видим животных в коридоре, что не вполне характерно для коммуналок, по крайней мере, для многонаселенных коммуналок: соседи нередко опасаются за своих животных, поскольку предполагают, что соседи могут намеренно причинить им вред. Здесь животные в коридоре свидетельствуют о хороших отношениях между жильцами. Более того, мы мельком видим, что собака Вадима и Лены спокойно сидит на руках у соседа Эдика, которого она признает своим.

Лена упоминает «воронью слободку», коммуналку, описанную в сатирическом романе И.Ильфа и Е.Петрова «Золотой теленок», с ее шумными выяснениями отношений между соседями. Лена утверждает, что их квартиру не следует сопоставлять с обычной коммуналкой, где соседи враждуют между собой. Другая отсылка к тому же роману содержится в речи Лены в клипе Трагикомическая жизнь.

В своем рассказе об истории дома Вадим говорит об изменении границ между квартирами при одном из ремонтов дома; при таком делении нередко на месте одной большой квартиры возникали две или даже больше. Отсутствие в квартире ванной комнаты, о чем упоминает Вадим, было довольно распространенной ситуацией.

Воспользовавшись значительной высотой потолков, Вадим и Лена надстроили антресоли в своих комнатах, чем значительно увеличили полезное пространство. Их комнаты выгорожены тонкими перегородками из одной большой комнаты, но между гостиной, которая одновременно служит комнатой Лены, и комнатой Вадима вторгается комната соседа.

Where: A midsized communal apartment in a prestigious neighborhood in the center of St. Petersburg.

Who: Lena, who has lived her whole life in this apartment; Vadim, Lena's husband, who has lived in the apartment over 20 years; Eduard (or Edik), a neighbor; Ilya, an anthropologist visiting Lena and Vadim; Slawomir, who is doing the filming.

Edik also appears in the video clip "Edik the Cabinetmaker."

What: At the opening of the clip we see animals in the hallway, which is not really characteristic of communal apartments, at least large ones. People often fear for the safety of their pets, expecting that neighbors will intentionally harm them. The presence of pets in the hallway is a sign of good relations among the residents. We even catch a glimpse of Vadim and Lena's dog lying quietly in his arms, an indication that the dog accepts him as family.

Lena mentions "Rooks' Row." This is the name of a chaotic communal apartment in the satirical novel The Little Golden Calf (1931) by Ilya Ilf and Yevgeny Petrov, where neighbors cheer the disappearance of a heroic pilot because his room will become vacant, among other violations of common decency (the apartment eventually goes up in flames). Lena maintains that their apartment cannot be compared to the usual kommunalka, in which neighbors are out to get one another. Another reference to the same novel is made by Lena in the clip "We Laughed and Cried."

In his story about the history of the building, Vadim mentions that the boundary between the two apartments changed as a result of a renovation. It often happened during a renovation that one large apartment would be made into two or even more. The absence of a bathroom, mentioned by Vadim, was common.

Vadim and Lena made use of the high ceilings to build a loft in each of their two rooms, which greatly increased the usable space. Their rooms were created from what was once a single very large room when thin walls were put up. But between the living room (which also serves as Lena's room) and Vadim's room is a third room belonging to someone else.

Эдик: Нет, дружат они, дружат.

Лена: Илья, у нас четыре кота. Две кошки вот и два кота: серый и белый. Причем серый — он в два раза больше.

Илья: Еще в два раза бывает?

Лена: Да, и рыжий тоже.

Илья: Здравствуйте!

Эдик: Здравствуйте!

Славомир: Здравствуйте!

Вадим: Это такая вот огромная квартира.

Лена: Но тут не Воронья слободка

Илья: Нет, нет, нет, отнюдь, я вижу, что тут. Если в коридоре лежат вещи, которые ценные, это значит, что в квартире хорошие отношения между людьми.

Вадим: Да, конечно.

Илья: Это главный критерий.

Вадим: У нас собака живет в отдельной квартире.

Илья: Ага.

Вадим: Вся территория — это его территория.

Славомир: Как долго вы здесь живете?

Эдик: Я здесь уже с 79-го года. Ну, сколько, 27 уже. 26.

Славомир: Сколько людей здесь живет?

Эдик: Лена, сколько? У нас 8 человек, да, сейчас?

Лена: У нас — 9. Ой, нет, подожди, какое же девять, по-моему, сейчас, я сейчас посчитаю. Одиннадцать, по-моему. Трое, четверо, еще двое — восемь, Эдик, ты — 9. Нас 9 человек. С Афоней было 11.

Илья: А портрет у вас — это вот портрет... оригинальной собачки?

Лена: Нет, это я в Америке купила в 91 году. У меня был тогда пес Филя. И надо сказать, что вот это портрет, как бы Филин.

Илья: То есть похож на Филю больше?

Лена: Очень похож на Филю. Я тогда скучала, я три месяца там жила, скучала очень по собаке по своей, и купила себе такую футболочку.

Вадим: Этот дом был построен специально для учителей гимназии Анненшуле, то есть это был, конечно, очень обеспеченный, очень такой хороший дом. Не роскошный. Он не имеет никаких вот архитектурных излишеств, у него такой, я бы сказал, очень чиновничий внешний вид, то есть без украшений. Для Николаевской эпохи вот такие дома, это показатель, ну скажем, такого вот стандарта, который Николай I вводил вот в жизнь чиновничьей России. Мы живем — второй этаж, это огромная была квартира директора гимназии. В эту квартиру не входила до революции вот эта часть, это при перераспределении дома от флигеля отрезали кусок, чтобы сделать специально ванную и туалет. Поэтому здесь вот несколько ступенек, другой этаж. Приходится поэтому подниматься. Это была действительно ванная комната и до революции, только она принадлежала другой квартире, вход был где-то здесь вот. Это перестроено специально для того, чтобы... в этой квартире. Очень многие коммунальные квартиры до революции, вернее, квартиры до революции при разделе лишались вот как раз ванных комнат, поэтому во многих коммуналках ванны потом устанавливались в кухне, еще где-то так вот.

[Лена говорит с кем-то по телефону, поздравляет с днем ангела.]

Илья: Я завидую людям, которые своими руками могут сделать такое. Потому что... ну есть мужчины рукодельные, которые могут починить, что-то своими руками сделать, и они особенно ценятся, правда, многие из них выпивают. А есть мужчины, которые не очень приспособлены к быту, в том числе — и к коммунальному, и вот для них вот совершить такое — это было бы невозможным подвигом. Вот у Вадима Юрьевича получилось. И я ему завидую.

Вадим: Если хотите, то кабинет я могу показать.

Илья: Да, мы пройдем сейчас обязательно, ладно.

Вадим: Но это такая творческая берлога, поэтому тут беспорядок еще тот.

Илья: Это знакомо.

Вадим: Да.

Илья: Ой, здорово! У вас атмосфера хорошая. Вот так сделать своими руками...

Вадим: Ну это вот — то немногое, что я здесь действительно сделал, но вообще, как бы для себя так пространство организовал, чтобы удобно было работать. Она такая эгоистическая комната, вот видите, даже не развернуться двум.

Илья: Нет, ну одному-то развернуться и хорошо, и свет очень хороший из окна. Здорово.

Вадим: Вот.

Илья: А раньше здесь вот это вот?

Вадим: А вообще, вообще, вообще, если говорить, то наша комната и эта комната — это одно целое.

Илья: А-а-а, да, я вижу-вижу, вон на потолке.

Вадим: Это просто… Да. Совершенно верно. Вот по потолку можно понять. Это был большой зал в 4 окна. Вот. И его разделили как раз на три комнаты, при помощи вот этих фальшивых вот стен.

Илья: Представляете, если бы все было ваше, можно было бы снести перегородки...

Вадим: Можно было бы, да.

Edik: No, they're friends, they're friends.

Lena: Ilya, we have four cats. Two females and two males, a gray one and a white one. But the gray one, he's twice as big.

Ilya: A cat can get that big?

Lena: The orange one is that size also.

Ilya: Hello!

Edik: Hello!

Slawomir: Hello!

Vadim: This is a huge apartment.

Lena: But it's not out of Ilf and Petrov

Ilya: No, of course not, there's nothing to make fun of here. If you have valuable things in the hallway, that means that people get along with each other.

Vadim: Yes, of course.

Ilya: That's the most important criterion.

Vadim: Our dog has his own apartment.

Ilya: Oh.

Vadim: This whole apartment is his territory.

Slawomir: How long have you been living here?

Edik: Since 1979. How much does that make. Twenty-seven years already. Twenty-six.

Slawomir: How many people live here?

Edik: How many, Lena? There are eight of us now, right?

Lena: There are nine. Oh, no, wait, how can there be nine, let's see, let me count. Eleven, I think. A group of three, a group of four, another two, that's eight. Edik, you're nine. There are nine of us. When Afonya was here there were eleven.

Ilya: And your tee shirt, is that your original dog?

Lena: No, I bought this in America in 1991. I had a dog then called Filya. And I have to say, this looks like him.

Ilya: That is, it's more like Filya?

Lena: It looks just like him. I missed him, I was there three months, I really missed my dog, and so I bought myself this tee shirt.

Vadim: This building was built for the teachers of the Annenschule Gymnasium, so it was a very well-supported building, a good building. Not opulent. It doesn't have any special architectural flourishes, it has, I would say, a kind of bureaucratic exterior, that is, without decoration. Buildings like this were characteristic of the time of Nicholas I, they represent the kind of bureaucratic standard that he brought to Russia. We're on the second floor; it was a huge apartment for the school director. Before the revolution this section wasn't part of the apartment. When they reconfigured the building they took a part of the wing to make a bathroom and lavatory. That's why there are some steps; it's a different floor. That's why we have to climb the steps here. This was a bathroom before the revolution too, only it belonged to a different apartment. The entrance was here. It was rebuilt so as to... put it in this apartment. A lot of communal apartments before the revolution, that is, when they were splitting up apartments after the revolution some of them lost their bathrooms, and so a lot of kommunalkas had bathtubs in the kitchen or somewhere else, that's how it was. [Lena talks to someone on the telephone, wishes that person a happy name day.]

Ilya: I envy people who can do things like this with their hands. Because... well, there are men who are good with their hands, who can fix things, people respect them, although it's true, a lot of them drink. There are men who aren't good at everyday life, including the communal kind. And for them to pull off something like this would be an impossible feat. But Vadim Yurievich pulled it off. And I envy him.

Vadim: If you want, I can show you my study.

Ilya: Yes, let's go there now, absolutely.

Vadim: But it's a mess, it's a creative retreat.

Ilya: I know what that's like.

Vadim: Yes.

Ilya: Oh, this is great! This has a good feel to it. To do this with your own hands...

Vadim: Well this little bit is what I really did here, but more generally I managed to organize space here so it would be comfortable to work. It's an egotistical room, you see, there's no room for two people in it.

Ilya: Well, there's plenty of room for one, and the light from the window is very good. It's great.

Vadim: So.

Ilya: And this was here before?

Vadim: Well, actually, actually, the thing is, our room and this room were one unit.

Ilya: Oh, yes, I see, there on the ceiling.

Vadim: It's simply... Yes. Exactly. You can look at the ceiling and see it. This was a big room with four windows. So. And it was split up into three rooms, with these false walls over here.

Ilya: Imagine if all this were yours, you could take down the partitions...

Vadim: Yes indeed.

Где: Большая коммунальная квартира в престижном районе Санкт-Петербурга. Когда-то здесь жили 55 человек, сейчас живут 23.

Кто: Екатерина Сергеевна, одна из старожилов квартиры, которую можно видеть в экскурсиях «Где папа раньше жил» и «Где я раньше жил», а также в клипе «Перепелиная ферма». Мы видим Е.С. в красном берете в клипах «Коридор и кухня» и «Веранда» (видеоэкскурсия 1). Лена Утехина, берущая у нее интервью.

Что: Е.С. попала в эту квартиру с двумя детьми в результате обмена после развода с мужем. См. подробнее об обмене в очерке о том, кому принадлежало и как распределялось городское жилье в Советском Союзе.

Шум от общеквартирных собраний, посвященных подсчету платежей, связан с тем, что счетчик — один на всех. Пока не установили счетчики электричества для каждой семьи, соседи с трудом приходили к согласию в свете своих специфических представлений о справедливости. См. также очерк о подсчете платы за электричество.

Построивший этот дом архитектор Степан Самойлович Кричинский (1874-1923) действительно жил в этой квартире последние два года своей жизни.

Where: A large communal apartment in a prestigious district of St. Petersburg. Fifty-five people once lived here; now there are 23.

Who: Ekaterina Sergeevna, one of the apartment's oldest residents, who can be seen in the Tours "Where Daddy Used to Live" and "Where I Used to Live," as well as in the clip "Quail Farm." We see her in a red beret in the clips "Hallway & Kitchen" and "The Roof Garden" (Tour 1). Lena Utekhina does the interviewing.

What: E.S. ended up in this apartment with her two children as a result of an apartment exchange she undertook after her divorce. Apartment exchanges are discussed in the essay about ownership and the distribution of city housing in the Soviet Union.

Apartment meetings devoted to calculating the electric bill devolved into a ruckus because there was only one meter for the apartment. Until each family got an individual electric meter, it was hard for tenants to agree on how to divide the bill in accordance with their particular notions of justice. See also the essay about paying for electricity.

The building's architect, Stepan Samoilovich Krichinsky (1874-1923) did indeed live in the apartment the last two years of his life.

Е.С.: Ну что сказать, очень интересные люди в этой квартире жили, вот, напротив, жила уникальная совершенно женщина, она работала библиотекарем в психиатрической, правда, больнице, но очень была эрудированным человеком, интеллигентным, массу книг хранила в своем... в своей маленькой комнатке, и очень была оригинальна. Она никогда не выходила на кухню, только воду брала, не пользовалась ни газом, ни ванной, у нее все было электрифицировано — электрический чайник, кастрюльки, и, в общем, она пользовалась только электричеством. И ходила в туалет. Ванной не пользовалась никогда. Ей было много уже лет, 83 года, когда она умерла.

Е.С.: Ну, рядом в комнате там, Марья Иванна жила с сыном, а так...

Лена: Там какая-то страшная история...

Е.С.: Да. Там был очень неблагополучный сын, который неоднократно сидел, и закончилось тем, что он в пьяном виде заснул, и загорелся диван, на котором он спал. Диван выбрасывали в окно, потому что погасить его не было возможности. После этого его посадили, а поскольку мама умерла у него до — до этого, уже в комнате никого не оставалось прописанным, и он остался как-то без жилья. После тюрьмы он вернулся к своей прежней жене, там и живет теперь.

Лена: А когда вы въехали, что вам рассказывали про прошлое этой квартиры?

Е.С.: Про прошлое... Ну что хотели эту квартиру архитектору Кричинскому, который проектировал это здание, да, вроде бы? Здесь кабинет должен был быть, рядом комната — библиотека. Там, где Наташа сейчас живет, там гостиная большая, а в вашей комнате — это малая была гостиная. Рядом кофейная комната, на кухне была еще комната, и там жила как бы кухарка. Ну, потом ей дали нормальное жилье, и перегородку сняли, и как бы кухня стала большая. Тут было, представляете, 55 человек, и всего 15 метров кухня была. Шуму было — страшно, особенно когда приходил счет, и надо было рассчитывать электроэнергию и газ — это было что-то. Слышно было на первом этаже. Ну а потом постепенно все обзавелись своими счетчиками, народу становилось все меньше и меньше, так все стало тихо, спокойно.

Лена: А вы в каком поколении в Петербурге живете?

Е.С.: Я всю жизнь, я всю жизнь. Я и родилась...

Лена: И мама тоже?

Е.С.: И мама... Мама моя, правда, из Одессы, она приехала очень давно — в возрасте 25 лет, и 60 лет прожила в Петербурге, а папа у меня коренной ленинградец, петербурженец. Семья у нас старинного рода, Рюминых. А моя мама была почетным полярником, и папа. Я родилась в доме полярников на Восстания. Дом 53. У нас все семьи были как одна большая семья. Мы очень дружили, и дети ходили друг к другу на день рождения, потому что родители все работали в одной организации, все ездили в экспедиции, очень интересная была жизнь.

Лена: А почему вы сюда поменялись?

Е.С.: А мы поменялись, я с мужем разошлась, осталась с двумя детками, и мама свою комнату и мою комнату соединила, и мы вот въехали сюда.

Лена: И сколько лет в общей сложности вы в коммунальных квартирах?

Е.С.: Всю жизнь. Всю жизнь. Я родилась в коммунальной квартире, там, правда, у нас были трехкомнатные квартиры, потом жила на Петра Лаврова, там было 9 съемщиков, а здесь 11. Вот так, всю жизнь.

Лена: По нарастающей.

Е.С.: Да, да, всю жизнь.

Лена: Ясно. А как лучше жить — в новом районе в отдельной маленькой квартире, или все-таки...

Е.С.: Не-е-т, здесь мне очень нравится.

Лена: А, поскольку моего вопроса не будет, вы можете целой фразой — вот, лучше жить в коммунальной в центре, чем в отдельной в новом районе?

Е.С.: Лучше жить в коммунальной квартире большой в таком — в старом районе, настоящем петербургском районе, чем в новостройках.

Лена: А почему?

Е.С.: Разобщенность какая-то, более скучная жизнь — не знаю, мне кажется, люди там совершенно другие — каждый сам по себе. А здесь мы как одна большая семья. У кого-то горе — поделились. Радость — тоже поделились. Настроение плохое сегодня у одного соседа, завтра у другого. Мы как-то нейтрализуем друг друга, и очень хорошо получается.

Лена: Ясно.

Е.С.: Мне нравится. Я люблю эту квартиру. Люблю. Небольшие неудобства в плане ванной, ну мы со всем миримся. В общем-то, мне нравится. Конечно, отдельная квартира — это хорошо, но если выбирать из двух зол, то это лучше.

Лена: Понятно, спасибо.

Å.S.: What can I say, there were some very interesting people living in this apartment. Right across from me was an utterly unique woman, she was a librarian in a psychiatric hospital, but she was very erudite, educated, she had an enormous number of books in... in her little room, and was very eccentric. She never went into the kitchen, except to get water. She didn't use any gas and she didn't use the bathroom. Everything she had was electric. She had an electric teapot, and electric pots, in general everything she used was electric. She did use the toilet. But not the bathroom, ever. She was very old, 83, when she died.

Å.S.: Well, in the next room over there was Marya Ivanna with her son, but...

Lena: There was some horrible story connected with...

Å.S.: Yes. This son turned out really badly, he was in prison a number of times, and in the end he fell asleep, drunk, on the couch and the couch went up in flames. They threw it out the window, because there was no way to put the fire out. After that he went to prison, and since his mother had died before, before this, the room didn't have anyone registered in it, and so he was left without a place to live. When he got out, he went to live with his ex-wife, and that's where he is now.

Lena: And when you moved in, what did they tell you about the history of the apartment?

Å.S.: About the history... Well, that they wanted to give this apartment to the architect Krichinsky, who drew the plans for the building. I think that's the story. Here is where his study was supposed to go, and the room next to it should have been the library. Where Natasha is now was the large parlor and your room was the smaller one. Next to that was a room for serving coffee, and there was a room off the kitchen for the cook. Later they gave her a regular room and they took down the partition and the kitchen kind of expanded. Can you imagine, there were 55 people here, and the kitchen was only 15 square meters. There was an incredible ruckus, especially when the electric and gas bill came, and it had to be divided up—that was something to see. Well, eventually everybody got their own electric meters, and there were fewer and fewer people, so things quieted down.

Lena: How many generations of your family have lived in Petersburg?

Å.S.: I've lived here all my life, all my life. I even was born...

Lena: And your mother also?

Å.S.: And my mother... Actually, my mother was from Odessa, but she came here a long time ago, when she was around 25, and she lived in Petersburg for 60 years. My father was a real Leningrader, a Petersburger. We come from an old noble family, the Ryumins. My mother was a Polar Explorer, and my father also. I was born in the Far North House, 53 Vosstania Street. All the families there were like one big family. We were good friends, and children went to each other's birthday parties, because all the parents worked for the same organization, they all went on Far North expeditions, it was a very interesting life.

Lena: Why did you move here?

Å.S.: We did a room exchange. I got divorced, I was left with two children, and my mother and I put our two rooms together and moved here.

Lena: How many years would you say you have spent in kommunalkas?

Å.S.: All my life. All my life. I was born in a kommunalka. Of course there we had a three-family apartment, and then I lived on Petr Lavrov Street, there were nine tenants, and here there are 11. So, my whole life.

Lena: And every time a bigger one.

Å.S.: Yes, yes, my whole life.

Lena: I see. And where is it better to live, in a new district in your own little apartment or despite everything...

Å.S.: Yes, I like living here very much.

Lena: Since the film won't have my question, you should answer in a full sentence. Is it better to live in a kommunalka in the center of the city than in a private apartment in a new district?

Å.S.: It's better to live in a communal apartment, a large one, in this kind of, in a historic district, a historic Petersburg district, than in a housing complex.

Lena: Why?

Å.S.: There's some kind of disconnection, life is more boring. I don't know, it seems to me that people there are completely different. Everybody is on their own. And here we're like one big family. If someone is in trouble, it gets shared. Or a joy, you share that too. Today one person will be in a bad mood, and tomorrow it will be a different person. We somehow neutralize each other, and it works out very well.

Lena: I see.

Å.S.: I like it. I love this apartment. I do. The bathroom has its problems, but we put up with everything. Of course, your own apartment is a good thing, but if I had to choose the lesser of two evils, then this is better.

Lena: I understand. Thank you.

Где: Большая квартира в престижном районе Петербурга, которую мы видим также в видеоэкскурсиях 1 и 2.

Кто: Жители коммунальной квартиры, в числе которых Наташа, которую мы видим в клипе Кухня, и ее свекровь Екатерина Сергеевна, которая появляется в нескольких клипах видеоэкскурсии «Где я раньше жил», и в своем видеоинтервью рассказывает о том, как и где она жила раньше.

Что: Капусту Наташа нарезает для засолки. Банку этого распространенного в России продукта домашнего консервирования мы видим в кухне другой квартиры между окнами.

Мужчина прокладывает провод из своей комнаты, чтобы подключить к общеквартирному телефону, стоящему в прихожей, параллельный телефон. Это делается без разрешения (за установку и эксплуатацию параллельного телефона положено платить); с этим связаны шутливые реплики мужчины про «вещественное доказательство» и «потом посадят». Одновременно это и фольклорный каламбур: «снимают» может значить не только съемки фото или видео, но и увольнение с должности за преступление, после чего можно опасаться ареста.

Телефоны в комнатах, параллельные общему аппарату, стоящему в прихожей, являются потенциальным источником конфликтов между соседями. Пока телефон один, всегда сразу понятно, свободен он или занят. Когда же имеются параллельные телефоны, при положенной трубке общего телефона кто-то из соседей может говорить из своей комнаты. В этом случае желающий поговорить поднимает трубку и слышит там чужой разговор. Говорящий тоже слышит, что кто-то поднимает трубку, и если это повторное или продолжительное подключение к его разговору его беспокоит, он так и скажет: «Положите трубку!»

В советские времена через школьное обучение и систему государственного внешкольного воспитания детей (разнообразные кружки при Домах пионеров и Домах культуры) культивировались навыки ручного труда и самодеятельного технического творчества. Широкое распространение технических умений позволяло людям проще обходиться своими силами в условиях хронического дефицита товаров и услуг. Недостающее техническое устройство можно было сделать или отремонтировать самому. Именно поэтому, в частности, старые вещи не выбрасывали сразу: они могли пригодиться, чтобы что-нибудь из них смастерить, их хранили в пустой комнате (содержимое той же комнаты шестью годами раньше можно видеть в этом клипе).

Одна из комнат, которую занимает семья мужчины, протягивающего провод к параллельному телефону, как раз и выполняет роль такой мастерской. Здесь же помещена и импровизированная перепелиная ферма. Как можно видеть, деревянный ящик, из которого сделана клетка для птиц, раньше был корпусом какого-то устройства (возможно, радиолы). Перепелиная мини-ферма в квартире — явление не вполне обычное и не вполне законное. Содержание домашних животных по согласованию с соседями не запрещено, но животноводческое производство нарушает все мыслимые санитарные установления, отсюда и реплика «показывай так, как будто это не наша комната».

В ранние постперестроечные годы, когда было довольно голодно, люди прибегали к таким экстравагантным выходам как к средству выживания, а дачный участок многим служил для выращивания овощей. Во времена, когда снят этот видеоматериал, о голоде давно забыли, но перепелиные яйца еще не продавались повсеместно в магазинах, как дело обстоит сейчас (в 2007 году). Однако старшее поколение семьи, которой принадлежали перепела, трепетно относилось к своей даче, высаживало рассаду на окнах и всячески использовало городскую квартиру для обеспечения своего хобби: дачного сельскохозяйственного производства.

Соседи жаловались на запах, однако никто не предпринимал решительных мер, потому что издержки войны с соседями оказались бы в долговременной перспективе куда больше, чем неудобства от запаха птичьей фермы, доносившегося из соседской комнаты. Владельцы перепелов иногда угощали соседей. Через некоторое время после съемки перепела были перемещены хозяевами на новое место жительства: коммунальную кухню. Тут они оказались жертвой сквозняка из открытого окна: кто-то по незнанию или (нельзя этого исключать) намеренно открыл окно, чтобы проветрить кухню, и перепела замерзли. Больше их не заводили.

В диалоге с Леной, снимающей этот сюжет, соседка, которая моет посуду, сетует, что «все равно здесь не записывают». Она имеет в виду, что хотя снятое и покажут по телевизору, жалобы соседей на отсутствие ремонта и плачевное состояния их жилья так и останутся без ответа, даже если и прозвучат в эфире.

Where: A large apartment in a prestigious neighborhood of St. Petersburg, which we also see in Tours 1 and 2.

Who: The tenants of a communal apartment, among them Natasha, whom we see in the clip "Kitchen," and her mother-in-law Ekaterina Sergeevna, who appears in some clips from Tour 2 and in her own video interview, where she tells about how and where she used to live.

What: Natasha is chopping cabbage preparatory to salting (preserving) it. We see a jar of this characteristic homemade preserve in "Onions on a windowsill."

The man is threading a telephone wire from his room to connect an extension to the apartment phone in the entryway. He is doing this without permission (he should be paying for the extension). This is the main reason for the jokes about "material proof" and "then they'll arrest me." Another reason hinges on a pun, as the phrase "tebya snimayut" can mean both "you're being filmed" and "you're being fired" for a crime, which may result in your arrest.

Extension telephones that complement the main line in the entryway are a potential cause of conflict among residents. When an apartment has only one phone, it is immediately clear whether or not it is in use. When there are multiple extensions in different rooms, someone who wants to use the phone can't tell if it's free, so he picks up his extension and possibly hears somebody else's conversation. The person using the phone also hears that someone has gotten on the line, and if this happens more than once or if the listening lasts too long, he'll say "Hang up."

In the Soviet period, both schools and state-sponsored after school activities (various clubs located at Pioneer Houses and Culture Houses) promoted mechanical and technical skills. Widespread technical abilities made it possible for people to compensate for chronically missing goods and services. People could fix or put together something technical on their own. In part for that reason, old things were never thrown out immediately: something could always be done with them. Old things were stored in the empty room (the contents of that room six years earlier can be seen in this clip).

One of the rooms, used by the family of the man putting in the extension, serves as workshop for making and repairing things. The room also holds an improvised quail farm. As you can see, the wooden box that serves as a coop for the birds used to be a box for something electronic (possibly an old-fashioned radio). Keeping a mini quail farm in an apartment is not altogether ordinary and not altogether legal. Keeping pets is not forbidden, provided the neighbors agree, but keeping farm animals breaks all imaginable sanitary regulations. This is the reasoning behind the line "You can pretend it's not our room."

In the early post-perestroika years, when food was scarce, people resorted to some unusual ways of providing for themselves. Many people grew vegetables on their dachas. At the time this video was filmed that was all forgotten, but quail eggs were not sold everywhere as they are now (in 2007). The older generation of the family who owned the quails were particularly involved with their dacha. They started seedlings on windowsills and used the city apartment every way they could to foster their obsession with dacha agriculture.

While neighbors complained about odors, nobody took decisive action because holding a protracted apartment war was worse in the long term than the odors of the bird farm wafting over from the next room. The quail owners sometimes treated their neighbors to eggs. Shortly after the filming, the quails were moved by their owners to a new location: the communal kitchen. Here they succumbed to a draft from an open window: somebody either out of ignorance or (this can't be excluded) intention left the window open in order to get some fresh air into the kitchen, and the quails froze. The owners did not get new ones.

Talking to Lena, who is filming, the neighbor washing the dishes laments that "they're not recording anything here." She means that although the film will be shown on television, the neighbors' complaints about the disrepair and deplorable condition of their apartment would go unanswered even if they were heard over the air.

— Старая уже?

— Старая, конечно.

— Вещественное доказательство что ли, да?

— Никак мужа моего снимаете?

— Да.

— Интересно. Толя, ты что это?

— Что?

— Тебя ж снимают.

— Ну, потом посадят.

— Надо же.

— Видите, у меня даже не режется ничего из-за вас.

— А они не захотят.

— Почему не захотят?

— Меня фотографируют.

— Помните, снимали-то тогда.

— Да-да, я помню. Это я знаю, для чего ты говоришь. Чтоб я рассказала. Так я тебе расскажу — а ты напишешь. Все равно ж тут не записывают.

— Такая большая коммуналка, а ничего не происходит.

— А дайте перепелов ваших снять.

— Мам, ну не надо.

— Тогда сама показывай, как будто это не наша комната.

— Маленькие очень, да.

— Is it old already?

— Of course.

— Material proof, wouldn't you say?

— You're not filming my husband are you?

— Yes.

— Interesting. Tolya, what are you doing?

— What?

— You're being filmed.

— Yes, and then they'll arrest me.

— How do you like that?

— Look, it's not cutting because of you.

— They won't want to.

— Why won't they want to?

— I'm being filmed.

— Remember how we were filmed that time?

— Yeah, I remember. I know why you're saying that. You want me to tell the story. So I'll tell you, and you write it down. They're not recording anything here.

— Such a big kommunalka, and nothing happens in it.

— Let's film your quails.

— Mom, no!

— Then you show them yourself. You can pretend it's not our room.

— They're very little, yes.

Где: Большая квартира в престижном районе Петербурга, которую мы видим в клипах видеоэкскурсий 1 и 2.

Что: Кладовка общего пользования, историю и содержимое которой можно увидеть в клипе Пустая комната, снятом шестью годами позже.

Это помещение использовалось также для комфортного курения: мы видим кресло и банку-пепельницу, полную окурков.

Where: A large apartment in a prestigious neighborhood of St. Petersburg, also seen in the clips of Tours 1 and 2.

What: The common storage room, whose history and contents can be seen in the clip "The Empty Room," which was filmed six years later.

This room is also a good place to smoke; we see an armchair and a jar used as an ashtray, full of cigarette butts.

Где: Кухня большой коммунальной квартиры в одном из центральных районов Санкт-Петербурга. Комната Елизаветы Викентьевны.

Кто: Елизавета Викентьевна, с перерывами жившая в этой квартире с 1924 года до своей смерти в 1999; Илья, внук Е.В., снимающий эту сцену. Арсений, которого упоминает Е.В., ее правнук (сын Ильи), в момент съемок моется в ванной.

Что: Е.В. приносит грязную посуду из своей комнаты на кухню и моет ее в раковине под водогреем. Чистую посуду она потом унесет обратно в комнату.

Е.В. моет полиэтиленовые пакеты. Это было необходимостью, когда такие пакеты были редкостью; для разных бытовых нужд самая разная упаковка использовалась многократно, в том числе и пакеты, которые мыли вместе с посудой и вывешивали сушиться. Особенно это касалось больших пластиковых пакетов. В финале клипа «Новый душ» (видеоэкскурсия 3) мы видим пакеты, вывешенные на просушку в кладовке.

Посуду моют в большой миске или тазике, который ставится в раковину (не прямо в раковину, а на специальную решетку, чтобы не закрывать сток воды). Стараются не прикасаться посудой к стенкам раковины, которая не считается достаточно чистой.

На кране можно разглядеть тряпку. Кран сломан и не закрывается. Но если замотать его тряпкой, он течет не очень сильно. Иногда тряпку на неисправные краны наматывают таким образом, что текущая из крана струя попадает в раковину по тряпке, бесшумно, и никого не беспокоит шум воды.

Е.В. спрашивает Илью: «А что там с Арсением?» Она имеет в виду, что ее внук моется в ванной в то время, пока она моет посуду. Обычно детская ванночка или пластиковое корыто (см. клип «Ванная», тур 2 «Где я раньше жил») ставится внутрь ванны под кран, набирается вода и туда садится ребенок. Чаще всего он там сидит, а на него сверху льется теплая вода из крана.

Как объясняется в клипе «Ванная» (видеоэкскурсия 2), один водогрей поставляет горячую воду и в ванную, и в кухонную раковину. Поэтому бабушка старается не все время держать кран горячей воды открытым, а закрывает его прежде, чем вымыта вся посуда. Но Арсений не включает воду в ванной: иначе бы водогрей работал, а мы этого не видим. Из этого бабушка делает вывод, что Арсений там уже давно сидит в остывшей воде («Он там остынет, смотри...»).

Where: The kitchen of a large communal apartment in one of the central districts of St. Petersburg. The room of Elizaveta Vikentevna.

Who: Elizaveta Vikentevna, who lived in this apartment, with breaks, from 1924 until her death in 1999; Ilya, her grandson, who is doing the filming. Arseny, who E.V. refers to, is her great grandson (Ilya's son); during this filming, he is taking a bath.

What: E.V. brings dirty dishes from her room into the kitchen and washes them in the sink under the water heater. She brings the clean dishes back into the room.

E.V. is washing plastic bags. This was necessary at a time when bags like that were hard to get. Various types of packaging were reused many times for a variety of household functions. Plastic bags were washed along with dishes and hung out to dry. It was usually large bags that were treated this way. At the end of "A New Shower," Tour 3, we see plastic bags hung out to dry in the storage room. Dishes are washed in a big bowl or basin that is put into the sink (not directly in the sink, but on top of a special rack that doesn't stop the water from draining). People try not to let dishes touch the sink, which is not considered sufficiently clean.

You can see a rag wrapped around the faucet. The faucet is broken and can't be closed all the way. But if a rag is wrapped around it, the flow of water isn't that strong. Sometimes when a faucet can't be repaired, a rag is wrapped around it in such a way that the water flows along the rag into the sink, and nobody hears the drip.

E.V. asks Ilya, "What's Arseny doing?" She means that her great grandson is taking a bath at the same time that she's washing dishes. Usually a child's bathtub or plastic tub (see the clip"Washroom," Tour 2 "Where I Used to Live") is put inside the bathtub and the child sits in it. Warm water flows out of the faucet from above where the child is seated.

As we explain in the clip "Washroom," Tour 2, a single water heater serves both the bathroom and the kitchen. For this reason, Grandma tries not to keep the hot water running continuously, and turns it off before she finishes washing all the dishes. But Arseny has not turned on the hot water in the bathtub: if he had done that, the water heater would be on, and it is not. Arseny is sitting in water that has grown cold. ("He'll get cold, go see").

Илья: Нет, с утра нет. А во второй половине дня — да.

Бабушка: Мне надо... мыло купить, соли купить...

Илья: Да.

Бабушка: Мне тоже надо купить. Я уже, может быть, завтра пойду в магазин, куплю соли. Надо и... Могу и тебе купить.

Илья: Ну, соли-то купи, спасибо.

Бабушка: А?

Илья: Соли-то купи.

Бабушка: Хлеба мне надо купить тоже.

Бабушка: Это я забираю все это. А что там с Арсением?

Илья: Он моется.

Бабушка: Так он долго очень моется. Он остынет, смотри.

Бабушка: Ох, мне очень трудно руки поднимать. Поднимаю — у меня голова кружится.

Ilya: Not in the morning. I'll be here in the afternoon.

Grandma: I have to... buy soap and salt.

Ilya: Okay.

Grandma: I also have to buy... Maybe I'll even go to the store tomorrow and buy some salt. I also have to... I can get you some too.

Ilya: Well, if you can get me some salt, thank you.

Grandma: What?

Ilya: Buy some salt.

Grandma: I need bread too.

Grandma: So I'm taking all this to the kitchen to wash it. What's Arseny doing?

Ilya: He's taking a bath.

Grandma: He's taking a long time. Watch out or he'll get cold.

Grandma: It's so hard for me to raise my arms. I raise them and my head starts spinning.

Где: Квартира средних размеров в престижном районе в центре Петербурга.

Кто: Лена, всю жизнь живущая в этой квартире; Вадим, муж Лены, живущий в этой квартире уже более 20 лет; Илья, антрополог, пришедший в гости к Лене и Вадиму; Славомир, снимающий эту сцену.

Что: За годы, прошедшие с Лениного детства, население квартиры уменьшилось почти втрое.

То, что коридор не был загроможден хламом, было проявлением заботы самих жильцов о том, как выглядит и насколько удобен коридор. Воспоминания о регулярной натирке покрытых мастикой паркетных полов типичны для рассказов о былом порядке и чистоте (см., например, этот рассказ о предвоенном прошлом).

Половички, лежавшие у кухонных столов каждой семьи, действительно, деталь необычная и показательная: в большинстве многонаселенных доперестроечных коммуналок никак не проявлялось стремление комфортно обустроить свой уголок публичного пространства.

Водогреи, по общему мнению, лучше, чем централизованное снабжение горячей водой, потому что газ есть всегда, а горячую воду могут отключить. Летом горячую воду обычно отключают на несколько недель для проведения ремонтных работ.

Дрова во дворе были естественным местом детских игр – в частности, в войну.

Where: A midsized apartment in a prestigious neighborhood in the center of St. Petersburg.

Who: Lena, who has lived in this apartment her whole life; Vadim, Lena's husband, who has lived in the apartment over 20 years; Ilya, an anthropologist, visiting Lena and Vadim; Slawomir, who is doing the filming.

What: In Lena's childhood, the apartment had almost three times as many residents as it has now.

The fact that the hallway was clear of junk is a sign that the tenants concerned themselves with how the hallway looked and how usable it was. Recollections of polishing parquet floors on a regular schedule are characteristic of narratives about past order and cleanliness (see, for example, the story about the prewar period).

The placement of little rugs at each family's table was in fact unusual and says something about this apartment. In most large pre-perestroika communal apartments people did not exert much effort to make their areas of public space particularly attractive or comfortable.

It is generally held that water heaters are better than hot water on tap, as gas is always available while the hot water can be turned off. In the summer, hot water is usually turned off for a few weeks in order to do repairs.

Stacks of wood in the courtyards provided natural places for kids to hide and play, especially when they were playing war.

Лена: Здесь было, значит, 25 человек, но при этом коридор был совершенно свободен.

Вадим: Пустой, нельзя ставить ничего было.

Лена: Нельзя было ничего ставить в коридоре.

Илья: А были нормы, что нельзя?

Лена: Нет, это соседи...

Илья: Или просто они сами устанавливали?

Лена: Соседи устанавливали.

Лена: Вот, но при этом квартира была чистейшая, каждые три года обязательно собирались деньги, несмотря на то, что люди гораздо хуже жили, и делался ремонт обязательно — весь, косметический, так. На кухне у каждого стола лежали половички, такие вот — у каждого стола, у каждой семьи свой половичок был. Вот эта часть коридора, вот эта — маленькая, там паркетный пол, между прочим, был. И его обязательно натирали мастикой, потом мы вот одевали эти щетки, у кого был полотер, конечно, это был верх, шик.

Илья: А не было общеквартирной? Вот у нас была такая штука на палке, тяжелая-тяжелая, я, когда маленький был, не мог ее таскать. И она была вот такая, с кругляшком таким, вот так вот натирали.

Лена: Соседи, конечно, жили и дружно, и очень ругались иногда, вплоть там... я не знаю, у мамы были даже нервные срывы по этому поводу, но когда были праздники, это было заведено, все пекли пироги. Пекли пироги, пекли какие-то торты, тэ-тэ-тэ-тэ, и все друг друга угощали.

Илья: Это уже газовые плиты стояли или..?

Лена: Да, газовые, газовые. Я свое детство помню только уже с газовыми плитами, да. Они были поменьше, на три конфорки, но были газовые плиты. Вот. И пекли пироги, по очереди пекли. Например... ванну тоже у нас. Вот наш день, я помню, был четверг.

Илья: И это было постоянный день, то есть…?

Лена: Постоянно в четверг нам принадлежала ванна. То есть с утра мама могла там стирать и так далее. А вечером как бы мы все мылись. А умывались, вот лицо и руки по утрам, умывались на кухне. И у нас были водогреи, у нас не было горячей воды, но это было очень хорошо.

Илья: Ну, это хорошо, да.

Лена: Два водогрея, и еще я помню, в ванной помимо водогрея стояла дровяная колонка. Ее уже не топили, но была когда-то, значит, вот как память, дровяная колонка. Ну, такая, вот знаете, высокая такая.

Илья: Да-да-да, я видел. А долго простояла?

Вадим: А во дворе и в подвале хранили дрова.

Вадим: Она довольно долго простояла.

Лена: Да, дрова обычные, ну вот эти вот, и мы, мы играли в войну, мы играли в войну. Среди этих вот во дворе, когда стояли эти вот.

Lena: So there were 25 people here, but still the hallway was completely uncluttered.

Vadim: It was empty. You weren't allowed to put anything in it.

Lena: You weren't allowed to put anything in the hallway.

Ilya: Was there some kind of rule?

Lena: No, it was the other tenants who...

Ilya: Or did they decide this on their own?

Lena: The neighbors decided.

Lena: But you know, at the same time the apartment was incredibly clean. Every three years without fail money was collected to fix things up, and this is despite the fact that people were much poorer. In the kitchen, every table had a little rug, like this. Every table, every family, had their own little rug. This part of the hallway, this little part, it had parquet, incidentally. And it had to be polished, and then we would put on foot brushes. Some tenants had floor polishers, they were fancy people.

Ilya: There wasn't one floor polisher for the whole apartment? We had this thing on a stick, it was terribly heavy. When I was small, I couldn't use it. It was like this, with a ball joint, and that's how we polished.

Lena: Sometimes the neighbors lived in harmony and sometimes they really screamed at each other, to the point that... I don't know, my mother would have a nervous breakdown because of it, but when there were holidays, everybody baked pies, that was the tradition. They baked pies, they baked cakes of various kinds, etcetera, etcetera, and everybody treated each other to samples.

Ilya: Did you already have gas stoves then or...?

Lena: Yes, gas ones. From my childhood I can only remember gas stoves. They were smaller, with only three burners, but they were gas. That's the story. And we baked pies. We took turns. And... with the bathtub too. Our day, I remember, was Thursday.

Ilya: This was always your day,..?

Lena: Thursday was our day for the bathtub. That is, beginning in the morning my mother could wash clothes in it and so forth. And in the evening we all took baths. In the mornings, we washed our hands and faces in the kitchen. We had water heaters. The building didn't have hot water, but they worked well.

Ilya: Yes, that was good.

Lena: Two water heaters, and I also remember, in the bathroom in addition to the water heater we had a wood stove. It wasn't used anymore, but once, obviously, there was a wood stove. You know, a tall one.

Ilya: Yes, I've seen ones like that. Was it there for a long time?

Vadim: Wood was kept in the courtyard and in the basement.

Vadim: It was there for a rather long time..

Lena: Yes, the usual firewood, and we, we played war, we played war. In the woodpiles in the courtyard, when they used to be there.

Где: Квартира средних размеров в престижном районе в центре Петербурга.

Кто: Лена, всю жизнь живущая в этой квартире; Вадим, муж Лены, живущий в этой квартире уже более 20 лет; Соня, московская подруга Лены и Вадима; упоминаемые в рассказе соседи, прежде жившие в этой квартире.

Что: Во времена детства Лены в квартире жили почти втрое больше жильцов, отличавшихся по своему происхождению, сфере занятий, религиозным убеждениям и этническим корням (в рассказах Лены упоминаются две еврейские семьи, ср. клип «Жидовские коврики»).

Одна из пожилых соседок получила у детей прозвище «ничейная бабушка» — скорее всего, потому, что все остальные пожилые женщины имели внуков в этой же квартире и про них говорили «бабушка такого-то». Одновременно в этом прозвище проглядывает отсылка к широко известному роману И.Ильфа и Е.Петрова «Золотой теленок», где «ничьей бабушкой» называют старуху, живущую на антресолях в большой коммуналке, причем никто из соседей не знает, как ее зовут.

В комнате Лены и Вадима установлен один из параллельных телефонных аппаратов (в доперестроечную эпоху в квартире был всего один телефонный аппарат в коридоре, см. место, где он раньше висел). Поэтому тот, кто снял трубку первым, идет позвать к телефону соседа, а сосед снимает трубку у себя в комнате. В данном случае зовут не соседа, а Соню (московскую гостью Вадима и Лены, которая расположилась в комнате Вадима).

Where: A midsized apartment in a prestigious neighborhood in the center of Petersburg.

Who: Lena, who has lived in this apartment her whole life; Vadim, Lena's husband, who has lived in this apartment over 20 years; Sonya, a Moscow friend of Lena and Vadim; various neighbors, mentioned in the narrative, who used to live in the apartment.

What:

Children gave one of the elderly neighbors the nickname "Nobody's Grandma," probably because all the other elderly ladies had grandchildren in that apartment and were called "So and So's Grandma." The name is also a reference to Ilf and Petrov's well-known novel The Little Golden Calf in which an old lady by that name lives on a loft-type space in a big communal apartment. Nobody knows what her name really is. She doesn't believe in electricity and eventually sets the apartment on fire.

Lena and Vadim have a telephone extension in their room. In the pre-perestroika period the apartment had only one telephone in the hallway (see the place where it hung). Because it is an extension, somebody else can answer and call out to the neighbor, and that person picks up the phone in his or her room. In this case, the person wanted on the phone is Sonya, Vadim and Lena's Moscow guest, who is staying in Vadim's room.

In Lena's childhood, the apartment had almost three times as many residents as it has now; these people varied according to their social class, their work and interests, their religious convictions, and their ethnic roots. Lena mentions two Jewish families; see also the clip "Jew Rugs." Most of the given names in the Zislis and Rabinovich families are strikingly Jewish, as are their professions, in the sense that Jews of the prerevolutionary period were commonly tailors and thereafter doctors.

Лена: Соню позови, Соню!

Вадим: Да-да-да, сейчас.

Лена: Ну тут, конечно, были всякие разборки были… Значит, вот эта баба Мера, ну, конечно, она ничего не делала, может быть, просто проходила, что-то... мимо... сказала… Ну, в общем, короче, вот эта темная кулацкая, это самое, женщина, она решила, что та ей что-то посыпала, наколдовала, короче говоря.

Илья: В суп?

Лена: Не в суп, нет, под дверь. Вот, и она ночью как-то гналась за этой несчастной бабой Мерой, гналась с поленом.

Илья: Чтобы ее пристукнуть.

Лена: Ну, чтобы ее пристукнуть. Ну в раже, так сказать, и они добежали... Та в ночной рубашке, с воплями, конечно, крики были... и все. Они добежали до первого этажа, а... и дворничиха вышла. У нас же раньше двери закрывались...

Илья: Да-да, дежурство дворников, да.

Лена: Да, и двери запирались. И вышла дворничиха. А тут вскочил мой папа, чтобы их как бы разнять. Ну, чтобы не было, не допустить, так сказать... смертоубийства. Вот, вот так вот. Ну, в основном, ссорились женщины, мужчины очень редко встревали в какие-то ссоры, мужчины держали такой нейтралитет. Ссорились женщины. Именно на... А, у нас же тут потом Кубышкины жили. Квартира была...

Вадим: Лена — летописец этой квартиры. Она знает всех.

Лена: У нас однажды жила другая, вот да. Жила вот эта самая — свихнувшаяся на православной вере ничейная бабушка, потом одновременно к нам въехала другая — Кубышкина такая, значит, Степанида. Она была, наоборот, баптистка. И к ней приходили, значит, иногда... звонят, дверь открываешь, стоят такие в темных платках, такие здоровенные бабы, они же все... такие бабы здоровые, такие мужики — сумрачные такие, в платках. И они, значит, шли на молебен сюда. Потому что не было у нас этого, они...

Илья: То есть тут у них был молельный такой, молельный дом...

Вадим: Не, ну у баптистов, они же собираются...

Лена: Да, и они к этой к Степаниде, шли, значит...

Лена: А Степанида, она по коридору ходила, полная такая, расползшаяся баба, идет и так: кхе-кхе, и глаза закрыты. И вот по коридору, ну все рассыпались, естественно...

Вадим: Разбегались.

Лена: Да, разбегались. И тетя Ксана наша, вот тут вот жила, замечательная женщина, дипломат великий, и она говорит, как же она ее называла? очень смешно, ну она, то ли как-то она ее называла, не помню, как, сейчас вылетело из головы. «Но ведь, — говорит, — ведь идет по коридору, ведь ни на одну мебель не наткнется!»

Лена: Потом была семья Зислис, вот где девочки Рая и Марина, они вот как раз вот были. Рая была ровесница Володи, Марина — моя, ну чуть постарше. Дедушка их был Рабинович. Как его, не помню, как его звали... Ефим? Ефим... Забыла. Он был портным. И у нас даже была, помню, висела на двери дощечка такая медная. «Портняжка», нет, «Портной, закройщик» или «Закройщик и утюжка», что-то в этом роде. Такая медная. Рабинович. Вот. Они жили в той маленькой самой, они жили, да, они занимали единственные две комнаты в квартире. Вот они жили...

Илья: Что, у всех было по одной?

Лена: По одной, да. Вот, баба Мера, как мы ее звали, она жила вот в той комнате, маленькой, крохотной. А вот дядя Яша, тетя Лиза и Рая с Мариной, они жили вот здесь, в этой комнате. А дядя Яша был директором кукольной фабрики. И у них всегда были елки под потолок, что меня всегда поражало, и такие, конечно, игрушки фантастические. Вот. А напротив нас, вот где сейчас Эдик живет, жил такой Палеев. Он был, Исаак Моисеевич, он был врачом, военным. Военным врачом. Вот, у него была, у него был сын Додик, и жена Мэри Давыдовна, но она была Мэри. Та была Мера, бабушка Мера мы ее называли, потому что, ну она была Мария, по все видимости, но как бы Мера почему-то, но может, и Мера была. А эта была Мэри. Мэри Давыдовна такая. Я ее очень не любила, потому что она страшно любила подходить к детям, вот так хватать за щеку, больно-больно так щипала. Не, ну потом... Маленькая когда была, не любила ее, а потом, конечно...

Лена: Ну, в общем, жили все так, по-разному, и дружно и не дружно.

Lena: Get Sonya. Get Sonya!

Vadim: Yeah, right away.

Lena: Well we had all sorts of clashes, we did... So there was this Grandma Mera, well, of course, she didn't start anything, maybe she was just walking past, and she... maybe she said something... Well, in any event, in a word, this ignorant peasant woman, that, that woman, she decided that the other one had sprinkled something, cast a spell on her, in a word.

Ilya: Sprinkled something in her soup?

Lena: No, not in her soup, no, under her door. So at night she went after poor Grandma Mera, went after her with a stick.

Ilya: To whack her.

Lena: Well, maybe to whack her. In a rage, so to speak, and they got as far as... Grandma was in her nightgown, and there was screaming and yelling... You can imagine. They got as far as the first floor, and... and the janitress came out. Remember, they used to lock the doors at night.

Ilya: Yes, yes, the janitors were on duty, of course.

Lena: So the doors were locked. And the janitress came out. And then my father appeared. He wanted to separate them somehow. So that, well, so that, you know, there wouldn't be, you know, a murder. So that's what happened. But for the most part it was the women who quarreled, the men kept a kind of neutrality. It was the women who quarreled... And then later we had the Kubyshkins living in here. The apartment was...

Vadim: Lena is the apartment historian. She knows everybody.

Lena: Once there was another old lady living here, a Nobody's Grandma who went off her rocker with Russian Orthodoxy, and then at the same time another grandma moved in, this Kubyshkina, Stepanida. She was, on the contrary, a Baptist. And she would sometimes have visitors. So the doorbell would ring, you open it up, and there are these women in dark kerchiefs, big women, and they're all... these big, gloomy women and rough-looking men, women in kerchiefs. What they were doing was coming to a prayer meeting here. Because there was no what do you call it...

Ilya: That is, they were having prayer meetings here.

Vadim: Yes, Baptists have prayer meetings.

Lena: Exactly, they were going to that Stepanida, so...

Lena: And Stepanida, she'd go walking down the hallway, monstrously fat, she walks along [Lena makes a noise, imitating her], and her eyes are closed. She comes down the hallway, well, everybody scatters, obviously...

Vadim: Gets out of the way.

Lena: Yes, gets out of the way. And our Auntie Ksana, she was living here, a wonderful woman, a great diplomat, and she would say, how did she call her? It was so funny, well, she had some name for her, I don't remember, it's gone out of my head. "Well," she would say, "she's going down the hallway, and she isn't bumping into any furniture."

Lena: Then there was the Zislis family, they had the little girls Raya and Marina, they were living here then. Raya was Volodya's age, Marina was my age, just a little older. Their grandpa was a Rabinovich. I don't remember what his first name was... Efim? Efim. I forgot. He was a tailor. I remember we even had this copper sign on the door, "Tailor," no, "Tailor, Dressmaker" or "Dressmaking and Ironing," something like that. A copper plate. Rabinovich. So. They lived in that very little, yes, they were the only family in the apartment with two rooms. So they had...

Ilya: You mean everybody else had only one?

Lena: Only one, yes. Grandma Mera, that's what we called her, she lived in that room, that tiny little room. And Uncle Yasha was the director of a doll factory. And they had New Year's trees up to the ceiling, which amazed me, and these incredible toys. So. And across from us, where Edik is now, was this Paleev. He was Isaak Moiseevich, he was a doctor, a military doctor. And he had, he had a son Dodik and a wife Meri Davidovna, but her name was Meri. The other Mera, Grandma Mera we called her, because, probably, her name was Maria, but for some reason we called her Mera, maybe that was her name. But this one's name was Meri. Meri Davidovna. I didn't like her because she used to go up to the children and pinch them on the cheek, it hurt. But then later... When I was little I didn't like her, and then later, of course...

Lena: Well, in short, things varied, and sometimes we got along and sometimes we didn't.

Где: Квартира средних размеров в престижном районе в центре Петербурга.

Кто: Лена, всю жизнь живущая в этой квартире; Вадим, муж Лены, живущий в этой квартире уже более 20 лет;

Что: Ящики, притороченные к кухонным окнам снаружи, иногда встречаются до сих пор (в основном там, где окна выходят во двор). Во времена, когда холодильники были редкостью или роскошью, этими ящиками пользовались как импровизированными холодильниками, которые в прохладное время года исправно выполняли свою функцию.

Жертвами провокаций соседки Ксаны были две еврейские семьи, жившие тогда в квартире. Проявления бытового антисемитизма в отдельные периоды советской истории были созвучны официальной политике.

Where: A midsized apartment in a prestigious neighborhood in the center of St. Petersburg..

Who: Lena, who has lived in this apartment her whole life; Vadim, Lena's husband, who has lived in the apartment over 20 years;

What: Boxes strapped to the outside of kitchen windows can sometimes be found even now (especially on windows that look out on a courtyard). When refrigerators were either rare or a luxury and the weather was cold, these boxes served quite well.

The targets of Ksana's provocations were two Jewish families then living in the apartment. Incidents of antisemitism at certain periods of Soviet history were in harmony with official policy.

Вадим: Она устраивала провокации.

Лена: Она устраивала провокации. Она взяла мясо Исаак Моисеевича и выкинула его во двор. Исаак Моисеевич хватился, а мяса нет. Обвинили нашу домработницу Галю, потому что она единственный пришлый человек как бы. Галя упала в обморок. Лечить ее стал Ник, то есть сын, сын той же тети Ксаны. Круг замыкался.

Вадим: Или, или, например, она подговорила брата Лены, ну он был маленький еще, ну ему было сколько — три года было, да?

Лена: Да. Три года было, четыре Вовке было.

Вадим: В кухне перед столом каждой семьи...

Лена: ...каждой семьи, были, да.

Лена: ...были, были половички такие, коврики. Вот.

Лена: Ну, тоже, чистейшая провокация.

Вадим: И был да, момент, когда, ну в квартире было мирно — никто никого не обижал, все.. ну в общем как бы так сказать, вот. И тете Ксане...

Лена: ...стало скучно.

Вадим: ...стало скучно, и она взяла Володю и подучила его. Подучила трехлетнего Володю, брата...

Лена: Четырехлетнего.

Вадим: Четырех-четырех-четырех. Четыре года было... вот, сказать следующее: когда собралась на кухне вся квартира, готовить ужин там, уж не знаю что, четырехлетний Володя вышел на кухню и стал проходить мимо столов и говорить, показывая на половички: «Это наш половичок, это тети Ксаны половичок, это тети Мани половичок, а это все жидовские».

Лена: Взрыв был!

Вадим: Ну взрыв был, взрыв был...

Лена: Папу, значит, объявили в антисемитизме, обвинили. Маму тоже, значит, то есть полный раздрай. А мы с Зислисами-то дружили, потому что мы, как бы Рая и Марина, вот они, ну... полный раздрай. Нам запретили ходить к ним...

Вадим: Да.

Лена: ...им запретили ходить к нам, то есть для нас, конечно, была целая трагедия.

Vadim: She deliberately provoked people.

Lena: She deliberately provoked people. She took Isaak Moiseevich's meat and threw it into the courtyard. Isaak Moiseevich went to get it and it wasn't there. They blamed our maid Galya, because it looked like she was the only outsider. Galya fainted. Nik, that is, the son, the son of that same Auntie Ksana, took care of her. A full circle.

Vadim: Or, or, for example, she told Lena's brother, well, he was still little, how old was he, three, right?

Lena: Yes, Vovka [Volodya] was three, or maybe four.

Vadim: In the kitchen, every family's table had...

Lena: ...every family's table had, right...

Lena: ...had these little rugs, little pieces of carpet.

Lena: Another pure provocation.

Vadim: And there was, yes, a moment when, well, when the apartment was peaceful. Nobody was being rude to anybody... well, in general, something like that. And Auntie Ksana...

Lena: ...got bored.

Vadim: ...got bored, so she taught Volodya a trick. She took three three-year old Volodya, Lena's brother...

Lena: Four-year old.

Vadim: Four, four, four. He was four. She taught him what to say. So when everybody came into the kitchen to make dinner or something, I don't know, the four-year old Volodya came in and started walking past the tables and pointing to the little rugs: "This is our rug, this is Auntie Ksana's rug, this is Auntie Manya's rug, but all the other rugs are Jew rugs."

Lena: There was an explosion!

Vadim: Well, there was an explosion...

Lena: So they accused our father of antisemitism, they did. And our mother, a total breakdown in relations. And we'd been friends with the Zislises because Raya and Marina, they... well, a total breakdown in relations. We were forbidden to see them...

Vadim: Yes.

Lena: ...and they were forbidden to see us, which was a total tragedy for us.

Где: Квартиры в престижных центральных районах Петербурга.

Кто: Лена, значительную часть своей жизни прожившая в центральных районах. В своей нынешней квартире она уже около четверти века. Марина, дочь Лены, вместе с матерью живущая в этой квартире со своих школьных лет. Алла Игнатьевна, переехавшая в эту коммуналку в конце 1990-х годов.

Что: В том случае, если квартира расселяется, как правило, жителям расселяемых коммуналок предлагают либо маленькие квартиры на окраинах (в новостройках), либо комнаты в другой коммунальной квартире. По мнению многих жителей Петербурга, жизнь в новостройках не «петербургская» и не «культурная». Свою привязанность к центру некоторые из них объясняют чуть ли не генетической памятью, доставшейся «коренным ленинградцам» от их предков.

Удаленность от центра в русском сознании часто связывается с провинциальностью и оценивается негативно. Снобизм жителей центральных районов обусловлен и очевидными проявлениями социальной сегрегации: районы города по социальному составу заметно различаются (при этом они не различаются по этническому составу).

Where: Apartments in the prestigious center of St. Petersburg.

Who: Lena, who has lived in neighborhoods in the center of St. Petersburg for a significant portion of her life. She has spent about a quarter of a century in the apartment she lives in now. Marina, Lena's daughter, has lived in this apartment since she was a schoolgirl. Alla Ignatevna, who moved into her kommunalka in the late 1990s.

What: When an apartment is broken up, former residents are usually offered either small apartments in the outskirts of the city (in Outer City Housing Complexes (Novostroiki)) or rooms in a different communal apartment. In the view of many Petersburg residents, life in the new housing districts is not "Petersburg" and not "cultured." Some explain their attachment to the center of the city as nothing less than genetic memory, inherited by the children of "native Leningraders."

In the Russian imagination, neighborhoods that are far from the city center are often considered provincial and hence undesirable. The snobbery of people who live in central neighborhoods is also based on class. While neighborhoods are not distinguishable along ethnic lines, their socio-economic composition can differ markedly.

Илья: Да, здесь у вас пространство!

Лена: Да.

Марина: Вообще, наверное, считается, что когда человек живет в новостройках, каждый седьмой шаг находится в состоянии у него прострации. То есть когда человек идет по новостройке, ну это вот из психологии, если мы будем брать, да? Здесь этого нет, потому что здесь..... наше восприятие так устроено, что мы постоянно должны получать информацию. Здесь, почему мне нравится здесь очень жить, что здесь дома все разные, архитектурные стили все поперемешаны... и народ. Может быть, из-за того, что я уже фанат такой этой Петроградской стороны, — когда приезжаешь в новые районы, там какие-то лица какие-то маскообразные для меня, или я не могу понять. Или одежда какая-то другая, или что-то. Здесь какой-то другой менталитет, я бы сказала, дух какой-то другой. То есть вот этот вот, то есть вот эта вот среда, наверное, как-то влияет на нас всех, или, да и предки мои тоже в том числе, конечно, тоже. Вот, то есть я получаю удовольствие от того, что я живу здесь.

Алла Игнатьевна: Я счастлива, что я вообще просто живу даже вот в центре. Потому что я пожила там на окраине, вы знаете, ну... ну, как это выразить что, ну это была не жизнь какая-то, а каторга. Вот этот хрущевский дом...

Илья: А как случилось, что вы из хрущевки переехали сюда?

А.И.: ...хрущевский дом... понимаете, ну, пьяницы, ну вам это известно, да? Такие работяги, выпивохи, в общем...

Илья: Но они и в центре бывают.

А.И.: Унылая обстановка. Да, и в центре бывают, конечно. Унылая обстановка, и отсутствие какой-либо, ну вообще, ну как ну — из Петербурга — и вдруг ну в какое-то село, вот так вот даже, даже плохое село, да? Если хорошее село — там тоже может быть интересно, да? А плохое еще село...

А.И.: Это плохая... вся обстановка вокруг. То есть ну... бездуховность полная, полная, то есть вот ну... Как говорится, вот на лавочке выходят посидеть, там вот просто потравить, вот так, знаете, как говорится, ни о чем, говорить вот ни о чем, просто так вот.

А.И.: Другой уровень какой-то культуры там и всего, образования, может быть.

А.И.: Вот мне вот нужен центр, я вообще родилась в Петербурге, я только и живу в Петербурге, ну иначе можно жить где-то, я не знаю, на окраине, и... но чтобы жить вот в Петербурге и жить вот где-то там вот, в таком спальном районе, — это все равно что не жить. Это, ну, как у меня муж говорил, врач-психиатр, он говорил: «на растительно-животном уровне».

Ilya: Yes, here you've got space!

Lena: Yes.

Marina: As a rule, the way people look at it is, when you live in the housing complexes, every seventh step you fall into some kind of stupor. I mean, when a person walks through those housing complexes, well, that's from psychology, if we're going to explain it like that. But here it's different because here... The way our minds are set up, we have to take in information all the time. Here, why I like it here, is that all the buildings are different, the architectural styles are all mixed together. And the people. Maybe because I'm already such a big fan of the Petrograd Side, but when you go into one of the new districts where the housing complexes are, it feels like people's faces are masks, or I just can't read them. Or the clothing is different, or something. There's some kind of different mindset, I would say, some kind of different spirit. You could say that whatever, whatever's around us, probably affects us somehow. And then my ancestors also play a role in this, obviously. I mean, in the fact that I get satisfaction from living here.

Alla Ignatevna: I'm happy just to live here in the center of the city. Because I lived for a while in the new districts, you know, I don't know how to explain it, it wasn't living, it was some kind of punishment. That Khrushchev housing...

Ilya: How did it happen that you left the Khrushchev housing and moved here?

A.I.: ...Khrushchev housing... you understand, drunks, you understand what I mean, right? Ordinary workers, drunkards, that's the way...

Ilya: But you can see them in the city, too.

A.I.: It was depressing there. Of course, there are drunks in the city sometimes. It was depressing there, and something was missing, something like, you know, I was supposed to be in Petersburg and instead I found myself in some village somewhere, and a bad one too, you know? If it's a good village, well, it can be interesting there too, right? But if it's a bad village...

A.I.: There's a bad... the whole environment is bad. That is, well, a total lack of culture, just total, that is you... As they say, people go outside, sit on a bench and just yak away, not about anything, they just talk to talk.

A.I.: It's a different cultural level, and everything else, education, maybe.

A.I.: I need the city. After all I was born in Petersburg, I only feel I'm alive in Petersburg. If you're not in Petersburg, you can live somewhere else, I don't know, somewhere far off... but if you're going to live Petersburg but at the same time live somewhere in the outer districts, in some bedroom district, that's tantamount to not living. That is, well, like my husband used to say, he was a psychiatrist, he used to call it "vegetating."

Где: Квартира средних размеров в центре Петербурга.

Кто: Эдуард, столяр-краснодеревщик, бывший матрос, армянин по происхождению; Вадим, научный сотрудник музея, живущий здесь со своей женой с 1985 года; Илья, антрополог; Соня, гостья Вадима и его жены Лены, преподаватель университета из Москвы; Славомир, снимающий эту сцену.

Что: Эдуард работал матросом-плотником на пассажирских судах, совершавших международные круизы. Когда (лет за пять до момента съемки) он перестал ходить в море, он решил заняться любимым делом у себя дома и стал по собственной инициативе и по своим собственным проектам делать столы. Все изготовленные им столы мы видели в клипе: они стоят в его комнате. У Эдуарда нет коммерческой жилки, поэтому ему не удалось продать ни одного стола. Он помещает объявления о продаже столов, и ему звонят потенциальные покупатели, но, видимо, он слишком ценит свою работу, чтобы сбавить цену. Так что столы принесли ему только расходы. Сейчас он работает плотником в отеле и живет на зарплату.

Полосатая «тельняшка» является частью морской униформы. Она настолько удобна, что многие мужчины в России носят тельняшки, даже и не имея никакого отношения к морю. Тельняшки Эдуарда остались со времен его службы моряком.

В России домашнее изготовление настоек водки на травах, корнях, перегородках скорлупы грецкого ореха и т.п. весьма распространено. Вино и другие напитки делают дома и в Армении, откуда приехал Эдуард. Угощение гостей таким напитком — знак особого расположения хозяина, у которого свои заветные рецепты (для изготовления как столов, так и настоек).

Where: A midsized apartment in the center of Petersburg.

Who: Eduard, a cabinetmaker and former sailor, Armenian by background; Vadim, a museum researcher, who has lived here with his wife since 1985; Ilya, an anthropologist; Sonya, the guest of Vadim and his wife Lena, teaches at a Moscow university; Slawomir, who is doing the filming.

What: Eduard worked as a carpenter on passenger ships that made international cruises. Five years before this was filmed, he stopped going to sea. He then decided to pursue his beloved craft at home, making tables on his own initiative and of his own design. All of his tables can be seen in the clip: they are in his room. He has advertised his work and potential purchasers do call, but apparently he values the tables too highly to lower the price. As a result, the tables are an expense for him. At the present time he works as a carpenter in a hotel and lives on the salary.

His striped long-sleeved tee shirt is a sailor's "tel'nyashka." It is so comfortable that many Russian men wear it without having any connection with the sea. Eduard's "tel'nyashka" remains from his days as a sailor.

It is quite common for people in Russia to brew, and pride themselves on, their own homemade liqueurs, using a variety of ingredients such as fruits, berries, herbs, honey, and nuts, in a base of vodka or grain alcohol. It is clear that Eduard brings as much artistry to making and serving his "infusion" of walnuts and herbs as he does to his cabinetry.

Илья: Да, вот только, мы только в обуви.

Эдик: Нет, нет, нет. Можно, можно. Нет, нет, нет. Пожалуйста, пожалуйста. Заходите. Заходите.

Вадим: Эдуард — столяр-краснодеревщик, он это все делает сам.

Илья: Прямо тут?

Эдик: Да, все здесь сделано здесь.

Вадим: И делает это здесь же.

Эдик: Это моя личная работа. Вот здесь ящик, а здесь совсем другая. Восемь пород дерева, восемь пород.

Илья: Восемь?

Эдик: Восемь пород дерева здесь собрано.

Илья: Вот это вот, набор, да?

Эдик: Да-да-да, здесь восемь пород дерева.

Илья: А это, а что это за стол такой специальный?

Эдик: Это, это, это я сделал, как вам сказать, интерьерный, вот, интерьерный стол. Вот это снимать. Вот эта мебель тоже я сделал. Давно, давно, это лет уже 25, 30 лет назад, вот, это. Вот это мой отец, он тоже столяром был, он хорошим добрым человеком был.

Илья: Жил в Петербурге?

Эдик: Нет, он в Ереване, в Армении.

Илья: А-а-а.

Эдик: Вот. Его сейчас нет, он скончался давно. Вот. Я армянин.

Илья: Да, да.

Эдик: Вот. Это армянские буквы, знаменитые, самые совершенные в мире, самые совершенные.

Илья: А как давно вы здесь?

Эдик: С 73-го года я в Питере.

Илья: С 73-го. А здесь?

Эдик: А здесь 25 лет.

Илья: 25 лет.

Эдик: 25-26, да. Вот.

Илья: А это тоже ваш?

Эдик: Да-да-да, это все-все мое работа, личное, специально мое работа. Вот. Стекло даже я сам обработал, сам шлифовал, стекло тоже я покупал, но обработал я сам.

Илья: А как, а как вы это здесь делаете, или в мастерской?

Эдик: Здесь. Я решил вот так делать. Вот ножки вот тут фрезеровал здесь, все на месте, ножки, вот, видите, чуть-чуть конусом идет, но вот все это, здесь шпона нет, все чистого дерева.

Илья: Все чистое дерево?

Эдик: Да, все чистое дерево. Натуральный вот массив. Это я дерево собирал 20 лет.

Илья: А где вы храните дерево?

Эдик: Вот, дерево? Здесь. У меня три-четыре кубов дерева было вот на этом стене.

Илья: Вот прямо тут.

Эдик: Да-да, вот прямо на этих, на шкафах.

Славомир: Очень-очень интересно.

Илья: Очень интересно, да.

Эдик: Спасибо. Если я что-нибудь помог, то хорошо.

Вадим: Соня, это вот Илья, это Мирослав [Славомир], а это наша коллега из Москвы, моя, Соня, преподает в университете, гуманитарном, там в Москве.

Соня: Очень приятно.

Илья: В РГГУ?

Соня: Да.

Эдик: Я сейчас покажу, сейчас. Такого нигде никогда не встречаете.

Славомир: Что это?

Эдик: Я сейчас покажу.

Славомир: Что это — коньяк?

Эдик: Нет. Это, да, это, это другая, но у меня есть, угощу вам с этого, да, вот с этого, угощу. Сейчас я где-то...

Славомир: Это вы сами сделали?

Эдик: Да, это уже четыре года как у меня, как я настаиваю, и вот иногда для своих друзей, угощаю. Каждый у меня настойка имеет свои рюмки. Это очень хороший вещь. Грецкие орехи там и вот листья. Для пробы.

Вадим: За здоровье.

Илья: Ваше здоровье!

Эдик: Ваше тоже! Удачи вам всем.

Славомир: Спасибо большое!

Ilya: Yes, except that, except that we've got our shoes on.

Edik: No, no, don't worry. Come in, come in. Please come in.

Vadim: Eduard is a cabinetmaker, everything you see he's made himself.

Ilya: Right here?

Edik: Yes, all this was done here.

Vadim: And he does it right here.

Edik: This is my own work. Here we have a drawer, and this here is completely different. Eight different kinds of wood, eight different kinds.

Ilya: Eight?

Edik: Eight different kinds of wood are put together here.

Ilya: You mean this right here?

Edik: Yes, yes, there are eight different kinds of wood here.

Ilya: And what kind of table is this exactly?

Edik: This, this, I made it, how can I explain, it's a decorative table, a decorative table. This I'll take off. I made all this furniture too. A long time ago. Twenty-five, thirty years ago. This is my father, he was a cabinetmaker too. He was a good man, a kind man.

Ilya: Did he live in Petersburg?

Edik: No, in Yerevan, in Armenia.

Ilya: Oh, I see.

Edik: So. He isn't living any more, he died long ago. So. I am Armenian.

Ilya: I see.

Edik: So. That's the Armenian alphabet, the famous Armenian alphabet, the most beautiful in the world, the most beautiful.

Ilya: How long have you been living here?

Edik: I came to Petersburg in 1973.

Ilya: In 1973. And here in this apartment?

Edik: I've been here twenty-five years.

Ilya: Twenty-five years.

Edik: Twenty-five or twenty-six. Yes.

Ilya: And did you make this too?

Edik: Yes, yes, this is all, all my work, my own, my special work. So. I even worked on the glass myself, I worked on the edges, I bought glass but I worked on it myself.

Ilya: How do you do it, here or in a workshop?

Edik: Here. That's what I decided. I made the legs here, everything right here, the legs, you see, they are a little like cones, but all this, there's no veneer here, it's all solid wood.

Ilya: All solid wood?

Edik: It's all solid wood. All natural. I spent twenty years collecting the wood.

Ilya: Where do you store it?

Edik: What, the wood? Here. I had three or four cubic meters of wood right here by these cabinets.

Ilya: Right here.

Edik: Yes, yes, right on these, on top of these cabinets

Slawomir: Very, very interesting.

Ilya: Very interesting, yes.

Edik: Thank you. If I helped something, that's good.

Vadim: Sonya, this is Ilya, this is Miroslav [Slawomir], and this is my colleague from Moscow, Sonya, she teaches at the university, the Humanities University, there in Moscow.

Sonya: Nice to meet you.

Ilya: RGGU?

Sonya: Yes.

Edik: Now I'll show you, now. Something you never see anywhere.

Slawomir: What's this?

Edik: Now I'll show you.

Slawomir: What is this, cognac?

Edik: No. That's, yes, that's different, but I have, let me give you this, I will give you this. I just...

Slawomir: Did you make this yourself?

Edik: Yes, already four years I am infusing it and sometimes I share it with friends. Every one of my infusions has its own set of glasses. It's a very good thing. Walnuts and then leaves. To try.

Vadim: Cheers.

Ilya: Cheers!

Edik: Cheers everybody! May you all be successful.

Slawomir: Thanks so much!